Семьдесят восьмая

— Хм, даже так? Продолжайте.

— Ты для меня, как дочь, Веленира. Я растила и воспитывала тебя, словно родное чадо, с тех пор, как обнаружила корзинку с младенцем у подножия храма. Мысли о том, что возможно мы расстанемся навсегда, страшат. Не хочу тебя терять! Но, видимо другого выхода нет. Если не получится у тебя, нам уже не поможет никто и ничто.

— Что помешало другим выполнить задание? — сухо поинтересовалась собеседница.

— Неизвестно. Для них дорога оказалась только в один конец, — с трудом сдерживая эмоции, проговорила старшая.

Редкое зрелище. Верховная наставница на протяжении всех четырехсот тридцати восьми сотен зим, что Веленира себя помнит, являлась для младших жриц образцом для подражания, эталоном твердости духа и силы воли, а тут вдруг проявляет обычную слабость.

На миг, поколебавшись Веленира все-таки, крепко обняла невысокую женщину, и обнадеживающе шепнула ей на ухо:

— Не бойся, мама. Я вернусь. Обещаю.

Наставница смахнула накатившуюся слезу и промолвила:

— Буду молить Воздух, чтобы он помог тебе, дочка!

— Договорились. Семьдесят восьмая попытка будет успешной, — улыбнулась жрица. — Итак, расскажи подробнее, о чем речь? Что за подвиг ожидает меня?

— Поиск Алмазного Прядильщика…

Глава 1

Ещё немножечко. Ещё несколько шагов и можно будет остановиться. Укрыться в густом кустарнике. Отдохнуть. Расслабиться ненадолго. Потом снова бежать. Без оглядки. Покуда есть силы…

Ларинике надоело панически вздрагивать от каждого шороха, она жутко проголодалась, её мучала ужасная жажда, безумно хотелось спать. Но самое главное желание — желание жить, перебарывало все остальные, заставляло превозмогать боль в мышцах, находить в себе резервы, жадно хватать ртом воздух и продолжать бежать…

Девушка чувствовала себя косулей, за которой гналась стая разъяренных волков. От жалости к самой себе принцесса даже заплакала. Но пепельников не тронут ни просьбы, ни мольбы, ни слёзы. Одной ёлке известно, что на уме у ее преследователей. Сразу убьют или сперва поиздеваются? А может, им дан приказ вернуть беглянку живой? В любом случае ни малейшего желания встречаться с наёмниками Лариника не испытывала.

Отец постоянно ворчал: "Ника, я поражаюсь твоему умению везде опаздывать. Ты умудряешься это делать даже тогда, когда опоздание в принципе невозможно!".

"Вот видишь, папочка, не все так безнадежно, как ты утверждаешь — по крайней мере, один талант у меня есть!" — отшучивалась она.

"Это не талант, а бесполезная и весьма дурная привычка!" — хмурился король.

Однако несколько дней назад именно эта дурная привычка спасла принцессу от гибели.

Воспоминание о родных вновь разбередило и без того незатягивающуюся рану на сердце.

В ту ночь Ларинике чудом посчастливилось добраться до дома, не попавшись в лапы к даргариям. Но, как позже выяснилось, вовсе не темноволосых северян стоило тогда опасаться.

Несмотря на поздний час, столица лаэйри полыхала ярким светом страшнейшего пожара — жадные алые языки пламени охватили чуть ли не половину дворца.

— О нет! — К ужасу своему, Ника отметила, что эпицентр огня находится в районе опочивален их величеств и наследников. — Милостивые боги природы, помогите им!

Тушение горящего замка возглавлял брат отца. Но, как показалось Нике, его глупые команды только мешали суетящемуся народу.

— Дядя Ривалт! Что происходит? — продравшись сквозь толпу, прокричала перепуганная девушка.

— Ваше высочество?! Вы, здесь?! — вздрогнул от неожиданности толстый родственник (видимо уже не чаял увидеть племянницу целой и невредимой) и растерянно уточнил: — Но откуда вы взялись?

— Гуляла. В роще, — ответила Лариника.

После этих слов толстый дядюшка бросил на кого-то позади принцессы рассерженный взгляд. В тот момент Ника не придала этому факту значения. А зря.

— Что случилось? Где мама, папа, братья?! — вновь взволнованно спросила королевская дочка.

