Заключительный аккорд

— «В целях сохранения боеспособности танковых соединений, входящих в состав Шестой танковой армии, боевая танковая группа этой армии силой до танкового корпуса должна быть введена в действие только тогда, когда части третьей воздушно-десантной дивизии прорвут главную линию обороны противника». — Сменив тон, Круземарк добавил: — Следовательно, на нашем левом фланге, господа, будут действовать десантники.

Пока генерал проверял, хорошо ли сидит у него в глазу монокль, командиры частей делали записи в своих блокнотах.

Генерал взял, в руку второй листок и продолжал?

— Поскольку начало операции осуществляется десантниками, то эта частичная операция закодирована под названием «Коршун». Полк подполковника Фридриха Августа Барона с исходных позиций наступает в направлении высоты Венн с последующим захватом перекрёстка дорог севернее Малмеди с целью перерезать коммуникацию противника и одновременно воспрепятствовать подтягиванию его резервов. Затем полк соединяется с головным танковым отрядом Дитриха. Вы удивлены, не так ли?

И только после этого Круземарк, придав лицу загадочное выражение, заговорил о том, какую задачу будет выполнять вверенная ему дивизия в операции «Коршун».

Затем, совсем понизив голос, генерал рассказал о том, что командование создаёт бригаду номер сто пятьдесят специального назначения.

— Это будет группа, обладающая особой огневой мощью, — сказал Круземарк и, понизив голос до шёпота, продолжал: — Все, кто входит в эту бригаду, переодеты в американское обмундирование. Оружие, машины и танки у них тоже американские! Эта группа будет немедленно введена в прорыв с задачей прорваться к реке Маас и захватить все мосты. Можете сколько угодно думать и ломать себе голову, господа, но так и не отгадаете, кто же назначен командиром этой спецгруппы! Ну?.. Освободитель Муссолини, обер-штурмбанфюрер Отто Скорцени! — Монокль выпал из глаза генерала. Круземарк мгновенно приложил палец к губам и тихо произнёс: — Имейте в виду, господаря вам ничего не говорил!

Несколько секунд офицеры сидели словно заворожённые услышанным.

Затем Круземарк внимательно проверил основные документы, подготовленные первым офицером генерального штаба: план выхода на исходные позиции, разграничительные линии между полками, участки батальонов, оптовые позиции артиллерии, план огня, цели, уничтоженные в ходе наступления, схему расположения ОП и НП, схему организации радиосвязи, пути подвоза боеприпасов и продовольствия, порядок смены позиций.

Чем ближе становился день «X», тем чаще Круземарк задумывался над тем, что произойдёт, если вдруг кончится горючее и войска неожиданно остановятся. А пушки и машины? А его штабная машина?..

Стоило генералу подумать об этом, как у него сразу же пропало желание подробнее знакомиться с приказом. Чтобы поскорее закончить совещание, он спросил:

— У кого есть вопросы, господа?

Лица командиров раскраснелись, но вряд ли это было от воодушевления. Правда, несколько деловых вопросов всё же было задано. Большинство же офицеров сидели молча, и вид у них был довольно-таки испуганный.

— Господин генерал, — попросил слова майор Брам, и голос его прозвучал резко. — Мне что-то не нравится эта чрезмерная секретность, которая, как говорится в приказе, поддерживается «в интересах сохранения боевой мощи танковых соединений».

Генералу пришлось не по вкусу, что его подчинённый, хотя он и кавалер Рыцарского креста, высказал критическое замечание по поводу приказа, отданного высшим командованием.

«Значит, — подумал, услышав это, Круземарк, — мои молодцы с гранатами и фаустпатронами в руках и с львиной смелостью в сердцах должны будут прорвать фронт противника, с тем чтобы господа, которые будут сидеть в «тиграх» и командирских бронетранспортёрах, могли преспокойно двигаться вперёд».

— Таков приказ главнокомандующего группой «Запад» начальнику штаба группы армий «Б», мой дорогой Брам! — ответил генерал довольно сдержанно.

Майор на это пожал плечами и сказал:

— Знаете, господин генерал, умнее я от этого не стал. За пять лет войны я всякое повидал и пережил, по в большинстве случаев мне с моим обер-ефрейтором, шофёром, приходилось расхлёбывать самое скверное. Посмотрим, кто на этот раз окажется прав.

Круземарк, слушая майора, думал о том, сколько сил нужно, иметь, чтобы спокойно воспринимать такие вот заявления, не замечать беспокойства своих подчинённых командиров и не пресекать этого на месте. Самое же плохое заключалось в том, что сам генерал тайно разделял мнение своих подчинённых.

— А что будет со строительной ротой, господин генерал? — поинтересовался майор Брам.

— Со строительной ротой?

— Да, с девятьсот девяносто девятой ротой, которая подчинена мне.

— По этому поводу будет особый приказ.

— Для меня было бы лучше, если бы вы сейчас сказали, что мне делать с этим сбродом.

«Ну и неугомонный же он, — подумал о майоре генерал. — беды с ним не оберёшься! Однако это дурацкое наступление уже сейчас многое отодвигает на второй план. Вчера Первая американская армия на широком участке вышла к Руру и теперь на танках рвётся к защитным плотинам, которые ей не удалось разбомбить с самолётов. Южнее Дюрена и юго-восточнее Рётгена идут ожесточённые бои. И именно моей дивизии приказано остановить рвущегося вперёд противника, и не только остановить, но и атаковать, и тем самым войти в мировую историю».

Стало совсем темно и тихо. И вдруг откуда-то, словно из-под земли, послышалось пение?

Майор Брам невольно остановился недалеко от своего бункера, до которого было не более сорока метров.

Пение оборвалось так же неожиданно, как и началось.

Майор узнал Клювермантеля, которого назначил своим денщиком после исчезновения Ноллена. По-видимому, парень занимался уборкой. Через минуту снова послышалось:

На этот раз голос звучал печально. Однако через минуту Клювермантелю, видимо, что-то помешало, и он, снова перестав петь, пробормотал себе под нос ругательство.

— Ну, что нового, Клювермантель?

— Ничего, господин майор.

«Значит, Ноллена мне нечего ждать, — мелькнуло у майора в голове. — С шестого декабря я всё жду его возвращения. Я никуда не заявил об этом, хотя прекрасно понимаю, что это дезертирство. Рапорт о самовольной отлучке из действующей части положено направлять в штаб дивизии. А там Круземарк снова начнёт нервничать. С другой стороны, до дня «X» осталось менее сорока часов, а до этого нужно запяться делами поважнее».

— Я недооцениваю военную бюрократию, — пробормотал Брам и с силой распахнул дверь в бункер. — Они постараются использовать любую возможность для того, чтобы поцарапать мне зад… Что нового, Найдхард? — спросил майор, а сам в это время подумал о том, как неплохо он показал сегодня генералу свои зубы, задав ему несколько щекотливых вопросов в присутствии всех командиров. Повышения по службе всё равно что-то ещё не видно. Возможно, это будет тянуться до тех пор, пока они по-настоящему не узнают его. Рано или поздно он им всё равно понадобится. Вот тогда-то он станет настоящим героем фатерланда. Дерьмо, а не люди!

«Возможностей для получения бриллиантов к моему Рыцарскому кресту у меня будет хоть отбавляй. Или хотя бы для получения новой звёздочки на погоны».

— Никаких особых происшествий, господин майор, — доложил капитан Найдхард. Он получил строгий приказ напомнить майору о том, что с исчезновением Ноллена они могут иметь много неприятностей, но в данный момент не имел нп малейшего желания делать это. Майор доставлял ему очень много беспокойства своим доверием к людям.