Юнги с Урала

— Вам! Вам! Вам! — отвечают рвущиеся бомбы.

А жизнь между тем шла своим чередом. Котлованы для землянок были уже вырыты. Юнги подналегли на заготовку строительных материалов. Навалив в достатке деревьев, обрубив с них сучья, начали доставлять бревна к месту будущих землянок. Делать это приходилось на себе. Лошадь была занята на подвозе продуктов н кирпича для кладки печей. Машина часто стояла в ремонте. Да на ней в лесосеку все равно было бы не заехать — кругом торчали пни от поваленных деревьев. Пришлось бы делать специальную дорогу, а на это ушло бы много времени, ведь рельеф Соловецких островов — довольно неровный, изобилующий спусками, подъемами, валунами, многочисленными озерами и торфяными болотами. Для переноски сваленной лесины к месту расположения роты под нее подлезало десяток, а то и больше юнг. Рослые, здоровые ребята — Саша Плюснин, Иолий Горячев, Митя Рудаков, Ваня Неклюдов, Валя Рожков да

Верзила — таскали бревна обычно вдвоем на пару со старшинами. А мы, мелкота, облепливали любую, даже самую тонкую лесину, как муравьи. Стоило кому-либо из юнг запнуться за пенек или еще за какое-нибудь препятствие, как тут же сбивался ритм шага и у других. Из-за одного споткнувшегося, бывало, падало несколько человек. Тут уж только берегись: как бы не придавило.

Однажды случилось и такое: последним не устоял на ногах шедший сзади Миша Мельников. Падая, лесина пошла как раз в его сторону, и он попал под нее.

— На помощь! — закричал не на шутку испугавшийся за жизнь своего товарища Мишин дружок по Юго-Осокинскому (ныне Калининскому) детскому дому Володя Лев. Первым подскочил Саша Плюснин.

— Сюда! Сюда! — кричали и другие юнги, но мальчишка был уже вне опасности. Снежный покров оказался достаточно глубоким. К тому же Миша не устоял на ногах из-за того, что ступил в случайно попавшее под ноги болотное углубление, какие обычно бывают между кочек. Конец бревна, который он держал, угодил на скрытый под снегом пенек. Между бревном и землей, таким образом, образовалась засыпанная снегом пустота, спасшая Мельникова от неминуемой, казалось, беды.

Отработав день на строительстве, смены по очереди назначались в наряд по камбузу. С наступлением похолодания камбузные работы становились не такими уж легкими. Больше всего мучали чистка картошки и рыбы. Клубни стали завозить грязные, подмерзшие, обледенелые. Чистили их прямо на улице. На пронизывающем ветру мерзли не только руки, но и ноги. А обработать надо было немало — на сутки двенадцать-тринадцать мешков, то есть на каждого по полмешка. Начищенную картошку необходимо было вымыть в чистой озерной воде, а она с каждым днем становилась все холоднее и холоднее. После такой работы на ветру, а то и под дождем или снегом руки юнг обветривались, трескались.

А если еще приходилось заниматься рыбой — обычно это 'была треска, завозимая в бочках, — то их к тому же разъедало солью. Поэтому было неудивительно, что идти в наряд по камбузу юнги особого желания не испытывали. Опять стали появляться сачки. Кок Московский, по своей комплекции очень схожий с Санчо Пансо, таких помощников не любил, наказывал их строго и изощренно.

Однажды, обходя свой «боевой пост» — территорию камбуза, неподалеку от нее, за кустом, заметил двух юнг, назначенных к нему в наряд. Ими оказались два Миши — Мельников и Кагокин. Мальчики, вместо -того чтобы помогать другим в выполнении камбузных работ, затеяли игру в «морской бой».

— У вас что, работы нет? Таг; я найду, — сказал с улыбкой кок. — Вкусные блинчики когда-нибудь стряпали?

— Никак нет! — дружно ответили юнги.

— Могу научить...

Зашедший на камбуз командир батальона Пчелин застал юнг уже за «делом» —- один рубил на доске муку, другой — пропускал через мясорубку воду.

— Для чего вы это делаете? — спросил командир.

— Чтобы блинчики вкуснее были, — не подозревая, что над ними подшутили, со слов кока ответили ребята.

Было это 16 августа 1942 года.