— Крепись, девочка моя, — Ривалт отбросил в сторону официоз, и крепко прижал племянницу к себе.

— Они… что… погибли…? — давясь горькими слезами произнесла Лариника.

— Скорее всего, да, — тяжело вздохнул дядя.

— Как понимать ваше "скорее всего"?! — тут же негодующе воскликнула девушка, отстранившись от тучного мужчины. К ней моментально вернулось самообладание. Нахмурившись и злобно топнув ножкой, она потребовала: — Немедленно извольте объясниться, граф!

— Ну, если они еще и живы, то спасти их, увы, уже не удастся. Слишком плотный огонь. Надеюсь, они умерли не в муках, а во сне от дымового удушья. Поскольку криков моего бедного брата, несчастной невестки или их горемычных сыновей никто не слыхал, думаю, все именно так и произошло.

— А вы не думайте, граф, а действуйте! Дворец огромный, разве все услышишь, сквозь такой шум? Вдруг они выбрались из комнат, и теперь сидят в тупике в плену обрушившихся балок и ждут помощи, не в состоянии выбраться самостоятельно? Необходимо незамедлительно бросить все силы на их спасение!

— Это невозможно! — категорично заявил дядя.

— Что-о-о?! Да как вы смеете мне перечить?! — аж поперхнулась от возмущения принцесса.

— Успокойтесь, ваше высочество. Я имею ввиду, что в таком пекле невозможно выжить. Там чересчур жарко и опасно, — совершенно спокойно отреагировал Ривалт. — Сжальтесь над подданными, ваше высочество. Послав туда спасательную команду, мы ничего не добьемся, кроме, разве что, увеличения количества жертв этой ужасной трагедии…

Дальнейшее сохранилось в памяти урывками. Ника помнила, как до хрипоты орала на Ривалта… как вырывалась из чьих-то цепких рук… как, наконец, ей это удалось, и она сама бросилась в огонь… Как носилась по горящему дворцу в поисках близких… как, не заботясь об ожогах, отодвигала раскаленные металлические засовы, на которые почему-то были заперты снаружи двери спальни королевской четы и наследных принцев… как отважно выбивала плечом объятые пламенем дубовые доски… как отворила-таки проклятые комнаты, но, как всегда, явилась слишком поздно… как потом получила арбалетную стрелу под лопатку, от посланного вслед за ней седовласого стражника, и сразу же всё поняла… как, впоследствии, истекая кровью, протискивалась под третью слева от трона колонну в тайный лаз, ведущий из зала церемоний прямо к реке…

На прохладном скалистом берегу, у стремительно стекающих с Хребта вод Бурной Аритты, принцесса пришла в себя. Про подземный коридор, кроме нее, теперь уже неизвестно ни одной живой душе, поэтому какое-то время здесь будет безопасно.

Девушка всхлипнула, вспомнив, как несколько весен назад пришел их с младшим братом черед узнать о секретной архитектуре дворца. Отец в тот день был серьезен, как никогда: он показывал отпрыскам особые места, на которые нужно надавить, специальные рычаги, за которые необходимо потянуть; водил по тоннелям, напичканным хитрыми ловушками, объяснял, как их миновать, и, конечно же, растолковывал, почему никого и никогда нельзя посвящать в таинства скрытых коридоров.

Король-идеалист надеялся, что ни ему, ни жене, ни их детям не придется использовать эти ходы, кроме как в ознакомительных целях. Но король-реалист понимал, что всем не угодишь и, помимо даргариев, всегда отыщутся внутренние враги — недовольные завистники и алчные предатели лаэйри. Поэтому подобные лабиринты постоянно проектировались, перестраивались, совершенствовались.

"Эх, если бы новую башню, в которой планировалось соорудить межстенные ходы даже в опочивальнях всех членов семьи, уже завершили, сейчас всё было бы иначе", — шмыгнула носом Лариника.

С первыми лучами дневного светила страшное зрелище предстало перед глазами жителей столицы Южного Леса. В воздухе, словно чёрный снег, порхал пепел, молодая зелёная травка превратилась в тёмно-серую, дворец ещё дымился. Звуковым сопровождением к прискорбной картине стали доносящиеся из пожарища крики, стоны и плач. По стране объявили траур. Но ничего этого принцесса не видела, не слышала и не знала, так как утром она находилась далеко за пределами родного замка и возвращаться туда пока не спешила.