Страница 80 из 166
23 октября Корнилов с отрядом пароходов вышел на разведку и обошел берега Румелии от устья Дуная до Босфора в поисках турецкого флота. Выяснив, что турки готовят эскадру к берегам Кавказа, начальник штаба флота вернулся в Севастополь1171 1172. Послав фрегат с предупреждением Нахимову и подкрепление к Сухум-Кале, сам он по приказу Меншикова с эскадрой из трехдечных кораблей 29 октября направился на перехват турецкой эскадры; в Севастополе оставалась эскадра контрадмирала Вульфа. Так как война не была объявлена, Корнилов отдал приказ захватывать и истреблять турецкие военные суда и те купеческие, на которых есть войска или грузы турецкого правительства1173.
Турецкий флот встретить не удалось, и Корнилов передал командование парусной эскадрой Ф.М. Новосильскому, послав его на встречу с Нахимовым. Пересев на пароходофрегат «Владимир», начальник штаба Черноморского флота и портов отправился в Севастополь. Утром 5 ноября с борта парохода увидели парусную эскадру и дым парохода. Приняв эскадру за корабли Нахимова (на самом деле то были фрегаты Осман-паши, направлявшиеся от Босфора на Кавказ), вице-адмирал приказал править на дым. Он намеревался пополнить флот так необходимыми пароходами. В жестоком бою «Владимир» овладел турецким пароходом «Перваз-Бахри», и Корнилов повел его на буксире в Севастополь, упустив возможность обнаружить турецкую эскадру, идущую в Синоп1174.
Вернувшись в Севастополь, Корнилов писал: «Имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собою, об особой тактике, которую они должны соблюдать»1. 7 ноября он запросил разрешения Верха включить «Перваз-Бахри» в состав Черноморского флота; 22 ноября трофейный пароход по воле Императора был переименован в «Корнилов»1175 1176.
Высоко оценивая значение паровых судов, в приказе по флоту в октябре 1853 года В.А. Корнилов требовал: «Пароходам, имеющим артиллерию, усугубить заботливость об усовершенствовании тревоги; особенно стараться усилить носовую и кормовую артиллерию и приучить прислугу к верному и быстрому прицеливанию и точному действию бомбами. Пароходным командирам надлежит также иметь под руками всевозможные средства исправления повреждений в машине, в котлах, паровиках и трубах... Пароходные командиры должны также обдумать меры, дабы всегда предупредить замешательство, могущее произойти от перебитого штур-троса, ибо руль на пароходе еще важнее, чем на парусном судне, за неимением на пароходе правильной парусности, заменяющей иногда руль»1177. Позднее Корнилов предлагал командирам паровых кораблей учитывать преимущества своей дальнобойной артиллерии, не подставлять выстрелам противника борт (колеса и машину). В крейсерстве у Босфора он заметил, что разные сорта угля дымят по-разному, и рекомендовал перед крейсерством подбирать уголь менее дымный для большей скрытности судна1178.
Получив известие от Нахимова о турецкой эскадре в Синопе, начальник штаба флота сделал все возможное, чтобы усилить крейсирующую эскадру. Только неисправность нескольких пароходов помешала пылкому моряку прибыть к началу Синопского сражения, но его паровой отряд успел принять участие в перестрелке с бежавшим турецким пароходофрегатом и буксировал поврежденные корабли эскадры Нахимова. 28 ноября моряка наградили орденом Св. Владимира II степени «за отличные распоряжения при военных действиях Черноморского флота»1179.
Зимой основные усилия уходили на ремонт кораблей, пострадавших за время кампании и особенно в Синопском сражении. 3 января 1854 года вице-адмирал писал: «...Корабли наши покуда не в полной готовности. Герои Синопа потребовали мачт новых и других важных рангоутных дерев, а старики надорваны усиленным крейсерством в глубокую осень и нуждаются в капитальных исправлениях; меры берем, но нелегко исправить без адмиралтейства и без запасов...»1 Только к летней кампании корабельный состав был приведен в порядок.
