Борьба с безумием

В начале лета 1956 года пришли волнующие новости из Вермонта. Многие клинические исследователи теперь уже убедились в стимулирующем действии риталина на слабо­активных психотиков. Но никто еще не подтвердил откры­тия Джека, что риталин в комбинации с серпазилом урав­новешивает колебания сверхактивного и слабоактивного элементов в поведении ненормальных людей. И вот в «Ме­дицинском вестнике Новой Англии» за июнь 1956 года появилось это подтверждение.

Доктор Джордж У. Брукс из вермонтской больницы сообщил о некоторых интересных наблюдениях при лече­нии хронических шизофреников. На 386 шизофреничках в течение шестнадцати месяцев вермонтский доктор испы­тывал действие торазина, или торазина с серпазилом, или одного серпазила в больших дозах.

Эти лекарства принесли успокоение многим больным, но в конечном счете у большинства из них они вызывали глубокую, как выражается доктор Брукс, «экстрапирами­дальную дисфункцию». Казалось, что они заболели ужас­ной паркинсоновой болезнью: их движения стали медлен­ными, лица приобрели маскообразный вид, появилось на­пряжение мышц и беспрерывное дрожание рук. Общее же поведение больных показывало явное улучшение.

О свирепом бруксовском лечении успокоительными средствами ходили злые шутки. Чего стоит такое психиче­ское здоровье, ради которого надо стать трясущимся паркинсоником?

Но вот этим жалким созданиям, немного поумневшим, но трясущимся, не снимая их с лечения успокоителями, док­тор Брукс стал добавлять возбуждающие средства - артан или риталин.

Из 368 шизофреничек 151 была выписана из больницы и вернулась домой. Поразительно, как после этой комбина­ции успокоителей и возбудителей доктор Брукс получил возможность общаться, как он выражается, «непосред­ственно с человеческой личностью, перешагнувшей через шизофрению». У многих больных совершенно прекратились галлюцинации и стала развиваться такая сообразитель­ность, какой он до этого у них никогда не видел. «Они го­ворили о своих странных переживаниях, как нормальные люди рассказывают о своих плохих снах».

Больные в очень живой форме объясняли доктору сущность исчезнувших теперь галлюцинаций.

- Трудно описать состояние сумасшедшего человека, - сказала одна из них, - как будто непрерывно находишься в тяжелом ночном кошмаре.

- Ну теперь все пойдет как по маслу. Его открытие относительно комбинированного действия серпазила с риталином подтверждено в Вермонте. И это открытие сделано там совершенно самостоятельно. Раз доктор Брукс не поминает Джека, значит, он ничего не знал о его экс­периментах.

Лечение хроников-мужчин шло так же блестяще, как и женщин. Не за горами, когда ему дадут возможность на­чать лечение более ранних форм безумия в приемном отделении. Тогда цифра населенности больницы быстро по­катится вниз! Девяносто процентов больных в приемном отделении еще имеют родных, к которым они могут уйти. Не подлежит сомнению, думал Джек, что начальство в от­деле психического здоровья, в Лансинге, будет гордиться его работой и поспешит прийти ему на помощь.

Я не видел большего оптимиста, чем Джек Фергюсон.

Но почему бы отделу психического здоровья, в ведении которого находится больница, и не дать ему некоторого поощрения?

За два года работы Фергюсона в отделении хроников-женщин число больных, которым разрешено уходить на ночь домой, увеличилось вдвое. Число больных, выписан­ных на попечение родных и оставшихся жить дома, дошло до 600 процентов. Число безродных, отданных в чужие семьи на патронаж и оставшихся там, увеличилось до 220 процентов за два года работы Джека в Траверз-Сити.

Какого человека, наслаждающегося радостью жизни на земле, не взволнует освобождение столь многих больных от ужасных душевных мук? Какой чиновник из отдела психического здоровья может усомниться в желательности продолжать эту практику?

