Страница 51 из 166
17—18 апреля англо-французский флот крейсировал у Севастополя; 21 апреля он вновь появился на горизонте. Ментиков хотел послать часть эскадры, но Нахимов и Корнилов согласованно выступили против. 24 апреля вновь союзники оказались в виду главной базы, в ночь на 23 и 25 апреля происходили ложные тревоги. 27 апреля французский пароход провел разведку Балаклавы, 28 апреля — Феодосии и Керченского пролива. 5 мая английский и французский пароходы приближались к Севастополю и после выстрелов с береговой батареи ретировались1. В ответ с мая началось крейсерство русских судов. Сначала выходили два фрегата, бриг и пароход, с 15 мая — два корабля, два фрегата и два парохода под командованием поочередно В.И. Истомина, Ф.М. Новосильского и А.И. Панфилова. В июне крейсерства продолжались по расписанию Нахимова, хотя он и не одобрял их732 733. Больше пользы принесло крейсирование парохода «Эльборус», который сжег два турецких судна недалеко от Босфора, высадив экипажи в шлюпки734.
Нахимова в это время беспокоили запальные трубки Лехнера для бомб, присланные из столицы, ибо лишь три бомбы из десяти взорвались при попадании в щит735. 1 мая моряки провели удачный взрыв мины на рейде Севастополя736. Однако все это были эксперименты. Мины так и не удалось применить, а трубки, изготовленные в Николаеве, по-прежнему взрывались не вовремя, нередко даже вблизи дула пушек.
Вице-адмирала огорчила статья, перепечатанная «Русским Инвалидом» из иностранного журнала. Автор писал, что Черноморский флот сильнее союзных, но боится выйти в море. Нахимов знал, что против двенадцати парусных линейных кораблей и шести пароходов неприятель располагал девятнадцатью только винтовыми кораблями и семью пароходами, которые имели явное преимущество перед парусниками. Флагман считал, что Корнилов, намереваясь выслать его эскадру в море, чрезмерно рискует. Начальник штаба флота полагал, что при встрече с превосходящим противником корабли успеют вернуться в Севастополь. Но Нахимов опасался, что бегство от неприятеля понизит дух команд. Если бы флот конвоировал транспорты, то при встрече с превосходящим противником пришлось бы либо сразиться и лишиться флота, либо бросить беззащитные суда737. Разумеется, такие мысли вице-адмирал высказывал лишь в узком кругу, не обсуждая открыто приказы.
6 мая в Севастополь из Одессы прибыл пароход «Эльборус»1. Но это был редкий случай прорыва блокады. Все опаснее казалось положение. 1 июля Корнилов поручил П.С. Нахимову сформировать для усиления десантных стрелковых батальонов еще два резервных из моряков 4-й и 5-й дивизий, а также поручил определить число ружей на кораблях для использования в случае необходимости738 739.
Тревожная обстановка усиливалась. Если русские принимали меры к обороне Севастополя, то союзники готовились к нападению. Еще весной англо-французские экспедиционные войска высадились в Галлиполи у Дарданелл. Летом их перевезли в Варну. Войска страдали от болезней, попытки действий в Добрудже кончились потерей половины отряда от холеры. Союзные корабли продолжали появляться перед Севастополем. Экспедиционные войска в Варне несли потери от болезней, пока правительства Франции и Англии договаривались об организации высадки в Крыму для уничтожения Черноморского флота.
Вторжение
29 марта (10 апреля) 1854 года Англия и Франция заключили договор, которым обе страны обязались не вступать в сепаратные переговоры с Россией и не добиваться односторонних выгод1. Союзники намеревались избавиться от конкуренции России и лишить ее Черноморского флота. После того как русские войска отошли от Силистрии и вернулись в пределы России, английское правительство начало торопить высадку в Крыму. 17 (29) июня военный министр Ньюкестл предложил генералу Раглану предпринять экспедицию в Крым и осадить Севастополь, если армия готова и нет причин, неизвестных правительству, которые могли отложить предприятие. Войска союзников еще не получили все необходимое, не справились с эпидемией холеры. Командующий французскими войсками Сент-Арно вообще не хотел осаждать Севастополь, а предполагал высадиться у Феодосии и занять Симферополь. Союзники не знали точно численность русских сил в Крыму. Тем не менее, Раглан отвечал: «Я обязан сказать Вам, что решение сделать высадку в Крыму принято не столько по имеющимся у нас сведениям о силе неприятеля или по степени нашей приготовленности к подоб-
ной экспедиции, сколько из уважения к желаниям правительства, сообщенным мне в Вашей депеше»1.
