Страница 10 из 17
поскакали за его конем.
У ворот базара они сдержали своих лошадей. Охрана оглядывалась вокруг, как бы
какой-нибудь бандит не выстрелил из толпы в этого важного русского полковника. Тогда
эмир не пощадит их. Тем более что повелитель уже заявил им: если они прозевают
убийцу, то будут брошены в зиндан на долгие годы.
Когда всадники приблизились к ювелирным рядам, в лавку еврея Дауда первым зашел
старший охранник и за ним полковник. В тесной комнатушке возле прилавка стоял
богатый мужчина в золототканом халате и поясе, украшенном драгоценными камнями.
Рядом стояла его жена в синей парандже, вместе с которой он разглядывал набор колец на
красной бархатной подушечке.
Увидев Николаева, худое лицо Дауда растянулось в улыбке: как-никак пожаловал
близкий человек самого эмира, от воли которого здесь многое зависит. Евреи всегда
нуждались в таких заступниках. К тому же этот русский - щедрый клиент.
- О, какое счастье видеть такого именитого господина в лавке бедного еврея. Как
поживает наш досточтимый военачальник, который подобен великому Амиру Тимуру?
Лесть ювелира оказалась советнику не по душе, и он резко прервал его:
- Давид, смотри, не переусердствуй. У нас, у русских, есть пословица: кашу маслом не
испортишь. Однако ты способен испортить эту кашу.
21
- Я понял ваш намек и искренне рад, что мои слова вам неприятны. Это у меня по
привычке. Я тоже не люблю себя за лесть, но мы вынуждены это делать, дабы спокойно
жить среди мусульман, - почти шепотом сказал Дауд и бросил испуганный взгляд на
богатого мусульманина с женой, которые еще разглядывали товар. Кажется, те не
слышали его - они просто не могли оторваться от золотых колец и перстней.
- Давид, мне нужно красивое женское украшение, - сказал Николаев и, наклонившись к
ювелиру, тихо пояснил: – Это подарок для русской жены эмира, у нее день рождения.
Есть ли у тебя что-нибудь для такого необычного случая?
- Что же вам предложить? – задумался ювелир. – Как я понимаю, это должно быть что-
то изящное, дорогое и, конечно, с бриллиантами...
- Будет хорошо, если это украшение будет иметь еще и историческую ценность.
Скажем, перстень Биби-ханым, жены легендарного Тимура.
- О, полковник, до чего у вас богатый аппетит. Я весьма сожалею, но такие уникальные
вещички крайне редко оказывались в моих руках, хотя между ювелирами ходят
разговоры, что якобы имеется перстень самого Македонского и Чингисхана. Сам я мало
верю таким разговорам. И все же для истинных ценителей старины у меня кое-что есть.
Ювелир обернулся и взял с полки жестяную коробочку из-под индийского чая. Дауд
извлек оттуда серебряное кольцо, которое своим видом сразу разочаровало полковника:
на нем не было бриллианта, а вместо него – бирюза и вокруг тонкий резной узор.
- Обратите внимание, - мягко сказал Дауд, - какая изящная вещица, не правда ли?
- Но на ней нет драгоценного камня.
- Согласен с вами, почтенный советник. Тем не менее - это бесценная вещь, она
украшала палец знаменитой поэтессы Нодира-бегим, которая жила в этих краях. К тому
же она правила Кокандом, разумеется, после смерти мужа. Верьте мне: это подлинное
кольцо. Я его выторговал за большие деньги у внука поэтессы. Должен сказать, такое мог
сотворить только именитый мастер. И самое главное, загляните вовнутрь, там имеется
надпись: «Нодира-бегим».
Такие слова не могли не заинтересовать Николаева. Он взял кольцо и с любопытством
стал разглядывать, а в голове крутилась мысль: «Может, этот еврей подсовывает мне
фальшивку? Здешний народ не гнушается обмана. Но евреям можно верить: они
отличаются честностью». Николаев поднял голову, и заметил любопытные взгляды двух
богатых супругов, которые вытянули свои носы в сторону полковника.
Николаев улыбнулся им, затем заговорил с ювелиром: «Беру его, сколько просишь?»
