Расплата

Лантье вскинул на него глаза и снова уставился в землю, казалось, он сосредоточил все внимание на жестянке из-под пива, которую и отшвырнул ногой в мусорную яму.

— Терпеть не могу быть настырным, но все же расскажите мне еще раз, что произошло этой ночью. С того самого момента, когда вы вернулись домой.

Он молча выслушал Билла, описывавшего события последней ночи. Монолог прервался только один раз, когда они посторонились, чтобы пропустить гуляющую с собачкой даму. Когда Билл закончил, Лантье повернулся и положил руку на его плечо.

— Скажите мне, только по совести, случалось ли с вами нечто подобное когда-нибудь прежде, до нынешней ночи? Разумеется, я имею в виду не убийство. Но что-нибудь подобное? Случалось ли вам ударить женщину, например? Повод не имеет значения. После выпивки, может быть. Найдется ли в мире женщина, которая может утверждать, что вы были жестоки с ней, даже угрожали?

— Я не смог бы ударить женщину, даже если бы она сама попросила об этом. Не в моем это характере.

Лантье кивнул.

— Вы занимаетесь… вы когда-нибудь занимались любовью с проститутками?

Билл недолго подумал и пожал плечами.

— Во Вьетнаме, я думаю. Девушки в барах. Вот и все, что могу предложить вашему вниманию. С тех пор никогда. Знаете, в Нью-Йорке очень нетрудно удовлетворить половые потребности. Даже в наш век СПИДа.

— Поверьте мне, — поморщился Лантье, — удовлетворение половых потребностей не имеет ничего общего с этим. У всех на слуху имена кинозвезд и министров, влипших в истории с проститутками. Многие из них женаты на красавицах, гораздо более привлекательных, чем шлюхи, с которыми гуляют их мужья. Так зачем они это делают? Почему из-за этого рискуют своими блестящими карьерами? — Он смотрел в упор на Билла. — Да потому, что желают вкусить запретные, постыдные плоды, а своим женам они даже не смеют заикнуться об этом.

Билл спокойно выдержал взгляд полицейского и покачал головой.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Но и это не в моем характере, инспектор. Никогда не привязывал женщину к кровати, не надевал резиновые перчатки — ничего подобного. Не желаю, чтобы меня завернули в пластмассовую пленку и засунули в гардероб, не желаю, чтобы меня обмочили, обмазали, высекли, отшлепали — ничего мне не нужно из этого каталога. — Он улыбнулся. — Поймите, если бы я был извращенцем, в Нью-Йорке я смог бы позабавиться с очаровательной особой, и без всяких неприятных последствий.

— Послушать вас, очень веселое местечко, этот ваш Нью-Йорк. — Лантье криво улыбнулся.

— Веселое. Послушайте, я всегда старался быть честным с женщинами. — И он словно наяву увидел Эми. — Уверен, меня никогда не будет мучить совесть из-за них.

Лантье снова кивнул и пошел вперед по тропинке. Несколько шагов они прошли молча.

— Предположим, я отпущу вас на все четыре стороны. Что вы собираетесь делать дальше? — поинтересовался Лантье. — Вряд ли вы сможете оставаться здесь, и выехать из страны едва ли удастся. Вас будут искать во всех европейских аэропортах и на всех авиалиниях. Вам нужно было послушаться моего совета и поскорее возвращаться домой. А теперь — поезд ушел.

— А я и не собираюсь возвращаться.

— Что же вы намерены делать? — Полицейский резко повернулся, дернув головой.

— Попытаюсь разузнать, что случилось с Ахмедом. Возможно, выжму что-нибудь из Вадона.

— Вам уже сто раз говорили, что Ахмед выбросился из окна.

— Я неправильно выразился. Я хочу знать почему.

— Зачем?

— А затем, что в этом причина всех мерзостей, которые они мне устраивают. Я не хочу бежать, инспектор, я хочу очиститься. Если я смогу докопаться до мотива, то, возможно, вам или кому-нибудь другому, кто вас заменит, удастся распутать клубок моих бед. Найти того, кто накинул на меня петлю.

— А вы отдаете себе отчет, как опасны эти люди? Они считали, что убийства женщины будет вполне достаточно, и просчитались. Но они не повторят свою ошибку, в следующий раз убиты будете вы.

