Шкатулка группенфюрера

– В первую очередь Державу, а потом ценности, ей принадлежащие.

– В музее, что ли работает? – удивился Вячеслав.

– Не в музее, не в Гохране и не в Алмазном фонде. Он охраняет то, что никому не следует показывать.

– Почему?

– Ценности в нашу страну попадали разными путями, в том числе и незаконными. Многие из них даже в государственные хранилища не стоило помещать. Даже в самые засекреченные из них. Ибо государство, это в первую очередь бюрократия, а последняя, во-первых, хочет знать, что у нее находится в запасниках, а во-вторых, не умеет беречь доверенную тайну.

– И много у нас таких хранителей?

– Не меньше, чем в других государствах. Предупреждаю, Вячеслав, это не та сфера, где против оступившихся возбуждают уголовных дела, здесь их просто пристреливают.

– Меня убедил не столько ты, Феликс, сколько твой Веневитинов, – вздохнул Колотов, жуя бутерброд. – Чуев назвал бы его выходцем с того света.

– И оказался бы в данном случае абсолютно прав. Впрочем, Витька был хорошо знаком с Виталием Алексеевичем и не раз сидел с ним за карточным столом. Чуеву-младшему это обошлось всего лишь в несколько тысяч долларов, Чуеву-старшему знакомство с хранителями стоило куда дороже. Он заплатил жизнью за попытку запустить руку в державные закрома.

– Я слышал о многих куда более удачливых людях, – косо глянул на меня Колотов.

– Есть ценности вечные, Вячеслав, а есть преходящие. Иные из вечных ценностей имеют вещественную основу, но это вовсе не означает, что их можно спокойно положить в карман.

– Ты убил Чуева-старшего? – прямо спросил Колотов.

– Нет, я просто вытолкнул его навстречу смерти. Он свою пулю заслужил. Было бы не справедливым оставить его в живых.

– Правь дала добро, и витязь Тьмы выполнил свой долг перед Чернобогом?

– Можно и так, – сказал я, углубляясь в бумаги, принесенные Веневитиновым. Разрешение на ношение оружия я передал Колотову, а пистолет Макарова он вытащил из сумки сам. Биография у Клауса Шульца оказалась весьма примечательной. И хоть родился он в семье среднего достатка, тем не менее, еще до прихода нацистов к власти сумел сделать карьеру в министерстве иностранных дел. Работал он и в Советском Союзе на скромной должности пресс-секретаря. Казалось бы, взлет партии, в которой он состоял на протяжении многих лет, открывала ему путь к самым высоким должностям в дипломатической сфере, но бравый Клаус делает крутой поворот и в тридцать четвертом году переходит на работу в политическую полицию. Ему покровительствует сам Генрих Гиммлер, всесильный шеф гестапо. Клаус Шульц становится одним из руководителей таинственной организации под названием Аненербе, что в переводе с немецкого означает «Наследие предков» и даже участвует в организованной ею экспедиции на Тибет. Во время войны Шульц не раз совершал вояжи на оккупированную территорию Советского Союза. Но в данном случае его интересовали не таинственная Шамбала, а музейные ценности, которые он вагонами вывозит из чужой страны, не брезгуя разграблением не только музейных, но и частных коллекций. Посетил Шульц и Новгородскую область. К слову сказать, тысячи и тысячи музейных экспонатов, вывезенных шульцами из нашей страны, так никогда и не вернулись обратно. Большей частью они прилипли к рукам наших дорогих союзников, которые отнюдь не спешат заявлять об этом вслух, частью попали в лапы недобросовестных коллекционеров, но немало экспонатов так и осталось лежать в потайных схронах, устроенных гитлеровцами до лучших времен. Не сомневаюсь, что оберегаются эти схроны со свойственной немцам тщательностью. И очень может быть, что мой знакомый Эрнест Шульц был одним из хранителей этих награбленных нацистами сокровищ. А вот что заставило хранителя насторожиться и пуститься по следу особиста Ильина, это мне предстояло выяснить. Тем более что Веневитинову так и не удалось установить, где могли пересечься пути групенфюрера Шульца и капитана Ильина. Дело в том, что задержанием Клауса Шульца руководил совсем другой человек, некий полковник Шустин, сотрудник СМЕРШ. Причем охотился он за ним с сорок третьего года. А задержал только в конце сорок пятого, когда Шульц, успевший скрыться где-то в Западной Европе, зачем-то вернулся в Восточную Германию. Кто предупредил Шустина о возможном появлении групенфюрера на принадлежащей тому вилле, установить не удалось, но полковник устроил там засаду и не прогадал. К сожалению, доставить свой ценный трофей в Москву Шустин не сумел, машина, на которой он вез группенфюрера, подорвалась на мине. Группенфюрер погиб на месте, полковник умер от ран в госпитале, а что случилось с ценностями, изъятыми на вилле, не знал никто. Более того, в рапортах о досадном и трагическом происшествии даже не упоминалось, что Шустин вынес из дома своего заклятого врага хотя бы гвоздь. Да и что он, собственно, мог взять на вилле, которая несколько месяцев служила местом постоя для солдат победившей армии, а потом и вовсе была брошена на произвол грабителей без всякой охраны. Что касается капитана Ильина, то по службе он характеризовался положительно. Имел правительственные награды. Ильин действительно служил в особом отделе армии, расположенной в Берлине, и мог быть придан группе Шустина в качестве усиления, но, увы, письменных подтверждений этому моему предположению Веневитинову обнаружить не удалось.

