Чужая жизнь

Нора сделала глубокий вдох.

— Я могу шепнуть тебе это имя! — выпалила она. — Имя человека, который, по моему мнению, стоит за всем этим.

Дэн недоверчиво посмотрел на нее. Он мог бы посмотреть так на старую миссис Джарвис, если бы она вдруг заявила, что в прошлом месяце совершила ограбление поезда.

— Я понимаю, — сказала Нора, опустив голову. — Ты думаешь, я не могу знать никого из преступников, но на самом деле я вышла замуж за одного из них и поэтому оказалась здесь.

Она не собиралась никому раскрывать свою тайну, даже Дэну, хотя ему вполне можно было доверять.

— Если я расскажу тебе все, что знаю об этом мужчине, ты пообещаешь мне, что никому не скажешь, что узнал это от меня?

Он долго и пристально смотрел на нее.

— Я обещаю, — произнес Дэн. Он не сводил глаз с Норы, наклонившись вперед с мальчишеским нетерпением.

— Легальный бизнес этого человека в основном расположен в Сохо, — сказала Нора. — Джон Болтон когда-то работал управляющим в одном из его клубов. Я видела, как этот человек несколько раз приезжал к Маклам, в том числе и на последнюю игру.

Дэн вздохнул.

— И вы никому об этом не говорили, даже после убийства ребенка?

От презрения в голосе Дэна Нора вздрогнула.

— Мне казалось, что смерть Анжелы не имеет никакого отношения к игрокам. Все думали, что они разъехались по домам еще ночью, до того как Альфи ее убил. Только после смерти Джона я снова подумала об этом человеке. К тому же у меня есть причины его бояться, поэтому я ничего не могла рассказать. Но сейчас, когда Фифи и Иветта… — она не договорила и расплакалась.

— Хорошо, — сказал Дэн. — Тогда просто назовите мне его имя.

— Джек Трумен, — тихо произнесла Нора. — Пожалуйста, не говори в полиции, что это я тебе сказала.

Дэн с шумом выдохнул и уперся руками в колени. Нора боялась поднять на него глаза, думая, что он сейчас набросится на нее с упреками.

— Извини за то, что я такая трусиха, — прошептала она.

Дэн встал со стула и положил руку ей на плечо.

— Ну вы же все-таки назвали мне его имя. Спасибо.

Нора поднялась со стула. Сейчас она боялась Дэна — в его глазах застыла решимость.

— Это очень опасный человек, — дрожащим голосом предупредила Нора. — Будь предельно осторожен.

Она стояла, наблюдая за тем, как Дэн поднимается к себе. Мышцы на его молодой спине играли. Теперь она боялась еще больше, потому что знала: если Фифи умрет, месть Дэна будет ужасной.

Когда Дэн надевал рубашку и туфли, он услышал, что Нора спустилась по лестнице и вышла из дома. Он догадался, что она так торопилась уйти из страха, что он снова придет к ней и начнет вытягивать из нее остальную информацию. На первом этаже Фрэнк жарил бекон, и Дэна слегка затошнило от поднимающегося вверх запаха. Он широко открыл окно спальни и с минуту сидел на кровати, собираясь с мыслями.

Не было никаких гарантий, что Нора не ошибалась, думая, что это Джек Трумен убил Болтона и выкрал Фифи и Иветту. В полиции на слова Дэна не обратят никакого внимания, если он не скажет им, откуда узнал это имя, и не предоставит никаких доказательств. Как же тогда донести до них эту информацию и заставить ее проверить?

В памяти снова всплыло замечание Джонни Милкинса, услышанное в субботу вечером: «Могу поспорить, один из дружков Альфи — коп. Это многое объясняет. Альфи никогда не забирали в полицию. Он знает то, что известно только полицейским. И к тому же они не очень спешат искать твою Фифи».

Гарри посчитал слова Милкинса вздором, так как, по его мнению, все полицейские были чуть ли не святыми. Дэн знал, что это не так. Он подозревал, что многие полицейские берут взятки и затем выгораживают преступников или заранее предупреждают их о предстоящих рейдах. Но он не верил, что кто-то из полицейских может иметь какие-то дела с Альфи.

В то же время, если этот Трумен являлся владельцем ночных клубов, вполне вероятно, что у него были свои люди в полиции.

