Страница 6 из 13
– Тройка считалась у наших предков славян священным числом, – пояснил я свой выбор окружающим, хотя никто из них меня ни о чем не спрашивал. Все с напряжением следили за кругами фортуны, мысленно подсчитывая предполагаемые барыши.
– Выпала цифра три, – торжественно объявил Мандрыкин. – Делайте новые ставки, господа.
Увы, господа почему-то не спешили высыпать на игровой стол оставшиеся фишки, не желая, видимо, более искушать судьбу. Одни потянулись к другим крупье, другие вовсе отправились в бар, дабы залить веселящим душу напитком горечь потерь.
– Вы меня без заработка оставите, Строганов, – огорченно крякнул Вениамин. – Черт вас принес с вашей священной тройкой.
– Я оставлю выигрыш вам, Мандрыкин, если вы удовлетворите мое любопытство. В противном случае я разорю ваше казино.
– Искуситель и шантажист в одном лице, – криво усмехнулся Вениамин. – Иногда мне кажется, Феликс, что Чуев прав, подозревая вас в связях с нечистой силой.
– Я вас тоже подозреваю, Мандрыкин, правда в вещах куда более приземленных и не имеющих отношения к потустороннему миру. Речь идет о девочках, которых вы поставляете богатым клиентам.
– У вас неверные сведения, Строганов, – нахмурился крупье. – Я, конечно, могу вас познакомить с потаскушкой, но ничего криминального в этом нет.
– Даже если она несовершеннолетняя?
– Это не ко мне, – понизил голос Мандрыкин. – Обратитесь за помощью к Сипягину. Он болтается где-то в районе стойки.
– Спасибо, Вениамин. Я не забуду вашей услуги.
Злопамятного приятеля Вячеслава Колотова я вычислил без труда. Тем более что координаты, полученные мною от Вениамина, оказались на редкость точны. Сипягиным прозывался тот самый крепыш в голубых джинсах, который предпочитал полеты через капот ползанью у ног разъяренного врага. Заслуженный урка уже успел поменять экипировку, но, к сожалению, забыл поменять внешность, на которую тюремная баланда наложила неизгладимый отпечаток. Облагородить Сипягина не смог бы даже фрак, небрежно брошенный на плечи, чего же тут говорить о двубортном пиджаке, к тому же на редкость плохо пошитом. Впрочем, непрезентабельный вид заслуженного уголовника следовало скорее отнести на счет природы, чем портного. Его узкому лбу позавидовал бы неандерталец, а квадратная челюсть сама нарывалась на увесистый кулак. Свое тридцатилетие Сипягин, скорее всего, уже отпраздновал, но прожитые годы не отразились ни на его интеллекте, ни даже в глазах, с тоской глядящих на зеленый стол. По этому взгляду я без труда определил, что передо мной игрок, да к тому же неудачливый. Имей он папу миллиардера, стал бы для любого казино бесценной находкой, но, увы, Сипягин родился не в семье олигарха, а потому вынужден был сам добывать средства не только на жизнь, но и на игру. Словом, этот тип являлся идеальным подручным для решительно настроенного человека, не желающего, однако, пачкаться в крови.
– Вася, – раскинул я руки для братского объятия. – Ты ли это? Сколько лет, сколько зим…
Увы, Сипягин мой дружеский жест не оценил. Он явно не узнавал джентльмена, столь недвусмысленно требующего от него выражения чувств. С другой стороны, у Василия не хватило решимости оттолкнуть руку дающего, тем более, с бокалом, доверху наполненным первосортным коньяком.
– Сидели вместе? – все-таки попытался он уточнить существенную деталь.
– В церковном хоре пели, Вася. Я был Шаляпиным, а ты – Марио Ланца.
– Ага, – дошло, наконец, до Сипягина. – Ну, за встречу, кореш.
– За счастливую встречу, – уточнил я. – Мне захотелось любви, друг Базиль, чистой как слеза младенца. Сечешь?
– Дык, – понимающе глянул на меня криминальный сводник. – Если ты при деньгах…
– Сколько? – перевел я разговор в деловую фазу.
– Зависит от качества товара, – увильнул от прямого ответа Сипягин.
– Две тысячи зелеными, – выложил я набитый купюрами бумажник на стойку бара.
– За такие деньги будет тебе и хаза и краля Галя, – хрюкнул довольный продавец.
– Смотри, Василий, я ведь человек разборчивый и за фуфло какой-нибудь в два счета сделаю тебе обрезание.
