За пеленой тысячелетий

Скилур скакал, не останавливаясь, всю ночь. В тот момент, когда он думал, что опасность уже миновала – за спиной послышались гортанные выкрики персидских воинов. Скилур оглянулся и увидел цепочку воинов, преследовавших его. Их было чуть больше десятка, и с каждым мгновением они становились всё ближе. Он знал, что вскоре они сблизятся на полёт стрелы, и тогда ему не уйти. Скиф сжал покрепче зубы и хлестнул нагайкой коня, и тот, из последних сил, рванулся вперёд. Скилур оглядывал степь, ища выхода. Она была ровной и голой, и ни одного укрытия не попадалось на пути. А погоня становилась всё ближе.

Начальник стражи скакал первым, надолго опередив своих подчинённых. Он видел, что кочевник уже почти в их руках и ему не уйти. Ещё немного и они его настигнут. Тогда он по капле будет сдирать с него кожу, наслаждаясь страданиями проклятого варвара. Он заметил, что кочевник начал метаться из стороны в сторону, ища укрытия. Расстояние между ними ещё сократилось. Теперь его вполне можно было достать стрелой. Перс оглянулся на воинов. Некоторые уже достали луки и прилаживали стрелы. Он поднял руку с раздвинутыми пальцами. Этот жест был хорошо знаком его подчинённым. Он запрещал убивать степняка, а приказывал его брать живым.

Местность постепенно стала меняться. Потянулись места, знакомые Скилуру с детства. Здесь он первый раз в своей жизни был на охоте. Ещё тогда, когда был жив его отец, погибший пять лет назад. Он знал, что вскоре, по правую руку, потянется русло высохшей реки. Вода уже давно ушла из этих мест, и дно бывшего русла поросло мелким кустарником. Если успеть до него дотянуть, то возможно, удастся уйти живым. Скилур, в галопе немного сдвинулся. Он старался держаться так, чтобы между им и преследователями находился конь с пленником. Он недоумевал, почему персы не стреляют. Сейчас его вполне можно было достать стрелой из лука. Скилур догадался - его хотят взять живым.

Наконец показалась высохшее русло. Он резко, так что конь встал на дыбы, свернул туда. Мелкая поросль на время скрыла его от глаз преследователей. Скилур соскочил с коня, выхватил из седельных сумок горит с луком и стрелами, перекинул себе через плечо. Ударил ладонью заводную лошадь с пленником, и она умчалась дальше, вниз по руслу. Скилуру едва хватило времени, чтобы приготовиться, как послышался приближающийся цокот копыт.

Едва показались первые всадники, он стал посылать стрелу за стрелой, стараясь поразить как можно больше врагов. Среди персов началась паника. Один за другим они стали падать с коней. Русло было узким и в этом и состояло главное преимущество Скилура. Персы не могли растянуться цепью, чтобы охватить его со всех сторон. Скиф посылал стелу за стрелой и уже пять персов корчились у копыт своих коней.

Начальник стражи вовремя заметил опасность. Он успел поднырнуть под брюхо своего коня, прежде чем выпущенная первой стрела, нашла свою цель. Он отступил назад, спрятавшись за спины своих воинов. Он понял, что так скифа не взять. В узком пространстве численное превосходство не играет ни какой роли. Если они и дальше будут штурмовать его в лоб, то в скором времени все будут корчиться на земле. Он выбрался из балки, сделал большой крюк и зашёл Скилуру за спину.

Скиф знал, что рано или поздно его попытаются обойти. Поэтому, стреляя, он, шаг за шагом, отступал назад. К тому времени, когда его колчан почти опустел, большинство из персов валялись на земле мёртвыми. Двое оставшихся в живых, решили больше не искушать судьбу. Они выскочили из балки и понеслись обратно, отчаянно нахлёстывая коней. Стараясь уйти подальше от этого страшного степняка, который расстрелял весь их десяток.

Перс спешился и, выхватив меч, с высокой насыпи прыгнул на Скилура. В последний момент скиф сумел увернуться. Он перекувырнулся через голову, отбросил в сторону ненужный теперь лук, и выхватил меч. Перс был на голову выше Скилура, и всё его тело прикрывала металлическая броня. На тело степняка была накинута только кожаная безрукавка, и он мог надеяться разве что на быстроту своих рук, на реакцию, да на волю богов, которые до сих пор были благосклонны к нему.