31 июля (12 августа) началась посадка войск союзников на суда в Варне. Сначала английская, затем французская эскадра вышли в море и соединились у острова Змеиного. Здесь возник спор о месте десанта. Французский генерал Канробер предложил высадиться у Керчи. Однако больной Сент-Арно оставил выбор за Рагланом. Английский командующий с группой генералов на пароходе вышел к берегам Крыма на разведку, и место десанта избрали южнее Евпатории. 31 августа (12 сентября) армада из 89 боевых судов и 300 транспортов выступила и на следующий день подошла к берегам Крыма. В 10 часов утра 1 сентября на горизонте севастопольцы увидели дым, а около полудня пост оптического телеграфа сообщил с мыса Аукулл о приближении врага. Армаду русские адмиралы видели с вышки морской библиотеки в Севастополе, а начало выгрузки войск наблюдал лейтенант В. Стецен-ко, оказавшийся с разъездом казаков в месте высадки740 741.
Союзники 1 (13) сентября высадили трехтысячный отряд, занявший Евпаторию. В последующие 5 дней на берег в 30 верстах южнее города вышли главные силы: свыше 62 тысяч человек при 134 полевых орудиях; эти войска 7 сентября направились к Севастополю по прибрежной дороге, прикрываемые с моря пароходным флотом. На подступах к реке Альма они обнарркили русские полки, которые выдвинул А.С. Ментиков742.
Несмотря на то что высадку союзников ожидали с весны, она оказалась неожиданностью. Русское командование полагало, что с началом осени опасности десанта нет и появилась возможность до весны следующего года принять меры к обороне Севастополя с суши. Теперь судьба города висела на волоске.
Меншиков, оставив в Севастополе моряков и четыре резервных батальона, выдвинул 33 600 человек с 96 орудиями к Альме, чтобы преградить путь противнику. Однако не приняли меры к укреплению позиции и правильному ее использованию. В сражении на Альме 8 (20) сентября русские войска были атакованы союзными. У противника, кроме двойного превосходства, оказалось явное преимущество в вооружении. Нарезное оружие с большей дальнобойностью позволяло англичанам и французам расстреливать русских с дистанции, на которой гладкоствольные ружья были неэффективны. Неудачное расположение русских войск и слабое управление ими позволило французам атаковать их с левого фланга и заставить отступить. Русские потеряли в бою около 5700 человек убитыми и ранеными; потери союзников оценивают в 4500. Меншиков отступил к Севастополю, а 12 сентября перевел армию к Бахчисараю, чтобы сохранить сообщение с Россией. Поле боя осталось за противником. Тем не менее, союзные войска, встретившись с упорным сопротивлением, не сразу начали преследование. Первоначально они намеревались с суши атаковать слабое укрепление Северной стороны, тогда как флоту предстояло прорваться на рейд1.
Готовили город к обороне преимущественно моряки. 1 сентября Корнилов предписал Нахимову, чтобы все суда его эскадры состояли в полной готовности сняться с якоря во всякое время; уже на следующий день Нахимов сообщил Корнилову диспозицию эскадры при выходе в море одной или двумя колоннами743 744. В тот же день он получил приказ начальника штаба флота о приведении кораблей в боевую готовность и формировании батальонов из экипажей745. Корнилов приказал прекратить работы в порту и всех освободившихся направил на постройку оборонительных сооружений, послал отряд моряков на Альму. Основное внимание он уделил Северной стороне, почти беззащитной от нападения с суши, ибо прикрывало ее единственное старое укрепление, которое было легко обойти746.