Расплата

Полицейский еще немного помолчал, а потом пожал плечами.

— Мне было приказано прекратить расследование. Сказали, что так распорядились шишки из Главного разведывательного управления.

— Те, кто отчитывается только перед Вадоном?

В ответ Лантье слабо улыбнулся, но затем быстро взглянул на часы, вздрогнул, взял Билла за руку и ускорил шаг.

— Идемте же. Нам нужно возвращаться к сестре Ахмеда. — Он покосился на Билла. — А она, кстати, прелестная женщина, без этого своего платка.

— Обычай запрещает ей появляться без него на людях, — поморщился Билл. — Не обращайте на это внимания. Будь ее воля, она бы разорвала меня на части, но не сняла бы платка. Сегодня она так оделась исключительно потому, что отец приказал, а она не осмелилась ослушаться. — Он остановился, положил руку на плечо Лантье и повернул его к себе лицом. — Еще раз пообещайте мне, Лантье, что не забудете то, о чем я вас просил, если дела примут скверный оборот.

— Не забуду, — наклонил голову полицейский. — Послушайте, если вы… ну… если у вас возникнет в чем-то нужда и я, по-вашему, смогу помочь, позвоните мне.

— Какую же помощь вы сможете оказать мне? — Билл удивленно поднял брови.

— Ну, если вы хотите поиграть в полисмена, помощь настоящего полицейского вам не помешает. Какие-нибудь связи, например.

И они пошли в ногу по посыпанной гравием дорожке вокруг озера. На скамейках болтали мамаши, с улыбкой наблюдая за своими чадами, которые с визгом топали среди голубей.

— Вот если бы вы достали сносные словесные портреты или фотографии людей, которые гнались за Ахмедом, я бы, возможно, установил их личности.

— А ваша бродяжка ничем не сможет больше помочь?

— Да я же говорил, хотя она и была тогда трезвая, но полицейских-то колледжей не кончала. А убийство произошло метрах в сорока от нее.

— Ладно. Хоть кое-что для начала. Может, вы еще что-нибудь мне подбросите? Какую-нибудь сплетню, слух, сведения из ваших секретных документов?

— Ничего особенного нет. Бенгана был очень известен. Среди его знакомых масса громких имен из политики и шоу-бизнеса, в этой стране с ними не поговоришь напрямую. — Они подошли к машине. Кельтум поднялась с затененной развесистым деревом лужайки, заросшей жухлой травой, и направилась к ним. При виде ее Лантье понизил голос и пробормотал: — Актеры, модельеры, политики встречаются на приемах и вечеринках, влюбляются в одних и тех же… э-э… женщин, — он бросил взгляд на приближающуюся Кельтум, она была еще далеко, — или мужчин.

Билл прищурился, хотел было что-то сказать, но в этот момент подошла Кельтум, и Лантье дал ему знак помолчать.

— Не подумайте, что я делаю поспешные выводы, — прошептал он. — Я офицер полиции, и меня интересуют только факты, имеющие отношение к расследуемому делу. — Он взглянул на часы. — Я должен расстаться с вами. — Лантье улыбнулся, глядя на Кельтум. Девушка хмуро смотрела куда-то вдаль, мимо него. Он пожал плечами и повернулся к Биллу, улыбка исчезла. — Будьте крайне осторожны. Оба. И запомните вот что: если с вами что-нибудь случится, не рассчитывайте, что я смогу помочь. Боюсь, вы конченый человек. Я хочу расследовать это дело и во что бы то ни стало добьюсь этого. И еще: я буду вынужден отрицать, что когда-либо встречался с вами за пределами своего кабинета. Вам это ясно?

— Яснее ясного, — рассмеялся Билл. — Куда вас подвезти?

Лантье обошел машину и неожиданно старомодным галантным жестом распахнул перед Кельтум переднюю дверцу, приглашая садиться, а затем протянул ей руку, но она, конечно, сделала вид, что не заметила ее. Полицейский с легким поклоном закрыл за ней дверь, покачал головой и снова обошел машину.

— Благодарю вас, но мне кажется, я и так сегодня утром достаточно рисковал.

Билл опустился на сиденье рядом с Кельтум. Полицейский, опершись на дверь, наклонился к нему.

— У вас сохранилась моя визитная карточка?

Билл кивнул, вынул из нагрудного кармана карточку и положил на протянутую ладонь Лантье. Полицейский что-то написал на ней и вернул Биллу.

