Страница 172 из 185
У славян, населявших берега Вислы, такая гора известна под Сандомиром; в Германии на Брокене, в старой Ладоге на горе Городище. А вот славяне-венеды, чтобы защититься от злых духов в купальскую ночь сжигали белого петуха, потому как он считался тоже огнём по его красному гребню…
И также у всех славян одинаково существовал обряд отыскания цвета папоротника, называемого в народе кочедыжником; к примеру, о траве архилим знали немногие… Будто бы на Купалу, один раз в год, в полночь, цветёт папоротник огненным пламенем, освещая местность; что если сорвать его и бежать домой, не оглядываясь, так как сзади будет преследовать и кричать всякая злая сволочь, то цвет даст возможность отыскивать клады.
Откуда возникло такое сказание?.. Ведь не может папоротник - растение тайнобрачное, как и грибы, цвести явно, - не есть ли это насмешка над теми, кто хочет сразу разбогатеть, надеясь на слепое счастье?! Впрочем, есть предположение: на папоротник ночью садился самец-светляк, который и сиял в темноте фосфорическим светом…
Ещё долго после Купалы не будут затихать устные воспоминания об этом празднике, и чуть ли не каждый станет рассказывать, какие страхи ему пришлось испытать в купальскую ночь… Но у всех в душе будет долго жить радость от светящихся в темноте огней, от хороводных песен и живительных речных струй и росы, холодящих голое тело, от страстной любви супружеских пар да и просто тех, кому выпало счастье телесно познать друг друга, и от лучей солнца на заре, всегда ярко и красиво зачинавших день Купалы.
…И как только весело занялся праздник, Доброслав, Настя и Радован отбыли в Киев.
7
Несмотря ни на что, у Аскольда с Диром складывались в общем-то нормальные отношения, как и должны складываться между старшим братом и младшим, которого постоянно «заносило», как розвальни на слишком скользкой дороге, а Аскольд как мог способствовал тому, чтобы они не перевернулись. Но даже при этом решение Дира идти на Саркел для старшего брата явилось полной неожиданностью - ведь ещё в Византии договорились, что если болгарский царь даст подмогу, то «пощипать хазарушек» следует в самом Итиле, дабы показать возросшую силу данника, а не поможет - следовать в Киев… Но Дир, оказывается, просил у Богориса воинов, чтобы опять воевать Константинополь… Об этом поведал Аскольду Светозар. А снова воевать столицу Византии было бы просто безумием… Неужели Дир не понимал?! И хорошо, что благоразумный царь Болгарии отказал архонту… Может быть, Диром руководило уязвлённое самолюбие, вызванное отказом младшей сестры болгарского царя выйти за него замуж? И поэтому Дир в случае нового покорения Константинополя смог бы доказать строптивой невесте, что он из породы львов, а не мелких хищников…
Но зачем ему понадобился Саркел, лежащий в стороне от дороги на Киев, зачем разграбил его?.. Этим вызвал гнев у хазарского царя и кагана одновременно, ибо затронул интересы обоих: Саркел всегда считался царёвой вотчиной, а убил Дир Чернодлава, посланного сюда каганом… Киев всегда рассчитывал на распри в правящей верхушке между иудео-хазарами и тюрко-хазарами, между царём и каганом, из-за которых походы на Русь или срывались, или, как сейчас, оттягивались. Теперь же нападение каганата можно ожидать каждый день, в этом и сам Аскольд убедился, посетив приграничные с Хазарией земли.
Ладно бы - поведение Дира только раздражало, но оно уже начинает впрямую вредить княжеству: так было с пьяными стражниками, чуть не «проморгавшими» древлян, со взятием Саркела и с поселением Фарры, как точно выяснилось, за не малую мзду, который на поверку оказался хазарским соглядатаем… Хорошо, что это раскрылось и даже пошло на пользу: Аскольд приказал не трогать пока иудея, всё оставить как есть, дабы ничего не заподозрили в Итиле… Пусть живёт, торгует, занимается обменом товаров, как прежде.