Но забудем о радостях человеческой жизни и обратимся к проблеме долларов и центов. Каждый чиновник в отделе психического здоровья знает, что государственная забота о психических больных ложится тяжелым финансовым бременем на налогоплательщиков. Но вот доктор Фергюсон со своими коллегами постоянным увеличением числа излеченных и отправленных домой пациентов, громадным уменьшением расходов на пополнение одежды, испорченной больными, сэкономили штату более пятисот тысяч долла­ров за два года, и все это благодаря новым лекарствам, бес­платно присылаемым Фергюсону фармацевтическими фирмами.

- Что говорят об этом в Лансинге?- спросил я.

- Ничего не говорят. От них ни привета, ни ответа, - сказал Джек.

Начиная с 1954 года поразительно выросло число выпи­санных больных, и главную долю в этом составляли боль­ные из отделения Джека.

- Посмотрите, каких успехов вы добились, - сказал я, - а ведь вы, в сущности, работаете на гроши. Что значит ваш персонал по сравнению с персоналом Топека (знаменитый институт, считающийся лучшей государственной боль­ницей в стране).

При упоминании о больнице Топека румяное лицо Дже­ка засияло и улыбка сделалась шире. Сравнение прослав­ленного института с захудалой больницей Траверз-Сити настолько взволновало его, что он почувствовал потреб­ность излить душу:

-- Вы спрашиваете, что значит мой персонал по срав­нению с персоналом Топека? А вот что. В Топеке 1400 больных, в моем отделении 1000 больных. Топека имеет сорок три врача. Я имею только самого себя. Топека имеет двенадцать патронажных работников для наблюдения за выписанными больными. Я имею всего четверть единицы патронажного работника. В Топеке работают шесть психо­логов. У меня - ни одного. Топека имеет 362 человека среднего персонала по сравнению с моими 107 надзира­тельницами. Бюджет Топека предусматривает больше шести долларов в день на человека; мой бюджет - меньше двух долларов.

-- Но какая великолепная статистика у Топека, - ска­зал я, - братья Меннингер приучили своих канзасцев за­бирать родственников домой. На каждую сотню поступающих больных ежегодно уходят домой восемьдесят два человека!

Тут глубоко затаенная гордость Джека Фергюсона вы­рвалась наружу.

- На каждую сотню больных, поступивших в этом го­ду в больницу Траверз-Сити, сто один человек был выпи­сан домой, - сказал Джек. - И учтите, что цифры Топека только первичных больных, а наши цифры выводятся из всего контингента поступающих больных, включая несчастных «кошек и собак», присылаемых сюда из других учреждений, с отдаленных ферм и из частных санаториев, включая алкоголиков и престарелых, которых Топека вообще не принимает.

И Джек закончил с гордостью:

- Больница Траверз-Сити принимает всех психически больных.

Я не знаю, было ли обращено внимание должностных лиц отдела психического здоровья штата Мичиган на дос­тижения Джека, который с ничтожными средствами делает так много для тяжелых хроников. Если бы должностные лица знали об этом, они не запросили бы доктора Никельса, главного врача больницы Траверз-Сити, нужна ли ему небольшая финансовая поддержка.

- Хорошо, конечно, что ваша кривая отпущенных больных так быстро идет вверх, - сказал я. - Но не воз­вращаются ли многие из них обратно?

- Можете быть уверены, что возвращаются, - сказал Джек, не моргнув глазом. - Но число оставшихся дома в этом 1956 году втрое больше, чем в 1953 году, когда мы еще не приступили к новому методу лечения.

Джек сообщил мне, что 61 процент всех выписанных, в прошлом тяжелых хроников, показывают стойкое вы­здоровление. Затем он огорошил меня таким сообщением: - Мы знаем, почему девять из десяти повторно забо­левших опять сходят с ума... Потому, что нет никакого на­блюдения за тем, чтобы 'они дома принимали свои лекар­ства, и никто не регулирует дозы лекарств. Они заболевают вторично из-за плохих условий, в которые попадают мно­гие больные, отданные на патронаж в чужие семьи. Штат не дает этим семьям достаточно средств, чтобы стоило про­являть особое внимание к своим подопечным гостям. Не хватает часто любовной заботы и со стороны родственников, перенесенное сумасшествие накладывает неизгладимое клеймо на человека, и окружающие не очень-то верят, что он действительно выздоровел.