Страница 52 из 166
7 сентября Корнилов назначил на случай тревоги начальником войск на Северной стороне контр-адмирала В.И. Истомина, а на Южной — контр-адмирала А.И. Панфилова; общее начальство над флотом и морскими батальонами в отсутствие В.А. Корнилова, выехавшего к армии, было поручено Нахимову747.
Высадка союзников, Альминское сражение и уход армии создали критическое положение в Севастополе. Только задержка движения неприятельских войск позволила защитить город с суши орудиями и моряками, занявшими наскоро построенные укрепления. Чтобы преградить путь противнику в бухту, 11 сентября между Константиновской и Александровской батареями были затоплены пять старых кораблей и два фрегата; в спешке на них оставили артиллерию748. В тот же день Меншиков поручил Корнилову оборону Северной, а Нахимову — Южной стороны.
Затопление кораблей имело предысторию. Чтобы неприятельский флот не мог прорваться в Севастопольские бухты, А.С. Ментиков 9 сентября, прибыв после Альминского сражения с войсками к Севастополю, приказал В.А. Корнилову затопить при входе старые корабли и фрегаты, чтобы преградить путь в бухту неприятельским кораблям. Однако Корнилов посчитал эту мысль нелепой. Привыкнув считать флот боеспособным, он полагал, что лучше погибнуть в бою, чем топить корабли. Рассчитывая на боевое настроение командиров и флагманов, Корнилов собрал их и высказал свое предложение. Большинство собравшихся понимало, что выходить с 14 кораблями и 6 фрегатами при б пароходах против неприятельских 89 боевых судов, в том числе 36 паровых, — безрассудство, ибо с гибелью флота главная база лишалась людей и орудий, необходимых для обороны. Капитан 1-го ранга А.А. Зорин (Зарин) высказал это мнение. Его поддержало большинство. Собравшиеся считали, что дела не так плохи; было высказано мнение: «...мы готовы умереть, но прежде всего мы должны защищать Севастополь»1.
Участвовавший в военном совете лейтенант А.Б. Асланбегов записал в дневнике:
«Какой неувядаемый блистательный венок готовился Черноморскому флоту: 14 кораблей, 7 фрегатов и 10 пароходов хотели сразиться с 33 кораблями и 50 пароходофрегатами. С какой дивной чудной памятью погреб бы себя в волнах Черного моря Черноморский флот! Если ему уж назначено погибнуть, то может ли быть славнее смерть? И какие чудеса храбрости увековечил бы за собою этот сонм героев, эта гордость храбрых? Россия бы отпела по нас вечную память; родные и друзья гордились бы считать нас в числе этих доблестных русских, которые так мужественно презрели жизнь.
Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят, и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно, порт, — это ключ Черного моря»749 750.
Корнилов, не оставляя надежды убедить Меншикова, приказал готовить корабли к выходу и поехал к князю, но тот оказался тверд. 9 (21) сентября вице-адмирал вместо ордера о выходе в море приказал: «Корабли расстановить по назначенной в плане диспозиции, из них же старые: «Три Святителя», «Уриил», «Селафаил», «Варна» и «Силис-трия» и фрегаты «Флора» и «Сизополь» затопить на фарватере... Все корабли, на позиции стоящие, также должны быть готовы к затоплению, буде придется уступить город»1. В приказе ему пришлось признать: «Выход в море для сражения с двойным числом неприятельских кораблей, не обещая успеха, лишит только бесполезно город главных своих защитников»751 752.
Разумеется, Нахимову было горько принимать решение о затоплении тех кораблей, которые он готовил к сражениям. В числе первых ко дну предстояло пойти и любимому кораблю флагмана «Силистрии». Для человека, который всю жизнь посвятил флоту, такой шаг напоминал заклание члена семьи. Но Нахимов на совете промолчал, не желая вносить противоречия в отношения с Корниловым, которого признавал единственным способным заменить М.П. Лазарева в руководстве флотом. Он прекрасно понимал, что важнее любой ценой удержать Севастополь, чем сохранить парусные корабли, ценность которых все уменьшалась.