– Да ты что, – обиделся Сипягин. – Чтобы я обманул братана, с которым на зоне срок мотал… Ты же меня знаешь… Как там тебя…
– Зови Жаном, я не обижусь. Бармен, счет!
– И бутылочку коньячка в дорогу, – обратился к молодому человеку Сипягин. – Для согрева.
Моя машина произвела на Сипягина очень хорошее впечатление, не будучи автовладельцем, он явно знал толк в забугорной роскоши. Во всяком случае, в салоне моего «Лексуса» он обосновался если не на правах хозяина, то, во всяком случае, дорогого гостя.
– Так я откупорю, коньячок? – попросил Сипягин. – Растравил ты мне душу, Ваня, просто мочи нет. Я ведь семь лет на зоне… А какие мои годы… Тьфу!
– Валяй, – благодушно отозвался я, выруливая на дорогу. – Клофелинчику только не жалей.
– Какого клофелина? – насторожился Василий. – Ты это о чем?
– О Степанкове, Сипягин, это ведь ты, душегуб, его порешил.
Нож Василий достать не успел, я расчетливо ударил его локтем в кадык и сам извлек стальное перо из его кармана. Будучи человеком по природе гуманным я открыл окно, чтобы дать пострадавшему отдышаться. Сипягин долго мотал головой и перхал пострадавшим горлом, пока, наконец, не выдохнул из себя сакраментальное:
– Сука.
– Опять нарываешься на грубость, Вася, – осуждающе покачал я головой. – Скромнее надо быть, любезный, в твоем пиковом положении. Суну я тебе сейчас твое перо под ребра и выкину на обочину. Кто тебя будет искать?
– Ладно, король козырный, выкладывай свой флешь рояль.
К чести Сипягина, он довольно быстро осознал безвыходность своего положения, и верхним нюхом опытного шакала безошибочно определил, что нарвался на матерого волка. Мне его спокойствие понравилось, но в любом случае расслабляться было пока преждевременно. На открытый бунт Василий вряд ли решиться, но укусить исподтишка готов в любую секунду.
– На Певцова работаешь?
– Нет, Мишка в этом деле не при чем, – хмыкнул Сипягин. – Немчик тут один подвернулся – Шмульц или Шульц, черт его знает.
– А зачем ему понадобилось убивать Степанкова?
– Не хотели мы его убивать, – вздохнул Василий. – Мы ведь зятька на малолетке подловили. Любой бы фраер на его месте раскололся, а этот гад только ухмылялся. Крыша у него, судя по всему, надежная. Пришлось бить.
– Перестарались?
– Хлипким оказался, паскуда, – Сипягин грязно выругался. – И нам сплошные убытки. Немчик отказался платить. То есть выдал по тысяче евро на брата, вроде как за труды и на том спасибо. Жмот! С другой стороны, он кругом прав. Ценного свидетеля угробили, а в результате – пшик.
– Самокритично рассуждаешь, Василий, – одобрил я своего попутчика.
– Дык, не без понятия мы. Немчику шкатулка нужна была, а не труп.
– А ключ от этой шкатулки ты у Колотова хотел взять?
– Вот же блин! – Сипягин хлопнул себя по лбу и грязно выругался. – Сижу тут, вспоминаю, где же я тебя мог видеть. А ведь это ты Кисе промеж глаз засветил. Сотрясение мозга у человека, в больницу отвезли.
– Передай ему мои соболезнования, – попросил я. – Яблоки с мандаринами я позже подошлю.
– И кой черт тебя вынес, – продолжал сокрушаться Сипягин. – Славка бычара, конечно, здоровый, но впятером мы бы его заломали. Братков я подобрал крепеньких.
– Считай, что я оценил твои интеллектуальные усилия, Вася, теперь перейдем к деловой части разговора. Кинжал у меня, вот он, – я бросил на колени Сипягину раритет, – если твой немчик не потерял еще интерес к антиквариату, то пусть позвонит мне и назначит встречу.
Сипягин вцепился в кинжал обеими руками. Вячеслав оказался прав, у моего нового знакомого к этому предмету прорезался нездоровый интерес. Его даже затрясло от возбуждения.
– Но я ведь такой же сделал! Не отличишь. А этот Шульц только глянул на него и посоветовал выбросить на помойку. А ведь мне пятнадцать тысяч светило – в евро. Знал бы, что такой случай подвернется, убил бы Славку, но вещицу бы к рукам прибрал.