Чужая жизнь

Клара и Гарри заходили к Дэну вчера. Клара сразу же отослала его в прачечную, а сама принялась наводить порядок в квартире. Гарри сказал, что она всегда убирает, когда нервничает, но Дэну было тяжело видеть, как она делает всю ту работу, которой когда-то занималась Фифи.

Женщина в прачечной засыпала его вопросами. Хотя Дэн и понимал, что раньше она часто болтала с Фифи и поэтому волновалась за нее, он постарался уйти как можно быстрее, потому что теперь общение с людьми давалось ему с трудом. Его душили слезы, и он все время запинался. Дэну было тяжело отвечать на вопросы о Фифи.

Хорошо, что вчера Гарри пошел с Дэном на встречу с его начальником. Арни Блейк был порядочным человеком, хотя порой ему не хватало снисходительности, особенно когда у него над головой висела перспектива штрафа за невыполнение условий договора. Но у Гарри был талант сделать так, чтобы все чувствовали, будто просто обязаны поступить согласно его предложению. Арни сказал, что Дэн может не появляться на работе столько, сколько будет необходимо, и при этом его место останется за ним. Но сейчас Дэн понимал, что если Фифи не вернется целой и невредимой, то он пойдет в метро и бросится под поезд.

Никогда раньше ему не приходилось так страдать. Несмотря на его безрадостное детство, службу в армии, суровые жизненные испытания, ужасные трущобы, в которых ему приходилось жить, и другие неприятности, причиной которых чаще всего являлись женщины, Дэн старался не падать духом. Но со всеми другими женщинами он оставался немного отчужденным. Фифи же он отдал всего себя без остатка. Она была его солнцем, луной и звездами. Без нее мир становился серым, и он ощущал ее потерю физически, так, словно ему отрезали руку или ногу.

Сделав над собой усилие, Дэн выполз из постели, умылся, побрился, надел брюки. Но когда он открыл шкаф, чтобы взять чистую рубашку, и увидел, что они, выглаженные Кларой, висят рядом с одеждой Фифи, он снова начал плакать.

Он хотел посмеяться над собой и не мог. Фифи ненавидела гладить. Она часто гладила только воротник и перед рубашек и вешала их в шкаф, надеясь, что он ничего не заметит. Увидев безупречно выглаженные рубашки, Дэн отчетливо понял, что Фифи с ним больше нет и что, возможно, она никогда не вернется.

За последние несколько дней он часто плакал, но так — ни разу. В душе у Дэна словно что-то сломалось, и он больше не мог противостоять этой боли и тоске. Он захлопнул дверцу шкафа, но это ничего не изменило. Все здесь напоминало ему о Фифи — ее расческа на комоде, халат на двери, шлепанцы возле кровати.

Дэн сорвал халат с двери и зарыдал, уткнувшись в него лицом. Мягкая ткань пахла ее духами, и этот запах оживил воспоминания о дне их свадьбы и о первой ночи с Фифи.

Тогда она была совсем неопытной, но так хотела доставить ему удовольствие. Он никогда не придавал значения тому, что она ужасно готовила, не любила гладить и убирать. Он бы с радостью прислуживал ей до конца своих дней, только бы иметь возможность проводить с ней каждую ночь, чтобы эти ласковые руки обнимали его.

— Дэн?

Услышав голос мисс Даймонд, Дэн убрал халат от лица и увидел, что она стоит в дверях спальни. Мисс Даймонд была одета в рабочий костюм и казалась очень взволнованной.

— Извини, что помешала, — сказала она, — но я услышала, как ты плачешь, и подумала, что тебе сообщили плохие новости.

От сочувствия в ее голосе Дэн зарыдал еще сильнее, и мисс Даймонд неожиданно крепко его обняла.

— Это все из-за рубашек и всех ее вещей, — с трудом произнес Дэн. — Пока нет никаких вестей.

Нора взяла его за руку и отвела, все еще без рубашки, к себе в кухню. Там она усадила его и сказала, что приготовит чай. Но он никак не мог успокоиться, и Нора стояла возле его стула, прижимая Дэна к груди, позволяя ему выплакаться, и молча гладила его по спине, словно ребенка.

— Бедняжка, — произнесла она через некоторое время. — Ты столько времени был храбрым и сильным, но это для тебя уже слишком.

