Страница 81 из 146
Движение к Сивасу удлиняло и без того растянутые коммуникации корпуса. Больших же запасов боевых зарядов и продовольствия, равно как и резервов, не имелось.
С другой стороны, взятие портового Трапезунда позволяло организовать снабжение корпуса морским путем из Крыма и Грузии, отрезать от Турции еще не занятые Аджарию и Лазис-тан. Однако на пути к морю лежали труднопроходимые горные кряжи Понтийского Тавра. Разработка прямой дороги в горах требовала в лучшем случае месяца. Приближалась осень, и корма для конницы в каменистых ущельях среди теснин просто не оставалось. Трава к концу лета всегда выгорала от солнца.
Хотя русско-турецкая война близилась к логическому завершению, Иван Федорович склонялся к действиям быстрым и решительным. Он хотел добиться полного осуществления «высочайше одобренного» плана боевых действий на Кавказе. После взятия Эрзерума предусматривалось дальнейшее наступление на запад, в глубь Османской империи.
Наместник писал Императору Николаю I из Эрзерума: «На войне все зависит от благоприятной минуты, ее не надобно упускать... ибо если неприятелю дать время опомниться, то он соберет новые силы и восстановит дух народа».
Посылка ранее к Бейбурту отряда Бурцева и к Аш-Кале на Сивасской дороге кавалерийской бригады Раевского, усиленной двумя конными азербайджанскими полками, гренадерами и артиллерией, свидетельствовала о намерениях полководца действовать и дальше весьма активно. Он ждал только подхода из Грузии четырех тысяч подкреплений. Однако они задерживались в пути.
Тем временем в завоеванных пашалыках османы возобновили враждебные действия. Теперь даже доставка почты требовала сильного конвоя. Иван Федорович понимал, что с горстью отважных воинов невозможно углубляться в сердце Анатолии. Тем самым на произвол судьбы покидалась 200-верстная операционная линия, которая Никем не защищалась.
Кроме того, наместник Кавказа знал, что на западе осуществляет свой Забалканский поход И.И. Дибич. Именно на полях Болгарии, на подступах к Стамбулу, решалось главное в исходе войны.
Поэтому крайне рискованная операция к Сивасу или Трапе-зунду казалась просто нецелесообразной. К тому же русские войска находились на чужой территории с фанатично настроенным населением. Серьезную опасность несло все большее дробление сил по гарнизонам в захваченных крепостях.
Чтобы хоть как-то избежать растягивания корпусных коммуникаций, Паскевич-Эриванский приказал взорвать крепостные укрепления Бейбурта, доверив управление городом офскому беку, изъявившему покорность России. Тот за хорошую плату обязался содержать в нем собственный гарнизон в три тысячи человек. Однако именно там османы стали собираться с силами. Бек, казалось, не собирался держать данную им клятву.
UZ-
Тогда наместник, составив экспедицию из восьми батальонов пехоты, двух полков регулярной и пяти иррегулярной кавалерии при 34 орудиях, 24 сентября снова пошел на Бейбурт. Лазутчики и пленные показали, что город спешно укрепляется и что там скопилось от 12 до 15 тысяч турецйих ополченцев.
Русский отряд, совершив ночной марш-бросок через горы, на рассвете вышел на высоты западнее Бейбурта. Неприятель появления русских никак не ожидал. Однако с восходом солнца он убедился в малочисленности подошедших войск, смело вышел из городских шанцев и атаковал кавказцев сразу силами пятитысячного «скопища».
Паскевич-Эриванский двумя колоннами пошел вперед с барабанным боем. И под прикрытием артиллерийского огня пехотинцы ударили в штыки. Турки бросились назад. Тогда кавалерия, рысью обскакав пехотные батальоны, отбила у врага пушки и стала преследовать бегущих. Османам пришлось отступать по самой нет выгодной дороге — вьючной, меж крутых горных высот.
К вечеру преследование прекратилось. Победителям достались шесть орудий и двенадцать знамен. Турки потеряли более 700 человек убитыми и 1236 пленными. В русском отряде из строя выбыло 110 офицеров и нижних чинов.
