Страница 173 из 185
- Дай обниму тебя, старейшина! - воскликнул в порыве благодарности киевский архонт.
- Вестимо, княже. Веселимся, значит, тужимся… Только иудея с женой да их выводком пора уничтожению подвергнуть, дабы другим неповадно было, - сказал Светозар.
- Кому неповадно, воевода, об этом лучше моего брата спросить…
- За всяким не усмотришь, - наконец молвил слово верховный жрец. - Да теперь, думаю, не след Дира винить - назад оглядываться, вперёд нужно идтить… Ведь он же с нами пойдёт!
«Ишь, языческий божий угодник, кровавый служитель молоха, как всё повернул по-бесовски и ловко выгородил своего благодетеля», - зло подумал Кевкамен. Он разведал, кто истребил киевских христиан и его ученика Ярему да сжёг храмовую утварь. И ещё узнал, что Дир состоял в сговоре со старшей женой Аскольда Сфандрой…
Сейчас грек на собрании мог только молчать, здесь его место - десятое; ответит, когда спросят…
К нему как раз и обратился Аскольд:
- Кевкамен, ты был с нами на границе. Но только тебе как христианину пришла в голову мысль освободить из темницы узников, один из которых оказался хазарским гонцом. Он-то и помог раскрыть тайный замысел кагана и царя… Светозар знает об этом. Но пусть теперь знают все… Кевкамен нам очень помог! И во избежании всякого недоразумения отныне он будет на равных присутствовать на всех наших собраниях и на Высоком Совете тоже. Меня все поняли? - Архонт обвёл взглядом присутствующих, чуть дольше задержал его на лице верховного жреца.
«Ничего не скроешь! Зрит сквозь землю…» - отметил про себя служитель идолов. Но поторопился первым объявить:
- Поняли, княже… И твоё решение я лично приветствую.
- Поручаю тебе, жрец, сказать Диру об этом решении… А ты, Кевкамен, проясни, когда и как станем казнить семью иудея?
- Конечно же, Фарра не должен уйти от наказания. Но жену и детей?.. Виноваты ли они?.. Если да, то их надо, как сказал Светозар, тоже подвергнуть уничтожению… Но мне кажется, они ни при чём…
- Я согласен с греком, - поддержал Кевкамена Вышата.
- Ладно, будем ждать вестей с порубежья… - подытожил Аскольд. - А тебе, Светозар, нужно снова выехать туда.
- Еду, князь, и не мешкая.
Отпустив всех, Аскольд опять задержал Кевкамена:
- Погоди… Я видел, как ты волновался, когда верховный жрец сплетал слова в защиту брата.
- Именно, сплетал… Хитро. В свою пользу. Знает, какую выгоду можно поиметь от Дира.
- Брат и сам падок на всякие выгоды…
- Понимаю… Только ему, князю, многое позволено. Как и твоей жене, Аскольд… Страшно сказать, княже, но именно её люди побили христиан.
- От кого узнал?! - строго спросил архонт.
- От Предславы…
- От кормилицы?! - удивился князь.
- Ученика моего Яремы она родственница. А Сфандра очень сблизилась с Диром после смерти его жены.
- Замечал, да не придавал значения. Теперь понятно, почему он моего сына Всеслава, который был недавно в Киеве, не столь сильно, как ранее, привечал. Ведает, что Сфандра его не любит.
- А ты, князь?
- Он сын мой… К тому же - хороший воин. Рубежи с Чёрной Булгарией держит крепко, хотя и знает, что мать его оттуда…
- Дочери твои и старшей княгини киевской прекрасны, но ты сына не забывай…
- Кевкамен, скажи, христианство подразумевает на земле рай?.. Такой, чтоб любили тебя без оглядки и ты также любил… Слышал я, что иудеи верят ажно в два рая: нижний и верхний - земной и небесный… Что касается земного, то отроком когда был, в него бы поверил, а сейчас - нет!
- Видимо, только в рай на небесах нужно верить, княже… И жить так, чтобы попасть туда.
Отпустив грека, Аскольд прошёл к окну, сел на лавку и вдруг почувствовал страшную усталость. Заныло в груди, но не сердце заболело, а душа исходила тоскою, приближенной к натуральной боли.