Дэн успокоился настолько, что смог сказать, что она не должна из-за него пропускать работу, но Нора только махнула рукой, ответив, что это не имеет значения и что она все равно наверстает упущенное в другой день. Она приготовила ему чай и омлет, а затем спросила, откликнулся ли кто-нибудь на объявление в газете.

После чая и омлета Дэн почувствовал себя лучше и рассказал мисс Даймонд о том, что произошло за выходные и что родители Фифи сейчас остановились в отеле и позже зайдут за ним, чтобы вместе пойти в участок.

— Полицейские, кажется, не воспринимают всерьез связь между похищением Фифи и смертью Джона Болтона, — сказал он. С мисс Даймонд оказалось на удивление легко разговаривать. Она была в курсе происходящего и в отличие от большинства людей не задавала глупых вопросов и не перебивала его, чтобы поведать случаи из собственной жизни. Она просто сидела напротив него за столом и, осторожно подбирая слова, поддерживала разговор.

— Я думаю, они даже мысли не допускают, что эти события могут быть связаны между собой, хотя факты налицо, — продолжал Дэн. — В полиции утверждают, что они расследуют это дело, но не говорят ничего конкретного о том, что им уже удалось выяснить. Полицейские должны сейчас проверять всех, с кем Болтон имел дело, но пока, на мой взгляд, они еще и палец о палец не ударили. Вот, к примеру, тот тип в красном «ягуаре», которого узнала Фифи, — сердито продолжал Дэн. — Она видела, как он однажды заходил к Маклам вместе с Джоном Болтоном. Почему они не могут его найти? Бога ради, да у скольких людей в Лондоне есть новые красные «ягуары»? Их во всем городе раз, два и обчелся. Это же очевидно, что Фифи похитили, потому что она сообщила об этом человеке в полицию, и не говорите мне, что она единственная, кто видел его и может опознать! И я уверен, что совсем не трудно, черт побери, узнать, на кого работал Джон Болтон. Они, наверное, даже с Верой еще не говорили!

Дэн покраснел.

— Извините за выражение, мисс Даймонд, — сказал он. Эта машина действительно действовала ему на нервы. Дэн просил Ропера связаться со всеми фирмами, торгующими «ягуарами», и составить список тех, кто купил новую красную машину не ранее двух лет назад. Ропер заверил Дэна, что один из его людей как раз этим и занимается, но пока в списках оказались только честные бизнесмены и работники умственного труда.

— Мисс Даймонд звучит слишком официально, можешь называть меня Нора, — ответила женщина и улыбнулась, взъерошив волосы Дэна. — А то, через что тебе пришлось пройти, заставит ругаться кого угодно. Я уверена, полицейские не сидят сложа руки, и когда тебя не было в воскресенье, они заходили к Вере Болтон. Но теперь не так-то легко заставить людей давать показания — они слишком напуганы тем, что случилось с Джоном.

— Чего они боятся?! — воскликнул Дэн. — Им же не нужно рассказывать все о себе или кричать об этом посреди улицы. Все, что нужно сделать, — это шепнуть имя хозяина «ягуара», если оно им известно. Да они просто жалкие трусы!

От такого категоричного заявления Дэна Норе Даймонд стало не по себе. В воскресенье она беседовала с Фрэнком Убли, и он сказал, что все это произошло только потому, что все, и он в том числе, праздновали труса и боялись выступить против Маклов. Вчера в магазине она услышала, как кучка соседей обсуждала исчезновение Фифи и Иветты. С их точки зрения, кто-то из живущих на Дейл-стрит непременно должен был знать, кто за этим стоит, и если женщин найдут мертвыми, то этих людей четвертовать надо за то, что они скрывали правду от полиции.

Всю прошлую ночь Нору снедало чувство вины, она снова и снова прокручивала все это в голове. Но в конце концов она решила, что не может пойти в полицию и сказать, что человека, которого они ищут, зовут Джек Трумен, ничего при этом не объяснив. Сегодня утром она собиралась напечатать на работе анонимное письмо и отправить его в полицию. Но сейчас, видя, как страдает Дэн, и отдавая себе отчет в том, какая опасность угрожает сейчас Фифи и Иветте, она просто не могла больше молчать. Ей вспомнились слова Дэна: «Им же не нужно рассказывать все о себе или кричать об этом посреди улицы. Все, что нужно сделать, — это шепнуть имя хозяина „ягуара“».