Корабли затопили 11 сентября; совместно с боном они защитили вход на рейд. Один из моряков позднее писал: «Трудно вообразить это грустное чувство при виде погружающегося родного корабля. Корабль не есть просто соединение дерева, железа, меди и снастей, нет — это живое существо, способное понять все хлопоты, старания, труды о нем и отблагодарить вас с полной благодарностью...»753 Безусловно, такие же чувства обуревали Нахимова. Но он не мог предаваться отчаянию. Следовало готовиться к обороне базы флота.
11 сентября, узнав о выходе союзников к Бельбеку, Меншиков решил перевести главные силы к Бахчисараю, чтобы сохранить сообщение с Россией. Он был уверен, что неприятель атакует слабо укрепленную Северную сторону. Вряд ли эти укрепления могли долго продержаться против превосходящих сил. Однако союзники, зная о затоплении кораблей и получив от татар преувеличенные сведения о мощи Северного укрепления, решили атаковать Севастополь с неукрепленной Южной стороны. Другой причиной явилась необходимость организовать базу снабжения с моря в Камышевой и Балаклавской бухтах вблизи Севастополя. 13 (25) сентября союзные войска направились к Южной стороне. Задержка наступления противника позволила как отвести русские полки к Севастополю, так и готовить город к обороне754. Когда же перед войсками союзников стали видны спешно построенные на Южной стороне укрепления, союзное командование отказалось от немедленного штурма и решило перейти к осаде.
J^=
Укрепления эти возвели моряки и население Севастополя.
Уходя из Севастополя, Меншиков отдал приказ: «Генерал-лейтенанту Павловскому, окончившему возложенное на него поручение по Северному укреплению, сдать начальство над оным генерал-адъютанту Корнилову, на которого возлагается оборона всей Северной части Севастополя. Заведование морскими командами, отделенными для защиты южной части Севастополя, поручается вице-адмиралу Нахимову»1. Формально начальником гарнизона оставался престарелый начальник 14-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Ф.Ф. Моллер, которому подчинялись Корнилов и Нахимов. Князь не указал, каковы должны быть взаимоотношения между ними. Вероятно, адмирал полагал, что любые меры уже бесполезны и Севастополь доживает последние дни.
Чтобы поднять дух команд, Корнилов 11 сентября издал приказ по флоту о необходимости затопления кораблей и защиты Севастополя: «Товарищи! Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтоб грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах. Он привел двойное число таких, чтобы наступить на нас с моря; нам надобно отказаться от любимой мысли — разразить врага на воде. К тому же мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства...»755 756
В тот же день Корнилов отдал приказ о формировании из корабельных команд батальонов для обороны Севастополя с суши, приказал отправить морские батальоны для обороны Северной стороны757.
Нахимов оказался в сложном положении. 12 сентября он рапортовал адмиралу М.Н. Станюковичу, что не в состоянии совмещать обязанности, и просил передать командование эскадрой младшему флагману; однако Меншиков приказал отменить назначение вице-адмирала командиром морских команд на берегу и предписал оставаться на рейде с флагом758.
Несколько дней Севастополь оставался почти беззащитен от штурма и мог стать легкой добычей противника. Ожидая неизбежного, по его мнению, захвата города с суши, Нахимов решил защищать главную базу на берегу, а оставшиеся корабли затопить, чтобы они не достались врагу. Решительный на море, вице-адмирал на сухом пути избрал, как ему казалось, наилучший выход, чтобы выполнить приказ о защите Южной стороны. 14 сентября он отдал приказ № 129: «Неприятель подступает к городу, в котором весьма мало гарнизона; я в необходимости нахожусь затопить суда вверенной мне эскадры и оставшиеся на них команды с абордажным орркием присоединить к гарнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой: нас соберется до трех тысяч; сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю»1.