На обманный план укреплений Киева, как явствует из грозного хазарского послания, кажется клюнули… Его получил князь сегодня утром, развернул и увидел, что подписано оно сразу двумя правителями из Итиля: до сих пор такого ещё не бывало…
Позвал Светозара, Вышату, Ратибора, находившегося в Киеве по древлянским делам, верховного жреца (Дир в Киеве отсутствовал), - на собрании самых приближенных, но ещё не всего Высокого Совета велел Кевкамену прочесть хартии вслух. Обычно послания, исходящие из Итиля, писались по-древнееврейски, но в Киев отправлялись на греческом…
«Данники наши, киевские архонты и боилы, мы не желаем вам долгих лет жизни и здравия, ибо мы - царь Ефраим и каган Завулон, первые советники правителей Массорет бей-Неофалим и учёный Зембрий на вас сердиты…»
Далее излагались причины, по которым они сердиты: давно дань не платили кровью, то есть не давали рабов, рассматривая последних, как сосуд, в котором содержится драгоценная жидкость, используемая и для ветхозаветного жертвенника и на капищах богов Тенгре и Санерга, которым поклонялись тюрко-хазары… В вину киевлянам вменялось и разграбление Саркела, что явилось первопричиной того, что царь и каган не могут дальше тянуть с походом…
«Можно было бы потребовать с вас выкуп, как вы того потребовали с Византии. Но не только с нами им делиться не захотели, но и наше взять пожелали…» Затем перечислялось содержимое казны саркелской, из которой было уворовано: «…золота семь центариев, серебра десять…»
- Врут иудеи поганые! - воскликнул Светозар и в запале крепко саданул кулаком по столешнице. - Золота почти не было. Крохи одни…
- Брось, воевода! - строго сказал Аскольд. - Дело не в том, сколько вы взяли золота аль серебра… И ты знаешь сие!
Кевкамен поднял черные очи от хартии, спокойно обвёл ими присутствующих и потрогал пальцем уголки губ. Аскольд кивнул ему.
«Наше взяли и дань не платите, поэтому мы скоро будем у вас походом и, как бы вы не затворялись, мы проникнем в Киев, ибо план его укреплений у нас имеется…
Недостойные вы, а посему мы решили вас наказать, для чего и покажем старикам и женщинам, в том числе и детям вашим, наше ярко сияющее медное знамя[276]…»
Грек кончил читать, положил хартию на стол и собирался уходить, но его движением руки остановил архонт и промолвил:
- Будь здесь…
Вышата и Светозар переглянулись, верховный жрец вопросительно посмотрел на них, но ответа в глазах не нашёл…
- Жалею, что нет с нами моего брата… Ему, правда, всегда удаётся избежать неприятных моментов, как, например, сейчас, за него будто кто молится… - Князь посмотрел на жреца. Все, кто присутствовал здесь, знали, что на освободившееся на капище после Мамуна место сей человек сел не без содействия Дира и, разумеется, не просто так…
- Предварительно мы должны обсудить создавшееся положение, - решил Аскольд. - Садись, Кевкамен… А ты, Светозар, говори…
- Одно можно сказать: хорошо мы сделали, что не тронули иудея. Они там тоже не дураки, небось когда нашли план у убитого, не сразу поверили, что план - подлинный… Выжидать начали… Мёртвый-то гонец ведь ничего не расскажет, а второй где - неведомо. А если б мы Фарру разоблачили, тогда бы всё поняли…
- Недавно на Купалу он нам с Диром двух отменных жеребцов в подарок прислал, - доложил Аскольд. - А мы ему в ответ красивую девку…
- После этого, княже, у него, сказывают, на дворе такая свалка случилась - уноси ноги! - захохотал Вышата. - Вашу красавицу он к себе в спальню определил, живот и ноги чесать, а прежнюю, которую Любавой зовут, отослал от себя. Вот она-то, улучив миг, вцепилась в волосы соперницы. Фарра, конечно, заступился за новенькую, а Лия, его жена, за Любаву, дворня тоже разделилась: одна часть - за хозяина, другая - за хозяйку, и пошла кутерьма!
- Ну раз мы ещё веселиться можем после прочтения сей хартии, значит, не так плохи наши дела… - пошутил Аскольд.
- Я сегодня отбываю домой, а как велишь, князь, то буду со своим войском сей момент… Встанем вместе на защиту Киева, как вместе на Константинополь ходили, - заверил Ратибор.
[276] Главное воинское знамя у хазар было обложено медными пластинами.