К далеким берегам

Крашенинников не мог не заметить, что Гмелин придает большое значение этим занятиям. Академик говорил, что Сенат ценит такие известия о горном деле больше, чем другие сведения, которые могла дать экспедиция, потому что новые сообщения о рудниках можно использовать практически.

Однако долго задерживаться на Урале было нельзя. В последних числах января Гмелин и его спутники приехали в Тобольск и застали там большую часть команды капитан-командора Беринга. В Тобольске сибирский губернатор Плещеев встретил академиков, как хлебосольный хозяин и гостеприимный начальник края. Он сказал им, что постарается оказать самое широкое содействие в их работах.

Губернатор разрешил Миллеру просматривать все старинные указы и другие документы, которые он сможет Найти в архивах при разных учреждениях, и велел дать в помощь -академику подьячих. Миллер знал, что в Тобольске как старейшем и важнейшем городе Сибири можно найти много интересного историку: старинные наказы сибирским воеводам, указы, которые по-разным поводам рассылались по всему государству; копии донесений воевод и казачьих атаманов о том, как завоевывались новые сибирские земли.

Миллер принялся за работу с большим рвением. Он просмотрел в короткий срок очень много старинных дел, разложил их по годам и отметил самые интересные документы. Нужно было» сделать много выписок, интересных для истории Сибири. Миллер-привлек к этой работе и студентов.

Крашенинников вместе с товарищами бережно развертывал свитки, в которые склеивались архивные бумаги. Он вчитывался в намеченные для переписки документы, и перед ним вставала жизнь, ушедшая в прошлое: походы казаков в еще не изведанные места, бои, восстания, вспыхивавшие среди покоренных народов. Он начинал понимать, как старинный документ позволяет точно узнать события, уже исчезнувшие из памяти людей, у'

В школе Крашенинников читал только отрывки из древних историков. Теперь ему пришлось узнать, как надо отыскивать материалы для исторического исследования.

Незаметно подошла весна, прошел лед на Иртыше. Разлилась река и, как обычно, подошла почти вплотную к домам в нижней части города, но пошла на убыль, не затопив улицы.

В свободные часы Крашенинников с товарищами не раз ходил на берег реки. Там шла оживленная работа. Адмиралтейские плотники, приехавшие из Петербурга с командой Беринга, работники из сибирских ссыльных и мастеровые стучали топорами, строгали, пилили целые дни.

Под присмотром молодого лейтенанта Овцына спешно строилось небольшое судно — дубель-шлюпка «Тобол». Овцын должен был выйти в Ледовитый океан, чтобы пройти от устья Оби до устья Енисея. Делались дощаники и лодки, на которых капитан Чириков должен был плыть от Тобольска с командой и грузами экспедиции по сибирским рекам к Якутску.

Четырнадцатого мая проводили лейтенанта Овцына, Сам губернатор и другие тобольские власти, капитан Чириков и академики поднялись на палубу «Тобола», чтобы пожелать счастливого плавания лейтенанту и его команде. Старые пушки на башнях тобольского кремля дали салют, когда дубель-шлюпка поплыла вниз по Иртышу, а с судна ответили залпом из маленьких орудий— Фальконетов. Через несколько дней проводили Чирикова, Так же торжественно стреляли городские пушки, а с двенадцати дощаников, плывших вниз по Иртышу, в ответ кричали «ура».

Затем отплыли из Тобольска академики. Они решили посетить южную часть Сибири, которая была еще очень мало исследована. Поэтому они задумали плыть вперед не обычным путем, которым направилась вся команда экспедиции, а в противоположную сторону — вверх по Иртышу на Алтай, чтобы затем зимой на санях ехать в Иркутск. Этот путь был гораздо длиннее, но зато интереснее.

Двадцать четвертого мая Гмелин и Миллер отплыли пз То-

больока. Губернатор распорядился дать достаточное число людей, которые, идя берегом, должны были тащить на лямках против течения два дощаника, на которых плыли академики и их спутники. Выше Тобольска Иртыш часто делает большие изгибы, и дощаники очень медленно плыли между берегами, уже покрывшимися зеленой травой с весенними цветами.