«Господи, - обратился князь к христианскому Богу, - какие ещё испытания готовишь мне?.. Как-то всё зыбко, неопределённо… Старею что ли?.. Может, пора готовить в соправители сына?.. Ведь двадцать лет ему. Я в его годы… - Вспомнил, как с Диром пошли на Кавказ и напоролись на царкасов… И вместо славы, которой тогда очень хотелось, привёз в Киев Сфандру и сделал её старшей женой. - Любит ли она меня теперь? Кажется, да… Но не меньше и себя… Делает, даже вопреки мне, всё, как ей хочется. Хитра, разумна по-своему, обходительна… К ней во княжестве всё хорошо относятся. Такую просто так не сошлёшь и плетьми не зашибёшь… Если что, её родной брат приведёт сюда весь Кавказ… И она сие хорошо понимает, и Дир это тоже стал хорошо понимать… Не нужно их отпускать ни на миг из поля зрения… Скажу Кевкамену, пусть следит за ними…»
Вошла без стука молоденькая жена Забава, с голубенькими круглыми глазками, похожая на нарядную куколку, села на колени князя, завела руки за его жилистую шею и мило протянула:
- Любушко мой, мне скучно без тебя…
- Ай, котёночек, как ты вовремя ко мне на колени впрыгнул, - засмеялся Аскольд. - Пойдём со мной, милушка…
После страстных супружеских ласк Забава тут же заснула на ложе, смешно оттопырив пухлую нижнюю губку.
«Дите ещё… Всего-то пятнадцать годков… Дали её мне в жены кривичи, ища в Киеве для себя защиту. Дочь их старейшины, и вправду - Забава… Птичка моя! Но как удивила всех, когда взяла в руки лук, и начала учиться из него стрелять… Сказывали недавно, уже научилась… Безгрешная душа… Если приму новую веру, надобно будет иметь одну жену - её и оставлю», - раздумывал архонт, глядя на спящую девочку-женщину.
«А Сфандра?! Её-то куда денешь?..» - шепнул противный внутренний голос.
Аскольд, будто ничего не слыша, встал, подошёл к окну и распахнул его… На ухоженном лужку во внутреннем дворике играли его дочери…
Затем Аскольд увидел какое-то оживление в открытых воротах, будто кто приехал. Оделся, будить Забаву не стал, затворил створки окна, тихо, на цыпочках вышел. Рядом со старшим дружинником стояли трое - мужчина, женщина и мальчик, похожий на грека.
Пёс в доспехах внимательно посмотрел на появившегося на крыльце архонта и легонько гавкнул.
- Бу-у-ук! - оживляясь воскликнул Аскольд, узрев боевого пса. Узнал Клуда. - Доброслав, ты!
Клуд шагнул к князю и упал перед ним на колени; Настя и Радован опустились на колени тоже…
- Встаньте! Встаньте! - обратился к ним Аскольд, приобнял за плечи Клуда, поставил на ноги.
- Прости, великий князь, - сказал Доброслав, - что являюсь так редко пред твои очи…
- Стоит ли огорчаться?! Не всегда самые верные люди те, с которыми общаемся каждый день… А где же твой друг? Дубыней его, кажется, зовут…
- Звали, княже… Теперь он Козьма. Влюбился в одну женщину, Христову веру принял, женился.
- Ну и как он живёт? - с вниманием спросил Аскольд.
- Не удосужился лицезреть его, пребывающего во христианстве.
- Ну да ладно… А тебя в дружину возьму.
- Княже, только я явился не один!.. С женою и с сыном приёмным… Радованом его зовут, а это Настя… Древлянка она, оказалась в Крыму, вышла замуж за тиуна-грека… Да уж больно лют был собака, поселяне его и порешили. А у меня к Насте любовь случилась, как в первый раз увидел её…
- Ну что ж… Твоя Настя с сыном пусть при старшей моей жене побудет.
«Вот как славно вышло! - тут же промелькнуло в голове князя. - Станет на женской половине моими глазами и ушами. Женщина она, видно сразу, сообразительная… Взял Доброслава под руку:
- Идём ко мне. Да пока готовят еду, обо всём подробно поведаешь.
Аскольд до сих пор держит в памяти, как отец взял однажды их с Диром, когда они находились в ребяческих годах, на Змиевы валы. Долго они ехали: вначале лесом, потом степью. Сам Аскольд хорошо в седле держался, и Дир не хныкал, хотя был тогда от горшка два вершка, - не просился с лошади в повозку. У полян так заведено - три года исполнилось мальцу, его сажают на коня…
Через некоторое время взору браткам представилась земляная насыпь. Она тянулась вдаль насколько хватает глаз, и конца ей, казалось, не будет… Наверху насыпи стояли срубленные из дерева сторожи, похожие на обыкновенные избы, но только с бойницами вместо окон, устроенными и снизу, и сверху. Неподалёку сложены стога из сена и соломы и придавлены брёвнами.