— Знаю. — Билл остановился, положил руку на плечо полицейского и повернул его лицом к себе. — Послушайте, Лантье, есть ли у Вас какие-нибудь сведения о жизни или смерти Ахмеда, которые позволили бы мне сделать первый шаг?

Лантье помолчал, глядя Биллу в лицо. Казалось, он хотел что-то сказать, но потом в нерешительности обернулся и огляделся вокруг. Ближайший к ним человек находился метрах в восьмидесяти, он стоял спиной и обучал прыгать через палку свой собаку — немецкую овчарку. Лантье повернулся к Биллу и заговорил, почти не размыкая губ.

— Вы помните, я рассказывал вам, что Бенгана как будто преследовали и он вбежал в небоскреб на Монпарнасе?

— Конечно, помню. Кстати, откуда вы это узнали?

— Вот это я и хотел бы рассказать вам. Офицер дорожной полиции. — Он фыркнул и лукаво рассмеялся, насмешливо ткнув себя в грудь большим пальцем. — Вот такой, как я. Он прохаживался перед зданием, а ваш друг угрожал ему обрезом. По его словам, за ним гнались какие-то мужчины. Он только что закончил прием сообщения по радиотелефону и тут увидел, как двое вбежали в здание.

— Добропорядочные граждане, конечно же?

— Да, возможно, — холодно буркнул Лантье. — А вы бы побежали вдогонку человеку с обрезом дробовика?

Билл пожал плечами.

— Ваш дорожный фараон описал более или менее сносно этих людей?

— Не знаю, — покачал головой Лантье.

Билл ничего не сказал, он ждал, что еще расскажет полицейский.

— Его рапорт потерялся.

Билл отступил на шаг.

— Господи, да ведь вы же полицейский. Если вас в самом деле заинтересовал этот случай, могли же вы поговорить с ним лично.

— Я и хотел это сделать. Но он, так сказать, тоже исчез. — Лантье выдержал пристальный взгляд Билла. — Несколько дней назад. Я взял показания у свидетельницы. — Билл с ужасом ждал продолжения. — Бродяжка, но чудом трезвая. Она как раз укладывалась спать под дверью какого-то магазина на Монпарнасе, это недалеко от моего участка. Моего бывшего участка, хотел я сказать. Было около часа ночи. На другой стороне улицы двое мужчин распивали бутылку. Такие же бродяги, только она их не знала. Ей показалось, что они совсем недавно приехали в Париж. Потом, как она говорит, эти двое поскандалили. Дальше — больше: они вскочили на ноги и набросились друг на друга с кулаками. Один упал, а другой, похоже, собирался забить его насмерть. Молодой парень, прохожий, попытался разнять их. Он схватил того, нападавшего… — Лантье остановился и впился глазами в лицо Билла. — Тогда второй, который лежал на земле, вскочил и ударил его ножом.

— Другого пьянчужку?

— Нет. Парня.

Билл изумленно уставился на Лантье.

— Он зарезал человека, который вступился за него и спас от смерти? — Тот в подтверждение поджал губы. — Это был ваш человек? Да? Офицер дорожной полиции? Тот, кто видел Ахмеда и бежавших за ним людей?

— Да. — Лантье сглотнул. — Он только что сменился с дежурства и шел домой. Они знали график его работы. И они были профессионалами. Женщина оказалась хорошей свидетельницей, она показала мне, как его убили. Вот так. — Полицейский подошел вплотную к Биллу, ткнул его пальцами под мышку, резко повернул кисть руки и стремительным режущим движением вывел ее вверх. — Только одна рана — перерезанная подмышечная артерия. Он умер в считанные минуты. — Голос Лантье дрожал.

Билл пытливо заглянул ему в глаза, секунду или две помолчал и шепотом спросил:

— Для вас это личное горе, да?

— Мне действительно стало страшно. Анри Делькас, отец парня, был моим очень хорошим другом. А Жерара я знал с пеленок. Это я сделал его полицейским. — Он замолчал, резко повернулся и пошел по тропинке.

Билл неподвижно стоял и смотрел ему вслед, а потом, словно очнувшись, догнал Лантье. В молчании они прошли метров двадцать.

— И вам не дали расследовать это дело? — Лантье молчал, лицо его окаменело. — Так вот почему вам нужна голова Вадона… Поэтому вы позволили мне потрясти это дерево. Что ж, в этом есть смысл.