— Медленность нашего плавания мне только на пользу. Я могу, не отставая от судна, итти по берегу и собирать растения, — говорил Крашенинникову Гмелин.

Он шел не спеша, внимательно присматриваясь к растениям, встречавшимся на пути. Крашенинников нес за ним ящичек из белой жести, удобный для собирания растений, потому что они увядали в нем не так скоро, как в деревянном.

Крашенинников сперва пытался помогать академику, срывая самые большие и красивые цветы. Но Гмелин интересовался ими меньше всего: они обычно были давно известны. С некоторым удивлением Крашенинников видел, как Гмелин часто с радостью срывает какую-нибудь совсем незаметную травку и, рассмотрев ее внимательно, с сияющим лицом кладет в длинную жестяную коробку, которую носил через плечо. Крашенинников знал, что Гмелин кладет туда находки, которыми особенно дорожит и не решается доверить их другому.

Потом оказывалось, что эта незаметная травка еще никем не описана. Иногда бывало к тому же, что она является как будто звеном между двумя уже известными растениями. Тогда Гмелин радовался ей так, словно неожиданно нашел страницу, выпавшую из интересной и нужной книга.

Гмелин, так же как и Миллер, никогда не забывал о том, что студенты являются его подчиненными.

— Они состоят в нашей команде, — говорил он про студентов.

Но ему часто хотелось рассказать кому-нибудь о той или иной удачной находке. Огорчения и разочарования, которые случалось испытывать, еще можно было переживать одному. А радоваться открытиям в одиночку было трудно.

Гмелин дружил с Миллером и говорил ему о своих находках. Но Миллер ботаникой мало интересовался и, казалось, слушал терпеливо как будто только для того, чтобы потом, в свою очередь, рассказать о каком-либо старинном указе, сохранившемся в тобольском архиве.

Гмелин стал показывать новые растения своему постоянному спутнику — Крашенинникову, рассказывая, чем они интересны.

Для того чтобы студент мог оценить находки, надо было-познакомить его с ботаникой. Это нужно было и по другой причине. Гмелпн понимал, что сделает гораздо больше, если у него-будет помощник, который сможет по его поручению сам собирать, растения. Для этого Крашенинников должен был знать основы науки, изучающей растения.

Гмелин начал давать ему уроки ботаники. Крашенинников, усердно слушал объяснения. А потом внимательно рассматривал и читал книги по ботанике, которые ему показывал Гмелин. На корешках книг стояли имена ученых разных стран: Рея и Тур-нефора, Клюзиуса и Джонстона. Все эти книги были написаны по-латыни.

Крашенинников не мог не подумать, что знание латинского языка, полученное в школе, стало приносить большую пользу. Он легко понимал теперь сочинения ученых-ботаников.

Почти три недели плыли вверх по Иртышу от Тобольска,, пока доплыли до города Тары, до которого считалось около четырехсот пятидесяти верст. За Тарой началась Барабинская степь..

В продолжение многих дней с палубы дощаников открывался, один и тот же вид: по обоим берегам реки, насколько хватал глаз, уходила вдаль зеленая равнина. Далеко на горизонте, сливаясь с небом, она казалась безграничной и бесконечной, как море, когда не видно берегов.

Не было заметно никаких дорог, и они казались ненужными,, потому что можно было итти в любом направлении, не встречая каких-либо преград.

После лесов, которых было так много на пути от Петербурга, до Тобольска, этот беспредельный простор казался чем-то необычным — точно приплыли в страну, где есть только приволье,, тишина и покой. Эта степная равнина была однообразной лишь на первый взгляд. Она имела свой богатый растительный мир* -своих птиц и зверей.

У степи была и своя история, о которой говорили невысокие круглые курганы над местами старинных погребений. А небольшие крепости, обнесенные бревенчатой оградой с башнями по углам, построенные по приказу Петра Великого на расстоянии двухсот верст одна от другой вверх по Иртышу, напоминали, что еще недавно здесь происходили сражения с киргизамп-кайсаками и другими степными кочевыми народами, которых еще не вполне удалось покорить.