– Можно взглянуть? – спросил Колотов, скосив глаза на прочитанные мною бумаги.

– Читай, – кивнул я. – Информация весьма поучительная.

Если мои предположения по поводу герра Эрнеста были верны, то это не он стал инициатором расследования дела более чем шестидесятилетней давности. Скорее всего, до определенного момента хранитель даже не слышал о капитане Ильине, хотя наверняка знал о пропавшей шкатулке. Возможно, именно за этой шкатулкой групенфюрер вернулся на виллу, рискуя головой. А капитан Ильин либо участвовал в его аресте, либо, что более вероятно, был послан армейским начальством на место гибели полковника Шустина и арестованного им человека. Именно там он подобрал шкатулку и кинжал, а перстень, скорее всего, снял с пальца мертвого групенфюрера. О назначении самой шкатулки он тогда наверняка не догадывался, а прихватил ее из-за драгоценностей в ней хранившихся. Зато потом у него достало времени, чтобы сопоставить факты и сделать необходимые выводы. Наверняка он многое узнал и о Шустине, и о Клаусе Шульце. Но старик умер при трагических обстоятельствах, не успев передать все свои знания сыну. Ильин-младший, получив неожиданное наследство, принялся наводить справки и, скорее всего, именно он потревожил хранителя, пустившегося в далекий путь.

– Старик Ильин случайно не писал мемуары? – спросил я у Колотова.

– Была там какая-то тетрадка, но, честно говоря, я в нее не заглядывал, – равнодушно отозвался Вячеслав.

Выходит, полковник Ильин посвятил сына в свою тайну, но, видимо, он ничего не сказал ему о ключе, открывающей таинственную сокровищницу, иначе Ильин-младший сразу же заподозрил бы неладное и принялся трясти отрока Вячеслава. О кинжале Василий Валентинович узнал, скорее всего, от Шульца и сразу же отправил по следу Колотова своего зятя. Увы, Валерий Иванович не оправдал его надежд, став жертвой хитроумной интриги, у истоков которой стоял Чистопалов. Здесь только одно странно, зачем Чистюле, человеку твердо стоящему на земле, реалисту до мозга костей, понадобилось ввязываться в романтические поиски чудесного клада, если неисчислимые богатства лежали у него под ногами. Я имею в виду чужую собственность, которую он собирался прибрать к рукам с помощью таинственного столичного покровителя. Получалась какая-то очевидная неувязка. В том, что Степанкова устранили по приказу Чистопалова, я не сомневался, непонятно только, зачем ему понадобилось это делать. Конфликт между муниципальным чиновником и столичным предпринимателем был улажен к общему удовольствию. И, тем не менее, Чистопалов устраивает для гостя ловушку, с целью выпытать у него какие-то тайны, а потом поспешно устраняет его, свалив вину за убийство на немца Шульца.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.