- Зная вас, как частого клиента, готов уступить за десять золотых.
- Давид, ты слишком завысил цену, тебе не кажется?
- Помилуйте честного еврея, эта вещь стоит того. И лишь такой образованный человек,
как вы, способны оценить ее по достоинству.
- Ладно, возьму, - и советник вынул из кармана кителя мешочек золотых, отсчитал
монеты и опустил их на прилавок.
Счастливый ювелир забрал деньги с легким поклоном. Стоявший у двери охранник был
поражен, как можно отдать такие огромные деньги за женское украшение, тем более из
серебра.
- Да, вот еще что, Давид, можешь найти мне красивые розы? - спросил Николаев.
- Такие цветы в Бухаре не продаются.
- Я и без тебя это знаю. Может, у тебя имеются знакомые, у кого во дворе растут сорта
роз редкой красоты, каких нет во дворце эмира. Я хорошо заплачу.
- Рад вам услужить, но для этого нужно день-два, пока мы опросим людей.
22
- У меня нет времени. Ладно, обойдемся без цветов.
Хозяин лавки вышел за советником и уже на улице, когда военные садились на
лошадей, жалостливым голоском еврей сказал:
- Уважаемый полковник, прошу вас, не говорите эмиру, что это кольцо купили в моей
лавке. Сначала я как-то не подумал об этом, а вот теперь стало страшно. Дело в том, что
дедушка нашего милосердного эмира Алим-хана в свое время захватил Коканд и казнил
непокорную поэтессу Нодиру-бегим. Как бы это не обидело нашего правителя.
- Не переживай. У эмира есть дела куда важнее, чем карать какого-то ювелира из-за
такого пустяка.
В указанный час Николаев вернулся в Арк и там, у входа заглянул в деревянную будку
сапожника, который чистил сапоги до блеска. В приемной его встретил секретарь,
быстро поднявшись со стула.
- В русском зале гости уже собрались? - спросил Николаев.
- Пока только Наталья-ханум со слугами, она готовит праздничный стол. Госпожа
велела никого не впускать туда, даже самого повелителя. Право, я не представляю себе,
как осмелюсь сказать такое нашему великому эмиру. Прошу вас, господин советник,
помогите в этом деле. Может, сами скажите ему о наказе госпожи?
Николаев улыбнулся и согласно кивнул головой. В это время дверь распахнулась, и
возникла тучная фигура эмир в сопровождении двух охранников. Он уже сменил наряд -
голубой халат с золотыми узорами, пояс, усыпанный бирюзой, лазуритом и крупными
рубинами. На плечах - генеральские погоны России, а на груди красовались три звезды,
российские ордена, а всего он получил от царя шесть. Такие украшения ему нравились с
юношеских лет, когда впервые оказался в Москве.
Его охрана застыла у дверей, сам же эмир подошел к Виктору и, улыбаясь, спросил по-
русски:
- Где наша именинница?
- Уже в зале, однако, она просила пока не входить туда. Наташа украшает стол и
сказала, что сама пригласит нас.
- Мне тоже ждать ее разрешения? – засмеялся эмир и почесал свою бороду. – Не малых
трудов мне стоит ее перевоспитание. Никак эта женщина не может привыкнуть к тому,
что жены не должна повелевать своими мужьями. Хорошо, хоть остальные не
командуют мною. Но сегодня она именинница, и я прощаю такую дерзость.
Мужчинам пришлось ждать недолго. Двери русской залы распахнулись, и эмир с
военным советником вошли в большую комнату. Возле овального стола стояла
молоденькая женщина в белоснежном наряде, с бантами и в шляпке, как одеваются
модницы Европы. Наташа встретила мужчин с открытой улыбкой хозяйки и хотела
поклониться по-русски, широко, размашисто, однако для беременной женщины это
оказалось непросто, и она ограничилась легким наклоном. Затем сказала:
- Дорогие гости, прошу вас к столу на именины, чувствуйте себя как дома.
По ее волнующемуся голосу чувствовалось, как ей приятны столь исконно русские
слова, от которых веет Россией и домом.