Корнилов пытался активизировать развитие отечественного парового машиностроения. Он рассчитывал на заводы Мальцева; те изготавливали паровые машины для кораблей, которые строили в Николаеве. 22 апреля 1854 года начальник штаба писал вице-адмиралу Метлину, который возглавлял хозяйственную и кораблестроительную часть Черноморского флота: «Нельзя ли поторопить дело по заготовке машин у Мальцева. Желательно было бы попытаться...»1180 1181 25 апреля тому же адресату вице-адмирал с горечью сообщал: «Мальцево дело возвращено с надписью князя, которою оно, к большому моему сожалению, опять отсрочено. Но что делать, такова, вероятно, судьба развития этой, по-моему, важной для России промышленности...»1182
Одновременно Корнилов занимался усовершенствованием обороны Севастополя. Уже зимой моряки соорудили батареи в глубине рейда, а весной начали строить батареи при входе на рейд. Поперек Северной бухты протянули бон из бревен. На берегу организовали наблюдательные пикеты, погасили маяки, сняли навигационные знаки на случай появления неприятельского флота1183. 22 января Корнилов выпустил боевое расписание корабельных команд и береговых частей на случай обороны Севастополя с суши. В расписании он указал, где на суше следовало собираться экипажу того или иного корабля или судна, оставив на борту только караул1184. Это были первые шаги подготовки к обороне Севастополя, не имевшего почти укреплений со стороны суши.
17 февраля Корнилов выпустил боевое расписание Черноморского флота на случай нападения противника с моря. В расписании было указано расположение судов и их задачи1185. На случай атаки Севастополя с моря и высадки десанта неприятеля вице-адмирал 18 марта разработал специальную инструкцию. Она предусматривала разные варианты нападения1186.
В марте 1854 года Англия и Франция объявили войну России. Неоднократно английские и французские корабли появлялись перед Севастополем и другими портами, захватывали мирные суда, 10 апреля обстреляли Одессу и безуспешно пытались высадить десант. Основные силы Черноморского флота оставались в готовности. 18 апреля, после
появления неприятельского флота у берегов Крыма, В.А. Корнилов отдал приказ об усилении бдительности экипажей кораблей:
«Появление англо-французской эскадры у самого входа в Севастополь и близкий подход винтового английского корабля «Агамемнон» под флагом контр-адмирала Аайонса к бухте с намерением остаться на ночь под нашим берегом требует со стороны судов флота особой бдительности и совершенной готовности в самое короткое врел4Я сняться с якоря и следовать для атаки неприятеля. Нет надобности после сего объяснять командирам, как важно, чтобы на судах, им вверенных, от захождения до восхождения солнца все без исключения были в сборе, и, конечно, они давно уже завели порядок, на каждом военном судне в военное время наблюдаемый, перед вечернею зарею делать перекличку по пушкам и раскладывать все принадлежности к бою, но к этому я считал бы полезным присовокупить, что командирам необходимо, покуда неприятель в виду, после переклички завести осмотр, все ли готово: 1) к внезапной съемке с якоря; 2) к быстрой высылке стрелковых абордажных партий, для которых предварительно изготовлять патроны; 3) пароходам — чтобы развести пары с возможною поспешностию и потом буксировать корабли и 4) брандвахте — к разводу бона»1.
Трудности создавал и недостаток материалов для вооружения кораблей. Требовались канаты на такелаж, парусина на матросские койки. Из-за блокады союзников пришлось старые корабли оснастить старьем, чтобы они могли выполнять роль плавучих батарей. В переписке с Н.Ф. Метлиным Корнилов рекомендовал не торопиться посылать пароход «Эльборус» с необходимыми материалами, пока противник не удалится1187 1188. Он беспокоился и об обороне Николаева1189. Однако бездействие мучило моряка. Узнав о захвате севшего на мель под Одессой английского пароходофрегата «Tiger», он в письме Ф.Ф. Матюшкину задавал себе вопрос: «Сравнивая это дело с делом «Колхиды», невольно призадумаешься и придет на мысль, следует ли с нашим Черноморским флотом, ныне состоящим из 12 кораблей и 7 фрегатов, готовых бить и насмерть, смотреть со смирением на блокирующих Севастополь 18 союзных кораблей с причетом пароходов. Конечно, мы не можем пожаловаться, чтобы они нас беспокоили...»1190