За пеленой тысячелетий

К берегу причалили очередные плоты. На землю съехали колесницы, погоняемые возницами, одетыми в доспехи. Кони тоже были закованы в латы, напоминая собой каких-то мифических животных. Их было много, каждый плот нёс на себе по две колесницы. Скилур заметил острые серпы, приделанные к колёсам.

Внимание Скилура привлекли плоты, причалившие выше по течению, неподалёку от того места, где съезжали на берег колесницы. Присмотревшись, Скилур заметил, как на берег сводят каких-то диковинных зверей. Они упирались и мотали головами, и при этом рёвели на всю округу. Внезапно Скилур вспомнил, где раньше мог видеть этих зверей. Два года назад он, вместе с обозом, ездил в Ольвию, город на берегу моря. Вот там он и видел этих диковинных, двугорбых животных. Он не знал, как они называются, но поразился тому, что о них рассказывают погонщики. Зачем они понадобились в войске царя Кира – было непонятно.

Целый день пролежал Скилур, наблюдая за персидским войском. И целый день мимо него текли вражеские воины. Казалось, что им не будет конца. Но во всём этом хаосе и беспорядке угадывался порядок и подчинение единой воле. Вдобавок ко всему, не по-весеннему жаркое солнце, стало ощутимо пригревать. Скилур лежал, обливаясь потом.

Незаметно опустился вечер. Всё тело, от долгого лежания, затекло, но Скилур продолжал неподвижно лежать. В животе от голода бурлило так, что его, казалось, могут услышать вражеские воины. Персы у подножия сопки, где притаился Скилур, ушли. Скилур молил Табити, чтобы больше никто не облюбовал это место для очередного ночлега. Вторых суток на этой сопке он больше не выдержит.

Ближе к вечеру Скилуру пришла в голову мысль. То, что он расскажет царице это хорошо. Она даже может быть, как и обещала, наградит его. Было бы лучше, если бы он доставил с собой вражеского воина. Это сложно, очень сложно. Но выполнимо и скиф стал обдумывать, как эту затею превратить в жизнь. К тому времени, когда ночь полностью накрыла своим покрывалом всю округу, план в голове у Скилура более-менее сложился.

Он дождался, когда окончательно стемнеет и осторожно, по пологому склону сполз на землю. Полежал, прислушиваясь. Вокруг кипела обычная, войсковая жизнь. По тому же маршруту, по которому приполз, Скилур пополз обратно. Достигнув балки, где он оставил коней, скиф там никого не нашёл. Скорее всего, коней обнаружил кто-то из персидских воинов и изрядно порадовался находке. Скиф залез под валежник и затих, размышляя, что делать дальше. Теперь, кроме вражеского воина, надо добыть ещё и коня, а это усложняло задачу.

Скиф выглянул из оврага, но тут же спрятался обратно. Мимо прошли два перса, ведя в поводу коней. Удача как будто улыбалась ему, и боги посылали свой знак. Мысленно поблагодарив Арея, Скилур заскользил вслед за воинами. Он достал из ножен кинжал и взял себе в зубы. Персы прошли мимо горящих костров и, негромко переговариваясь, углубились в степь.

Скилур не задавал себе вопроса, почему они туда пошли. Идут, значит надо, и он неслышно крался следом. Навстречу им попалось ещё два перса, шедшие со стороны степи. Остановились, о чём-то коротко поговорили и разошлись. Скилур подождал, пока вторая пара исчезнет, и поспешил за первой, боясь потерять её из вида.

Он уже хотел двинуться дальше, как вдруг почувствовал сбоку шевеление. В следующее мгновение какой-то лохматый зверь молча вылетел из-за кустов и кинулся на Скилура. Скифа спасла только молниеносная реакция. Он чуть отклонился в сторону, но всё равно клыки собаки сомкнулись на руке скифа. Скилур схватил кинжал и также молча полоснул по тому месту, где должна была находиться глотка зверя. Он попал, клыки разжались, и собака свалилась на землю. Скилур навалился на неё сверху, зажимая пасть, чтобы собака не завизжала. Всё произошло настолько быстро, что идущие впереди персы успели сделать только два шага. Вскоре зверь затих, и скиф смог рассмотреть его. Это оказалась собака огромных размеров, из той породы, которую специально выводили для охоты на беглых рабов. Именно такой же зверь чуть не разорвал Тавра, в ту ночь, когда он бежал из лагеря персов.