— Этот случай, — вспоминал позже Миша Кагокин, — широкой огласки не получил, потому как назавтра произошло гораздо более важное событие.

Я, сын трудового народа...

Утром того дня Воронов сообщил нам важную новость — командование Учебного отряда и Школы юнг обсуждает сроки принятия юнгами военной присяги. Мнения разделились. Одни считают это преждевремен-

J..2 ным — возраст юнг непризывной, усматривают в подобном мероприятии нарушение положения о прохождении службы в Военно-Морском Флоте. Другие — наоборот, необходимым, ведь юнги с первых дней пребывания на Соловках в тяжелых условиях выполняют все обязанности срочнослужащих: несут караульную и гарнизонную службу, обеспечивают оборону и охрану военных объектов. Окончательное решение должен был принять генерал-майор Броневицкий, Он сказал: «Школа юнг, входящая в Учебный отряд, находится в пределах оперативной зоны действующего Северного флота. За спиной каждого юнги, как и краснофлотца, старшины- и нас с вами, не только охраняемые военные объекты, но и вся страна, которую он должен защищать умело, мужественно, не щадя своей крови и самой жизни, а это%— требования военной присяги. К тому же юнги их в силу сложившихся обстоятельств уже выполняют...» Командир батальона капитан-лейтенант Пчелин и замполит капитан Калинин придерживались такого нее мнения.

— Первыми принимать присягу будут «корабельная интеллигенция» — радисты. Готовьтесь, — предупредил старшина.

Эта новость облетела не только радистов, но и другие роты. Юнги решение Броневицкого приветствовал!', ходили именинниками: «Наконец-то и мы станем полноправными воинами».

Потом, когда я брал в руки свой офицерский военный билет и видел в нем дату принятия присяги «17 августа 1942 года», то неизменно вспоминал, как все это было.

День выдался теплым, солнечным. Юнги на линейке стоят подтянутые, радостные. Рядом со мной чусовляне Валя Рожков, Боря Батанов и Витя Кожихов. Пуговицы наших шинелей и бляхи ремней начищены до ослепительного блеска. Даже рабочие яловые ботинки и те на солнце сверкают.

Со стороны штаба появилась группа командиров.

1X5

— Смирно! — кричит командир роты. — Равнение направо!

Руки у всех по швам, головы моментально рызком поворачиваются вправо.

Старший лейтенант Дубовой докладывает начальнику школы о том, что 2-я рота для принятия военной присяги построена.

— Здравствуйте, товарищи юнги!

— Здрась, товарищ капитан третьего ранга! — как бы вторя юнгам, несется эхо над лесами и озерами островов.

Вместе с Ивановым перед строем стоят командно батальона Пчелин, замполит Калинин, комроты Дубовой, парторг Карачев, преподаватели Нечитайло, Пестов. Астахов, Громов и другие... А кто другие, я уже и не помню.

— Товарищи! — торжественно обращается к нам: начальник школы. — Сегодня у вас незабываемый день. Давая клятву храбро защищать свое социалистическое Отечество, вы возлагаете на себя большие ответственные задачи...

К накрытому темно-красным сукном столу юнг вызывали по алфавиту.

— Я, сын трудового народа... — взяв со стола текст присяги, четко читает Боря Батанов.

Вроде бы ничего страшного: читаешь текст присяги, ставишь свою подпись — и все. Но почему я так волнуюсь? Отчего так бьется сердце? Присяга... Совсем недавно, наверное, вот так же давала клятву на верность Родине, своему народу моя землячка докторша Анастасия Мелентьева, а сейчас ее уже нет в живых, пала смертью храбрых в борьбе с врагом.

В торжественной тишине подходят к столу Вадик Василевский, Витя Кожихов, Игорь Лисин...

— Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик...

Подошла и моя очередь. Услышав свою фамилию и коротко ответив: «Есть!», подхожу к столу. Как я прочел этот документ, как расписался, по-моему, я и тогда не помнил, не то что сейчас.

— Военная присяга зовет вас с честью и достоинством выполнять почетный долг воина. Будьте всегда верны: своей клятве! Овладевайте военным делом настоя-щим образом, как завещал великий Ленин, защищайте свою Родину до последнего вздоха! Доброй вам службы, товарищи юнги! — сказал нам на прощание начальник школы.