Страница 58 из 166
Я вполне уверен, что ваши опытность и благоразумная распорядительность докажут неприятелям, что дело с Черноморским флотом у них еще не кончено и что победы на море мы не забыли»1.
Бутаков оправдал доверие. Он взял на себя атаку дозорного парохода, поручив командиру «Херсонеса» капитан-лейтенанту Рудневу наблюдение и действия против двух стоявших в Стрелецкой бухте пароходов. Бутаков направился к неприятельскому пароходу, по пути обстреляв суда в Стрелецкой бухте и лагерь на берегу. Сторожевой пароход, выпустив цепь, сделал несколько выстрелов и направился к Камышевой бухте, где стояли союзные корабли. «Владимир» преследовал, обстреливая беглеца то из носовых орудий, то всем бортом, пока не приблизился к неприятельским кораблям почти на дистанцию выстрела, после чего отвернул и присоединился к «Херсонесу», обстреливавшему пароходы и лагерь в Стрелецкой бухте. Умело маневрируя, русские моряки нанесли повреждение одному из неприятельских пароходов и вызвали смятение в рядах неприятеля. Все союзные корабли начали разводить пары, два английских и один французский пароходы пошли на сближение, как и еще один пароход, бывший у устья Качи. Бутаков решил отходить перед превосходящим противником. «Владимир», шедший замыкающим, отстреливался из кормовых орудий. Снаряды передового английского парохода ложились между двумя русскими, не нанося им потерь; лишь одно неприятельское ядро попало в фок-мачту « Владимира»828 829.
Завершая рапорт Станюковичу, Нахимов писал: «Присутствие английской эскадры у Качи, а французской у Камышевой бухты вселило самоуверенность в безнаказанности позиции винтового парохода в виду нашего разоруженного флота. Молодецкая вылазка наших пароходов напомнила неприятелям, что суда наши, хотя разоружены, но по первому приказу закипят жизнью, что, метко стреляя на бастионах, мы не отвыкли от стрельбы на качке, что, составляя стройные батальоны для защиты Севастополя, мы ждем только случая показать, как твердо помним уроки покойного адмирала Лазарева, и что каждый из нас жаждет доказать, как государь справедлив, почтив память Корнилова»830.
Моряки показали, что флот жив. И 25 ноября Нахимов имел основание писать Станюковичу о нецелесообразности отправки на батареи артиллерийских офицеров пароходов, находящихся в боевой готовности1.
Сохранившие вооружение линейные корабли и пароходы, перемещаясь внутри Севастопольской бухты, вели обстрел неприятельских осадных батарей и войск. Суда Черноморского флота обеспечивали перевозку войск и грузов между Северной и Южной сторонами города. Севастопольцы готовились встретить сохранившимися силами противника, если бы союзный флот попытался прорваться в бухту через разрушающееся заграждение из затопленных кораблей. Но союзники так и не решились на повторение атаки с моря. Все их усилия уходили на осаду с суши831 832.
Со временем система укреплений Севастополя со стороны суши была усовершенствована. Уже в октябре началось сооружение перед бастионами ложементов для стрелков, обстреливавших неприятеля, ведущего осадные работы. В конце ноября эта деятельность стала централизованной. В ночь на 21 ноября началась постройка ложементов перед редутом № 1, в ночь на 25 ноября — перед 4-м бастионом, затем и в других пунктах. Русские войска использовали также завалы. Союзникам приходилось затягивать наступление и преодолевать сопротивление русской обороны. Тем временем защитники все более усиливали существовавшие бастионы и батареи. Союзники, со своей стороны, старались разрушить эти укрепления, однако безуспешно. Севастопольцы организовывали вылазки, мешали осадным работам и разрушали построенные осадные сооружения. Большую роль в этих вылазках играли моряки. Буря, разрушившая лагеря и погубившая немало судов с необходимыми грузами, поставила союзников в критическое положение. Активные, хотя и малоэффективные действия войск Меншикова сыграли свою роль. В итоге союзники раз за разом отказывались от намеченных штурмов, продолжая осаду полевых укреплений, защищавших главную базу Черноморского флота. Началась подземная минная война, первоначально перед 4-м бастионом. А наступившая зима поставила союзные войска в еще более сложное положение833.