А если в полиции есть продажный коп и он услышит все, что расскажет Дэн, он ведь тогда предупредит Трумена?

Одна половина сознания Дэна говорила, что у него развилась паранойя, но другая утверждала, что рисковать нельзя. Преступник, у которого на хвосте висит полиция, способен на все. Несомненно, первым делом он избавится от улик.

Дэн встал с кровати и потянулся за пиджаком. В первую очередь ему нужно было выяснить все о Джеке Трумене.

Фифи проснулась от шума дождя. Ей было теплее, чем обычно, и она уже снова хотела заснуть, но вдруг почувствовала, что одеяло на ней стало тяжелее, чем прежде. Она посмотрела на него и поняла, что оно сложено вдвое и прикрыто сверху пальто Иветты.

Фифи повернула голову, чтобы оглядеться, но Иветты нигде не было, и это ее встревожило.

Смеркалось. Через полчаса здесь станет совсем темно. Она, должно быть, проспала несколько часов. Иветта утром очень странно себя вела. Она села вдали от Фифи и, раскачиваясь, что-то бормотала по-французски, одновременно перебирая руками пояс от платья, словно четки.

Фифи подошла к ней, обняла и попросила, чтобы Иветта замолчала и легла рядом с ней, так как им нужно поберечь свои силы.

Француженка странно на нее посмотрела.

— Мне показалось, что я с мамой, — сказала она.

Они легли, и последнее, что Фифи запомнила, прежде чем уснуть, — это прикосновение Иветты, которая взяла ее за руку.

— Спи, ma petite,[28] — мягко сказала она, словно мать ребенку. — Может, ангелы о тебе позаботятся.

Вспомнив эти слова, Фифи собралась с силами и огляделась по сторонам. Она уже знала, какое зрелище ее ждет, и приготовилась к худшему.

Но все равно закричала, увидев Иветту.

Француженка свешивалась с крыши клетки. Ее шею захлестывал коричневый пояс от платья. Ее глаза вылезли из орбит, а рот широко открылся в беззвучном крике. От слабого сквозняка тело слегка раскачивалось.

Фифи знала, что потеряет сознание, если попытается встать, поэтому снова легла, крепко зажмурилась и натянула одеяло на голову.

Невероятно, но Иветта нашла в себе силы, чтобы туда вскарабкаться. У нее хватило выдержки не только осуществить задуманное, но еще и заставить себя не шуметь, чтобы не разбудить Фифи. Она даже место выбрала такое, чтобы Фифи не могла ее видеть со своего матраса.

Хотя Фифи и хотела порадоваться тому, что страдания Иветты наконец закончились, но все ее существо восставало против случившегося, осуждая эгоистичность Иветты, которая оставила ее умирать в одиночестве. Но Фифи была слишком слаба, чтобы кричать и возмущаться. Ей пришлось смириться с тем, что придется лежать здесь, рядом с мертвым телом, раскачивающимся над головой.

Вчера ночью Иветта шептала о том, как после окончания войны ее и других девочек из борделя вытащили на улицу и обрили наголо, так как посчитали, что они предали свою родину и сотрудничали с врагом.

Она рассказывала о том, как ночи напролет шла в направлении города Кале, а днем спала в сараях и в полях под открытым небом и искала хоть что-то съедобное в садах и огородах, которые после войны были напрочь разорены войсками. Ее случайно подобрали монашки, живущие в полуразрушенной церкви. Они выходили ее, делясь с ней скудной пищей, а затем свели со службой иммиграции, люди из которой помогли Иветте переехать в Англию.

Сначала Фифи подумала, что Иветта рассказала ей все это, чтобы доказать, что человек может долго прожить без еды, если хочет выжить, как она. Но теперь Фифи показалось, что француженка наоборот хотела сказать, что жалеет, что тогда не сдалась и не умерла.

Фифи снова посмотрела вверх. В сарае темнело, минут через десять тут будет невозможно ничего разглядеть. Она не могла оставить свою подругу висеть там. Она должна заставить себя залезть туда и снять ее.

Всего неделю назад Фифи взлетела бы наверх не хуже обезьянки, но теперь, попробовав подняться, она почувствовала, что у нее совсем нет сил. Руки отказывались крепко держаться за прутья, движения потеряли координацию. Сказывалось разрушительное действие жажды и голода.

28

Ма petite — Моя маленькая (фр.).