— Это номер телефона моей сестры. Не думаю, что вам будет… э-э… удобно звонить непосредственно мне. Сообщите ей ваши сведения, а я сам позвоню вам. — Он заметил сомнение на лице Билла и рассмеялся. — Нет, лучше не называйтесь своей настоящей фамилией. — Он чуть-чуть подумал. — Клебер. Скажите ей, что Клебер желает поговорить со мной. Оставьте номер телефона и сообщите, когда позвонить.

Лантье тепло пожал Биллу руку, еще раз поклонился Кельтум, захлопнул дверцу и зашагал в сторону города.

15

Кельтум прошла мимо него в гостиную и выглянула из окна на улицу. Билл закрыл за собой дверь квартиры и тоже вошел в комнату.

— Послушайте, Кельтум, я виноват. Простите меня. Мне так же тяжело, как и вам, но иначе нельзя.

Девушка повернулась и посмотрела на него в упор, бледные губы плотно сжаты, в темных глазах — лихорадочный огонь.

— Я умоляю вас, пожалуйста, не заставляйте меня и дальше носить это. — Беспомощным жестом она показала на свою одежду. — Я не должна делать этого! Вы не можете так злоупотреблять просьбой отца. — Она снова показала на одежду. — В ней я чувствую себя… проституткой! — Она выплюнула последнее слово с дерзкой злостью, лицо ее залилось краской, только скулы побелели.

Он выдержал ее взгляд, тоже готовый взорваться. В слове, которое она употребила, ему послышалось скрытое обвинение, и Билл с трудом подавил гнев. Непосильную тяжесть взвалил я на нее, подумал он.

— Кельтум, пожалуйста, ну постарайтесь понять меня, — тихо попросил он. — Посмотрите на меня, на мои волосы, глаза. Разве кто-нибудь примет меня за араба? Если вы наденете ту, другую одежду, мы с вами будем выглядеть самой эксцентричной парой в городе. Неужели вы этого не осознаете? Меня ведь тут же схватят.

Она смотрела в пол.

— Вам надо принять предложение отца, пусть он сведет вас с нужными людьми, они переправят вас через границу. Здесь у вас ничего хорошего не получится.

— Возможно, вы и правы, — пожал он плечами. — Но я повторю еще раз, хотя вам надоело уже это слушать: я дал обещание вашему отцу.

Она вскинула голову и снова отвернулась к окну.

— Прекратите, пожалуйста! Мой бедный отец при смерти. То, что случилось с Ахмедом, так подкосило его, что он утратил способность разумно мыслить. Он не понимает, что, согласившись помочь ему, вы снова взяли власть над нами.

Билл молча смотрел на нее, слишком потрясенный, чтобы найти нужные слова, но потом возразил:

— А по-моему, он рассуждает вполне здраво.

— Разумеется! Потому что он хочет, чтобы вы помогли ему. Вы считаете, что доверять вам — это нормально. — Язвительная насмешка звучала в ее голосе, и это уже было хорошо. — Добрый христианин — вот ваша роль, не так ли? Явились, чтобы показать нам, какой хорошей станет жизнь, стоит нам только научиться жить по-вашему. Ахмед стремился стать таким, как вы, и вы видели, к чему это его привело! — Она помолчала, а когда снова заговорила, голос звучал потише, вместо насмешки в нем появилась трагическая нота. — Если бы он был способен поверить в свой собственный народ, открылся мне и имаму Бухиле, мы смогли бы по-настоящему помочь ему. — Она замолчала, ее дыхание стало прерывистым, казалось, она сейчас снова заплачет.

Билл проглотил комок в горле, потрясенный внезапной переменой в ее голосе, и приблизился к ней на полшага.

— Открыться Бухиле? — Он видел по ее лицу, какие страсти бушуют в ее душе. — Кельтум, — мягко проговорил он, — разве Ахмед был хорошо знаком с Бухилой?

Она безучастно посмотрела на него, будто давно забыла о его существовании.

— Странно, — произнесла она, словно обращаясь к самой себе. — Совсем недавно он ходил со мной на семинары. Люди де Медема, Лига национального спасения, зашевелились. Де Медем вообразил, что мы — та самая мишень, которую он ждал долгие годы. Он считал, что каждый раз, когда его головорезы нападают на нас или поджигают наши детские ясли, его популярность растет. Мы стали для него чем-то вроде манны небесной, чем яростнее его нападки, тем сильнее его поддерживали. Ахмеда очень это беспокоило. Так же, как и многих из нас. — Она в упор посмотрела на Билла, выражение ее лица смягчилось. — Знаете, несмотря на известность, богатство, его всегда привлекали политика, идеи…