Страница 48 из 94
Но когда Гитлер потребовал его к себе, тот оказался вполне готов к докладу: для операции требуются VII и XIII армейские корпуса, а также танковая дивизия. Конечно, возникнут трудности, ведь мобилизационных планов нет, и, «стало быть, все будет выглядеть как импровизация», но справиться можно. Выслушав Бека, Гитлер пояснил, что войска надо «вводить завтра, в субботу, накануне намеченного голосования». Бек ответил, что приказы о мобилизации будут разосланы в воинские части уже сегодня, 10 марта.
* * *
После этого разговора Бека — противника экспансионистской политики — как подменили. Фюрер дал ему приказ, фюрер спрашивал его совета. Быть ближайшим помощником вождя — это ли не подобает начальнику генштаба? Он только и поторапливает своих офицеров. Всего через пять часов начальник оперативного управления генерал фон Манш-тейн подал Беку соотвествующие разработки.
На следующий день войска были подтянуты к границе. Теперь у телефона сидел Геринг и разговаривал с германским посольством в Вене. Он призывал посла нажимать на австрийских политиков. С каждым часом его требования звучали все жестче. Отменить плебисцит. Убрать Шушнига. Назначить канцлером Зейсс-Инкварта. Прислать в Берлин — от имени правительства — телеграмму с просьбой ввести немецкие войска.
Объявлена тревога и по абверу. Его агенты следят за реакцией важнейших европейских держав на предстоящие события в Австрии. Больше всего фюрера беспокоят три страны: Италия, Франция и Великобритания.
Однако с Италией Канарис ничем помочь не может. После создания оси «Берлин — Рим» деятельность абвера в этой стране пришлось прекратить. Тогда Гитлер сам пишет письмо Муссолини, объясняя свои мотивы. Принц Филипп Гессенский спешит отвезти его в Рим. В 22.25 принц звонит фюреру: «Дуче очень, очень по-дружески отнесся к этому делу». Гитлер: «Тогда прошу вас сказать Муссолини, что я никогда этого не забуду».
Войска пришли в движение. Наступили решающие часы и для абвера. Канарис и его помощники дожидались сообщений из-за рубежа. К вечеру 12 марта ни один агент так и не сообщил о какой-либо враждебной реакции во Франции и Великобритании.
Ночь Канарис провел в своем кабинете и утром быстро просмотрел вновь поступившие сводки. Ничего тревожного! Австрия и ее канцлер противостояли Германии в полном одиночестве. У них не было ни союзников, ни друзей.
В абвере подводили итоги: «Согласно сообщениям агентов из Франции, в армии царит спокойствие и соблюдается обычный внутренний распорядок». Никаких военных приготовлений не наблюдалось и в Великобритании.
# # *
Гитлер добился очередного триумфа. Войска продвигались вперед без всяких осложнений. Верховный главнокомандующий боялся, что австрийцы окажут сопротивление, что начнутся протесты, волнения, демонстрации. Нет, немецких солдат всюду встречали с ликованием.
Фюрера охватило необычайное воодушевление. Он едет на родину, в Линц. Земляки приветствуют его неистовыми овациями.
Но что теперь делать с Австрией? Задумывая эту операцию, фюрер вовсе не собирался присоединять е^к Германии. Он хотел создать второе национал-социалистское государство, связанное с Германией лишь личной унией. Но вот в Линц на встречу с Гитлером прибыл новый канцлер страны — Зейсс-Инк-варт. По его словам, кабинет министров решил, что Австрия войдет в состав Германии. Гитлер расплакался и с трудом выдавил из себя: «Да, правильный политический шаг экономит кровь».
# 6 #
За успехом Германии неотрывно следил Канарис. Наконец, он не выдержал и, не желая оставаться в стороне от великого исторического события, прилетел в Вену. И... опоздал— к этому времени люди из СД уже вовсю хозяйничали в архивах австрийской спецслужбы. Правда, друзья Канариса в министерстве обороны — и прежде всего Эрвин Лахоузен — сумели вывезти оттуда часть важных досье, сохранить их для начальника абвера. Благодаря этим материалам люди Протце разоблачили несколько шпионских организаций, которые действовали в Германии, а руководили ими из Вены.
Австрийская столица между тем ликовала. Сотни тысяч людей собрались, чтобы послушать Гитлера. Был в толпе и Канарис. И снова он убедился, что фюрер — маг. Его голос завораживал толпу. Сверху, с балкона королевского дворца Хофбурга, на обезумевших людей потоком лились слова-заклинания: «В этот час я приношу немецкому народу весть о величайшем деянии всей моей жизни. Я, фюрер и канцлер немецкой нации и рейха, перед лицом истории объявляю, что моя родина вступает в германский рейх».