Бой закончился, так и не начавшись. Перс понадеялся на свою броню, да на длинные руки и проиграл. Он первым кинулся в атаку, но скиф ушёл с линии удара. Он поднырнул под руку и снизу вверх вонзил меч в пах персу. Именно туда, где заканчивалась броня, и было самое уязвимое место. Перс захрипел и умер, так до конца ничего и не поняв.

Скилур сел, вытер пот со лба. Всмотрелся в лицо поверженного врага. По возрасту тот был едва ли старше его самого. Он обрезал тесёмки и снял с него блеснувший на солнце панцирь, перевязь с мечом. Скилур догадался, что перс происходил из богатого и знатного рода. Рукоятка меча и ножны были украшены драгоценными камнями. Скилур полюбовался игрой света на гранях. Потом достал кинжал и хотел взять у перса ещё один, свой законный трофей. Чтобы было чем похвалиться в городище перед друзьями-побратимами, но понял, что не успеет. Надо было как можно скорее уносить ноги, а то за этим отрядом мог появиться другой. Он с сожалением поцокал языком и убрал кинжал. Взвалив на себя все трофеи, он пошёл искать коней. Под конец, чтобы не прогневить богов, Скилур поднял руки к небу и проговорил:

-Благодарю тебя, великая Табити. Ты дала мне силу и ловкость и умение. С твоей помощью я одолел врагов и остался жив. В твою честь я зарежу самого жирного барана и самого быстроногого коня принесу тебе в жертву. Ты останешься довольна.

Коней он нашёл быстро. Они стояли за очередным изгибом русла, испуганно прижавшись, друг к дружке. Тут его ждало разочарование. Пленник был мертв, и его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. Он не выдержал бешеной скачки и испустил дух. Скилур с досады сплюнул, стащил с лошади теперь уже мёртвого пленника. Вскочив в седло, он взял поводья другой лошади в руку, и поскакал в родные кочевья.

Остальной его путь прошёл без приключений и к вечеру третьего дня он достиг городища. Завернул к родным кибиткам. Там он оставил запасного коня и трофеи. Жене, выскочившей навстречу, устало улыбнулся. Ни одной слезинки не пролилось из её глаз. Жив и слава богам. Не мешкая, она принялась сразу за перевязку. Промыла рану чистой водой, наложила каких-то пахучих трав и накрепко перевязала чистой тряпицей. Подала мужу переодеться. В это время сын увидел у отца на перевязи меч, сверкающий драгоценными каменьями и потянулся ручонками. Скилур мягко отвёл руку, поцеловал Скрева в тёплую макушку.

-Потом. Меня царица ждёт. Ждите, вскоре возвернусь.

Увидев Скилура, царица выпрямилась, вперив в него немигающий взгляд. Сквозь белила, уложенные на лице, проступал румянец.

-Ну?

-Войско персов огромно, - начал без предисловия Скилур, не забыв поклониться. – Через пять дней оно будет здесь.

-Оно уже переправилось на этот берег?

-Когда я был там, большая часть войска уже переправилась на правый берег Аракса. Ещё день и оно всё переправится. Большая часть у персов конные. Есть и колесницы и страшные такие звери, с двумя горбами… Не знаю, как они прозываются… Я видел таких, два лета назад, в Ольвии. Оба берега Аракса покрыты горящими кострами и нет им числа.

-Значит, не пугали меня персидские послы, - задумчиво проговорила Томирис. – Огромную армию собрал царь Кир... Огромную.

Она добавила ещё что-то, но Скилур не расслышал. В царском шатре повисло молчание. Наконец царица тихо произнесла:

-Ступай... И готовься, скоро в поход, - Скилур кивнул головой и уже направился к выходу, как царица его остановила: - Передай страже, чтобы нашли моего сына и немедленно послали ко мне. Ты слышишь, не мешкая.

Выйдя из шатра, Скилур передал повеление Томирис страже, а сам поспешил к своей жене и сыну.

Спаргапис явился быстро, как будто специально дожидался приглашения матери. В отличие от Томирис или от отца, сын не любил драгоценности и был одет как простой воин. Он презирал всё греческое или персидское и признавал только то, что добывал в бою или снимал с убитых врагов.