Скилур ощупал рану. Кость была не задета. Он наскоро, превозмогая боль, перевязал руку тряпицей и тут же забыл о ней. Он боялся, что из-за этой мимолётной стычки потеряет персов. Скилур осторожно пополз дальше, пытаясь хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте.

Страхи его оказались напрасными. Вражеские воины расположились рядом, в неглубокой балке, где до этого находились их товарищи. Это был передовой персидский дозор, выставленный так далеко в степь на случай нападения скифов. Два грека, с ионийского побережья, уже третий год воевали в войске царя персов, Кира. Они были наслышаны про варваров, против которых затеял свой поход персидский владыка. Знали, как они поступают со своими пленными и поэтому, устраиваясь на ночлег, тревожно поглядывали в ночную степь. Персидские военачальники специально рассказывали им разные страхи про скифские племена, живущие в великой степи. Что там было правдой, а что вымыслом – понять было трудно. Делалось это для того, чтобы нагнать страху на воинов. Чтобы они не спали на посту и не проворонили врага.

Персидские воины разделили ночь на две половины и начали нести дежурство.

Скилур подобрался совсем близко и затаился, выжидая. Горел костёр, освещая воинов по обоим сторонам. Один спал, завернувшись в баранью шкуру. Второй, сжимая меч, отчаянно боролся со сном и с завистью поглядывал на своего товарища. Он с наслаждением думал о той минуте, когда вот также сможет завалиться спать, и забудет обо всём. Перс на секунду смежил веки, а когда открыл их, то увидел как из темноты, прямо на него, летит тёмный предмет. Запоздалая опасность коснулась сознания дозорного. Он начал разворачиваться, но в этот момент, получив мечом удар плашмя по голове, погрузился во мрак. Тень метнулась ко второму дозорному. В свете костра блеснул кинжал, раздался короткий вскрик, и опять наступила тишина.

Скилур прислушался. Опасности его настороженный слух не уловил. Потрескивал почти догоревший костёр, выкидывая в ночное небо, снопы искр. Всё произошло настолько быстро, что ни кто ничего не успел сообразить. Только персидские кони, стоявшие рядом с балкой, почувствовав своим звериным чутьём опасность, всхрапнули и попытались встать на дыбы. Но крепкие путы, которыми они были стреножены, удержали их на месте.

Оглушённый перс всё ещё находился без сознания. Скилур достал из мешка, припасённую на всякий случай, верёвку, сотканную из конского волоса и надёжно связал пленного. Когда он его переворачивал, тот не издавал не звука. Скилур забеспокоился, что может, переусердствовал и отправил перса в загробный мир. Он ощутимо ткнул перса мечом в бок. Тот застонал. Губы Скилура раздвинулись в улыбке. Значит, не зря он провёл на солнцепёке целый день, на виду у всего персидского войска. В награду за его страдания, боги послали ему удачу. Теперь ему есть чем порадовать свою повелительницу.

Скилур выбрался из балки, подошёл к косившимся на него коням. При его приближении они шарахнулись в стороны, напуганные незнакомыми запахами, которые шли от скифа. Скилур подошёл, провёл ладонью по крупу, вначале одной, затем другой. Под его властной рукой они успокоились, только шкура продолжала нервно подрагивать.

Он взвалил, обездвиженного перса на лошадь, на другую вскочил сам. Повернув коней, он исчез в темноте, направляясь в родные кочевья. Он сразу пустил коней в галоп, стараясь пока темно, отъехать как можно дальше от персидского войска.

Через некоторое время, на то место, где находился дозор, пришла очередная смена. Увидев, что один лежит мёртвый, а второй пропал, дозорные подняли шум. Прибежал начальник ночной стражи. Узнав, в чём дело, он наградил двух воинов, обнаруживших пропажу, зуботычинами. Как будто они были в чём-то виноваты? Начальник стражи был молодым, настырным. Он недавно выдвинулся из простых сотников и ночное происшествие могло стоить ему головы. Поэтому он быстро организовал погоню и сам её возглавил.