Именно в этот период, наконец, Нахимов занял хоть несколько определенное положение в руководстве обороной. Принявший командование 4-м пехотным корпусом генерал от кавалерии Д.Е. Остен-Сакен стал с 28 ноября 1854 года и начальником Севастопольского гарнизона. Дея-.Ш: тельный генерал понимал значение роли флота и личности I I.С. Нахимова в обороне города и обратился с рапортом к А.С. Меншикову, прося назначить вице-адмирала своим помощником. 30 ноября Нахимов принял на себя обязанности помощника начальника Севастопольского гарнизона генерала Д.Е. Остен-Сакена. Однако князь отказался приказом утвердить это назначение1. Лишь моральное право, которое давали любовь и уважение защитников города, позволяло ему делать немало нужного для обороны. Например, его приказом в декабре 1854 года, кроме корабля «Императрица Мария», под временный госпиталь были определены еще три корабля и два фрегата834 835.
15 декабря Нахимов рапортовал А.С. Меншикову: «Крепкие западные ветры и большие волнения разрушили преграду из затопленных кораблей у входа на Севастопольский рейд; тщательный промер, сделанный по моему приказанию, показывает, что по всей линии глубина превышает 28 фут. Важность этого обстоятельства обязывает меня, не соблюдая формы, поспешить донести прямо в. с-ти»836.
Разрушение преграды позволяло неприятелю ввести на рейд по крайней мере пароходы и шлюпки с десантом. Потому вице-адмирал, не дожидаясь разрешения, приказал уже 14 декабря затопить в разрушенном месте преграды корвет «Пилад» и после этого обратился к главнокомандующему. Меншиков утвердил его распоряжение задним числом837.
В декабре союзники продолжали обстрел и осадные работы, а защитники все более совершенствовали систему обороны, создавая вторую линию укреплений. Капитан 2-го ранга П.В. Воеводский, сообщавший об этом М.Ф. Рейнеке, отмечал крайнюю занятость Нахимова: «Павел Степанович здоров и поручил вам кланяться. Если вы прежде не претендовали за его молчание, то теперь он имеет на это полное право, потому что действительно постоянно занят»838.
Даже главнокомандующему стало ясно, что вице-адмирал играет значительную роль в обороне и заслуживает награду. 31 декабря Меншиков представил Нахимова к ордену Белого орла:
«...В.-ад. Нахимов, командуя эскадрою судов на рейде и в гавани, заведует также всеми морскими чинами, служащими на батареях и бастионах и храбро и упорно защищающими Севастополь.
Распорядительно и всегда лично наблюдая за своевременным их снабжением всеми материальными к защите средствами, он, сверх того, ==2^ одушевлял войска непрестанным своим присутствием всюду, где опасность, подавая собою пример мужественного хладнокровия при исполнении священного долга.
Такое достохвальное служение в.-ад. Нахимова, который, несмотря на контузию и легкую рану, не переставал разделять труды других неутомимых своих сослуживцев, обязывает меня ходатайствовать ему всемилостивейшей награды орденом Белого Орла.
Независимо от Георгия 2 ст. старший орден у сего адмирала — св. Владимир 2 ст...»1
Резолюция о награждении орденом была дана 13 января 1855 года839 840. Но в Севастополе все считали, что флагман достоин более высокой награды. П.В. Воеводский в ответ на письмо М.Ф. Рейнеке 27 января писал о мужестве и сложном положении Нахимова:
«Заветный образок святого чудотворца Николая он носит на груди постоянно. Как принимает он участие ваше? Это вы хорошо знаете сами, но совет: «беречь себя» совершенно бесполезен. Нет даже никакой возможности уговорить его надевать шинель или пальто, напротив: ежедневно разъезжает по бастионам в сюртуке и эполетах, но провидение, видимо, хранит его. А князь со своей стороны отравляет, сколько может, его минуты.