Бейбуртское дело примечательно тем, что оно произошло уже после подписания в Адрианополе мирного договора между Россией и Турцией. Путь известия о нем на Кавказ оказался далек и долог...
За победы кавказских войск, одержанные в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, Иван Федорович Паскевич-Эриванский удостаивается чина генерал-фельдмаршала. Шел тогда ему сорок восьмой год.
За ним утвердилась слава полководца, и имя сделалось известным далеко за пределами Российской державы. Военное искусство в сражениях на просторах Азиатской Турции стало предметом изучения за рубежом. Между прочим, там отмечали, что война за Кавказским хребтом обошлась казне России всего в шесть миллионов рублей.
Впоследствии войну за Кавказом опишут в двух томах под руководством самого фельдмаршала. Книга будет иметь шумный успех в стране, и ее быстро переведут на французский, немецкий и польский языки. Российская Академия наук удостоит двухтомник полной Демидовской премии...
Русские войска по условиям мирного договора оставляли почти все завоеванные крепости и пашалыки. Иван Федорович позаботился о христианах тех земель, которым турки могли отомстить за радушное отношение к русским воинам. По просьбе кавказского наместника Государь разрешил переселиться в закавказские провинции четырем тысячам армянских и грузинских семейств.
Отряды русских войск охраняли переселенцев.
ВОЙНА С ИМАМОМ ШАМИЛЕМ
...Война же на Кавказе продолжалась. Только теперь против тех горцев, которыми предводительствовал Гази-Магомед, учитель Шамиля.
Егце в 1829 году Император Николай I писал наместнику на Кавказе: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит Вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз — гораздо более важнейшее — усмирение навсегда горских народов...»
Император поздравил своего любимца с Адрианопольским трактатом. Согласно четвертой статье мирного договора, Османская империя лишалась всех своих опорных пунктов на Черноморском побережье Кавказа, включая Анапу и Поти, но исключая Батум. Среди прочего этим прекращалась процветавшая здесь работорговля, поощрявшаяся анапскими пашами.
По смыслу четвертой статьи султан Махмуд II отказывался от всяких притязаний на все земли, которые лежали севернее новой пограничной линии. Это, естественно, касалось и земель горцев Северного Кавказа, которые почти никогда ему не подчинялись, но входили в сферу политического влияния Турции. Последнее относилось прежде всего к черкесским народам.
Император потребовал от наместника на Кавказе реализовать содержание четвертой статьи Адрианопольского трактата. И наместник в начале 1830 года разработал план военной экспедиции, целью которой являлось «проложение и основание сухопутного по берегу Черного моря сообщения от крепости Анапы до Поти». Управляющий Главным штабом генерал граф А.И. Чернышев одобрил представленный проект.
Хотя царский наместник и ожидал «кровопролития», он выделил для участия в экспедиции небольшой отряд — около двух e=aJL тысяч штыков и сабель при восьми легких орудиях. В июле того же года отряд направился по побережью от Сухуми на север. И уже в Гаграх, «воротах» в Абхазию, встретил большие затруднения.
Через Гагринский проход убыхские старшины совершали набеги на абхазские села. Поэтому они не имели никакого желания отдавать его русским Высаженный на берег 9 июля батальон егерей овладел проходом и стал строить укрепление. Однако морской десант был почти сразу же атакован двухтысячным отрядом горцев, собранных убыхским «владельцем» Хаджи-Бер-зеком
Упорная борьба за «кавказские Фермопилы», как генерал-фельдмаршал Паскевич-Эриванский образно называл Гагры, продолжалась более месяца. При поддержке пушечного огня двух бригов егеря отстояли построенное под пулями Гагринское укрепление. Но на том так называемая Абхазская экспедиция и закончилась Береговая полоса между Гаграми и Анапой осталась незанятой русскими войсками Надежное «сухопутное сообщение» удалось установить здесь только к 1864 году.