Если бы в ту минуту Гитлер умер, то в памяти многих немцев он жил бы как величайший в истории государственный деятель немецкой нации. Он осуществил давнюю мечту, сделал то, что не удалось Бисмарку, — объединил весь немецкий народ.
Как тяжело было шефу абвера возвращаться из праздничной, ликующей Вены в Берлин, где его ждало грязное дело Фрича! Тем не менее долг есть долг... 17 марта судебное заседание возобновилось. Два дня длились юридические препирательства, которые все больше напоминали суд над гестапо.
Геринг быстро понял, куда летят стрелы, и ловко занял место в рядах друзей Фрича. Он зарычал на свидетеля обвинения Шмидта: не собирается ли тот и дальше лгать суду? Геринг кричал до тех пор, пока Шмидт не догадался, что он и впрямь солгал, ведь генерал-полковник был ему незнаком. Адвокат поинтересовался, угрожали ли ему, если он переменит свои первоначальные показания. Шмидт ответил, что Майзингер грозил ему ликвидацией. И хотя тот отверг все обвинения, этот бой гестапо проиграло.
18 марта 1938 года был вынесен приговор: «Признать генерал-полковника в отставке барона фон Фрича невиновным по всем пунктам». В заключительной речи судьи звучали слова о «невероятнейшем оскорблении, нанесенном всей армии». 6
Канарис вместе с Хоссбахом сформулировали обвинения, которые надлежало озвучить генералу Браухичу: гестаповцы самовольно после того, как фюрер распорядился уничтожить материалы, возобновили расследование; при проведении расследования действовали противозаконными методами; вводили Гитлера в заблуждение, уверяя, что вина генерал-полковника фон Фрича доказана. Кроме того, сообщалось и об угрозах Майзингера, обещавшего расправиться со свидетелем.
«Поэтому Майзингер за совершенное им преступление, а именно принуждение свидетеля к даче заведомо ложных показаний, должен нести ответственность согласно параграфу 373 имперского уголовного кодекса». Против остальных сотрудников гестапо, замешанных в этой истории, должно быть начато дисциплинарное расследование.
Но это еще не все. Адъютант Гитлера и шеф абвера требовали «существенного изменения в составе руководства государственной тайной полиции. В первую очередь речь идет о Гиммлере, Гейдрихе, Йосте (СД), Бесте, Майзингере и других. Дальнейшее плодотворное сотрудничество вермахта с руководителями государственной тайной полиции, виновными в клевете на генерал-полковника барона фон Фрича и тем самым причастными к гнусным, оскорбительным выпадам в адрес армии, представляется невозможным».
Знаток людей и дипломат Канарис расчетливо требовал сместить со своих постов ведущих деятелей СС. Он и Хоссбах открыто подсказывали фюреру, что этот демарш «не направлен против института тайной полиции как такового... Можно найти достаточное количество честных и порядочных национал-социалистов, которые выполнят эту ответственную задачу». При демарше нужно избегать всего того, что противная сторона может истолковать «как мятеж, военный путч или действие, направленное против партии».
Кто же должен участвовать в демарше? Авторы воззвания предложили: Браухич, Бек, а также генералы фон Рундштедт, фон Бок и Лист. Чтобы ободрить руководителей сухопутных войск, Канарис и Хоссбах призвали присоединиться к демаршу Кейтеля и Геринга.
Какие же иллюзии питал шеф абвера, видя в ан-тиэсэсовских рядах увертливого Геринга и «Лакей-теля» (как метко окрестили генерала)?.. Да в генералах ему товарищей не было! Браухич позабыл о всех прежних обещаниях, а все компрометирующие бумаги бросил в огонь. Бек, обрадованный, что о нем вспомнил Гитлер, и слышать не хотел ни о каких демаршах. Третий генерал из «списка Канариса» — Рундштедт — наотрез отказался воевать с такой мощной организацией, как гестапо. Отказом он ответил и Фричу.
6
# #
Для Канариса пришло время свести счеты с людьми в черном. Он неделями наседал на Браухича и Бека, готовясь к этой минуте. Он убедил нового главнокомандующего сухопутными войсками предпринять демарш, как только его предшественник будет оправдан. Цель демарша — урезать права и уменьшить власть гестапо. Канарис давно этого жаждал. Он повторял свой девиз: «Освободить вермахт от кошмарной власти ЧК».
6
# #
Для Канариса пришло время свести счеты с людьми в черном. Он неделями наседал на Браухича и Бека, готовясь к этой минуте. Он убедил нового главнокомандующего сухопутными войсками предпринять демарш, как только его предшественник будет оправдан. Цель демарша — урезать права и уменьшить власть гестапо. Канарис давно этого жаждал. Он повторял свой девиз: «Освободить вермахт от кошмарной власти ЧК».