Страница 66 из 166
Ф.М. Новосильский
А.И. Панфилов
Н.А. Бирилев
Л.А. Ергомышев
Н.А. Колокольцев
Н.И. Ильин
А.А. Корнилов
Н.Н. Кузьмин-Караваев
П.А. Перелешин
И.Ф. Потемкин
М.А. Усов
А.Ф. Фельдхаузен
М.П. Шварц
Памятник затопленным кораблям
Крейсер 1-го ранга «Адмирал Корнилов;
Орден Нахимова
Хорошо организованная попытка вывезти все госпитали встретила сопротивление медиков, которые опасались за состояние пациентов во время пути. Однако Нахимов «...смотрел и должен был смотреть на тот же вопрос с другой точки зрения, он понимал и предвидел, что бедствие от неприятельского огня гораздо опаснее и вреднее, чем несчастные последствия от трудного и, может быть, несвоевременного пути; здесь рисковали терять десятки и сотни, а там, может быть, тысячи»1.
Из-за сопротивления врачей из 8 тысяч больных и раненых вместо 2 тысяч удалось отправить лишь половину. Так как сухопутное ведомство, у которого также оказалось великое число больных и раненых, не могло помочь, было решено на нанятых подводах послать 300 человек прямо в Николаев, а 500 — первоначально в Симферополь с дальнейшей отправкой далее и заменой следующей группой в 500 человек. По возможности транспорты следовало направлять прямо в Николаев. Нахимов просил Мансурова наблюдать за организацией этих перевозок928 929.
Не забывал адмирал представлять за заслуги офицеров и матросов к наградам. К примеру, 18 марта он направил Остен-Сакену представление о награждении капитана 2-го ранга Ф.С. Керна арендой, ибо этот офицер, исправно и мужественно командовавший бастионом, был человеком семейным, но без всякого состояния930. 6 апреля Нахимов предлагал Остен-Сакену новый список офицеров, достойных награждения, и писал: «Семисуточное общее бомбардирование Севастополя неприятелем вновь оправдывает доверие государя императора к его защитникам; мужественная, хладнокровная распорядительность частных начальников, конечно, получит в свое время достойное воздаяние; офицеры же, на долю которых досталась честь замедлить изготовление осадных работ отвлечением значительной части сил и средств неприятеля на левый фланг нашей позиции, имели счастье гораздо прежде заслужить удивление начальников и поселить зависть в товарищах к геройскому мужеству, ими оказанному, а потому я осмеливаюсь просить в. пр-во исходатайствовать согласно статуту заведывающим и по сие время новыми сооружениями нашей линии вполне заслуженную ими награду, как изволите усмотреть из прилагаемого при сем списка по наградной форме»931.
Позднее Нахимов подписывал списки других достойных, в частности мастеровых и лаборатористов, которые участвовали в боях как артиллеристы, медиков1. Он также предложил распространить на гражданских чиновников, работающих в управлениях, присутственных местах города и при Севастопольском порте, «...зачета им каждого месяца пребывания в Севастополе за год службы по всем правам и преимуществам»932 933. 22 июня Нахимов своим приказом сообщил, что Император удовлетворил ходатайство и гражданским чиновникам — участникам обороны, как и военным, месяц осады будет засчитываться за год934.
26 апреля Нахимов подписал очередной протокол кавалерственной думы ордена Св. Георгия, которая одобрила представление начальником гарнизона Севастополя Д.Е. Остен-Сакеном ряда морских офицеров к награждению орденом Св. Георгия IV степени935. 13 мая он в письме Великому князю Константину Николаевичу просил наградить арендой нескольких офицеров Черноморского флота (контр-адмирала Панфилова, капитанов 1-го ранга Кислинского, Микрюкова, Винка и капитана 2-го ранга Керна), которые лишились в Севастополе единственного хозяйства. Их семьи в случае гибели кормильцев на передовой линии оставались без средств к существованию936. 25 мая по представлению Нахимова были произведены в следующие чины несколько отличившихся офицеров937. 16 мая походная дума георгиевских кавалеров под председательством П.С. Нахимова подтвердила представление к ордену Св. Георгия лейтенанта Д.И. Бутакова938.
Но достойных было слишком много. Чиновник для особых поручений Морского министерства Б.П. Мансуров рапортовал 22 апреля 1855 года генерал-адмиралу, Великому князю Константину Николаевичу: «...Нахимов олицетворяет в себе стойкий и непоколебимый гений Севастополя. История знает уже, что все чины Черноморского флота следовали и следуют этому примеру, и здесь слово «все» имеет действительно то обширное значение, которое исключений не допускает; как я не доискивался и допрашивался особенных примеров мужества, самоотвержения и хладнокровия, я всегда приходил и прихожу к тому результату, что честь, достоинство и подвиги везде одни и те же, разница в том, что сегодня отличится один, а завтра другой. Как ни строг Павел Степанович в своих оценках, он всегда готов прочитать список всех ныне остающихся на бастионах, когда его спрашивают об особенных отличиях»939.
Однако при необходимости Нахимов отмечал и недостатки. Он делал замечание за несвоевременную и неточную передачу сообщений городового телеграфа, выговаривал капитан-лейтенанту Н.И. Викорсту за плохое наблюдение за его командой, немедленно направил встреченного на улице штабс-капитана А.Н. Зубкова к его команде и угрожал отдать под суд в случае дальнейшего уклонения от службы1. Адмирал перечеркнул представление к ордену Св. Анны III степени коллежского регистратора П.И. Яковлева и поставил резолюцию подписавшему представление майору Вергопуло: «Выговор за представление негодяя»940 941.
Лейтенант П.И. Аесли 22 апреля писал родным: «...Видя, как выбывает каждый день из нашего флота, подумаешь о его возобновлении и, рассуждая хладнокровно, увидишь, что это не так-то легко сделать, тогда как, кроме Павла Степановича, никого не осталось, да и тот, если будет продолжаться осада еще несколько месяцев, навряд ли останется цел и невредим, потому что нисколько не бережет себя и суется туда, где самый большой огонь...»942
Опасения Аесли, похоже, оправдывались. 30 апреля Мансуров рапортовал: «...К несчастью, сам П.С. Нахимов сильно ушиблен был камнем в спину так, что два дня не мог выходить из комнаты и подвергся даже кровохарканью. Адмирал не признавался в этом, кн. Васильчиков случайно узнал о последнем обстоятельстве и хотел убедить адмирала прибегнуть к медицинским пособиям, но старания его были тщетны, впрочем, слава богу, Павел Степанович чувствует себя гораздо лучше, по словам же его, очень хорошо. Дай бог, чтобы ушиб этот, уже второй и в том же месте, не имел никаких последствий...»943