Страница 15 из 17
Далее перечисляются племена Восточной Европы. Древляне названы после полян, хотя проживали западнее, но это, видимо, связано с особой ролью полян в глазах летописца. Потом названы дреговичи. Отдельным информационным блоком даются сведения о полочанах, словенах новгородских и северянах.
Полесье, как уже говорилось, является субгеополитической границей, даже сейчас отделяющей Украину от Белоруссии. Первый блок племен (полочане, словене новгородские) обитал севернее Полесья. С северянами вопрос особый.
Если и здесь порядок перечисления племен связан с хронологией и динамикой их расселения, то можно высказать гипотезу о двух колонизационных потоках славян в Восточную Европу. Один поток – от Среднего Дуная, на Карпаты, на Днепр и вверх по Днепру и его притокам. Другой поток – из нынешней Польши на восток, севернее Полесья, к верховьям Волги и на Новгородчину, растекаясь ручейками по обширному пространству Восточной Европы, расширяющемуся на восток наподобие воронки. На пути этого потока сначала оказались Валдайские высоты, которые переселенцы, вероятно, сначала называли просто Увалы, при дальнейшем движении на восток с отклонением к северу следующая гряда получила название Северные Увалы, а предыдущие какое-то время, видимо, назывались Южные Увалы, пока верх не взяло древнее название – Валдаи. Название Северные Увалы сохранилось до нашего времени, а Южных Увалов – нет.
То, что северяне названы вместе с полочанами и новгородскими словенами, – аргумент в пользу того, что их предки попали в Восточную Европу, пройдя севернее Полесья, а уже оттуда спустились на крайний юго-восток восточнославянского массива. Есть довольно старая гипотеза про северян, что свое название они получили потому, что в места своего проживания попали с севера. То, что северяне могли прийти с севера, может быть, и правда, но этноним северяне имеет другое происхождение.
Последними из славянских племен названы радимичи и вятичи. Но ведь они и пришли в Восточную Европу последними, как полагают, в VIII в. Тем более есть основания считать – порядок перечисления славянских народов и племенных союзов не случаен, а отражает существовавшую в X—XI вв. народную память не только о самом факте расселения славян, но и о порядке расселения, с хронологией по принципу «сначала – потом».
С таким видом народной хронологии автору этих строк приходилось встречаться. В 1975 г. мне довелось быть историком-консультантом в историко-этнографической экспедиции в зоне затопления Богучанской ГЭС на Ангаре. Беседы со стариками в возрасте 80 лет и старше дали интересные представления о таком предмете, как народная историческая память. Большинство сел и деревень в тех местах возникли в XVII в. Старики помнили не только это. Они помнили, что до русских в тех местах жили «евонки» (эвенки), которые потом ушли на север, помнили, что первые деревни возникли на островах (в Кежемском районе на Ангаре много крупных островов). Они не помнили точные даты возникновения того или иного населенного пункта, но хорошо ориентировались, какая деревня возникла раньше, какая позже. Помнили фамилии первых поселенцев – основателей деревень, помнили кое-какие факты, связанные с процессом расселения русских в Приангарье. А ведь речь шла о событиях, давность которых 300 и более лет. Первых русских летописцев от событий VI в. отделяло несколько большее время – примерно четыре-пять веков, но ведь процесс массового проникновения славян в Восточную Европу, расселение и формирование славянских союзов племен – событие куда более масштабное, нежели основание приангарской деревушки. У меня нет сомнения, что в X—XI вв. в Киевской Руси помнили не только о факте прихода славянских предков на территорию страны, но и многие важные детали, связанные со славянским расселением. Будь летописцы дотошнее в расспросах, они могли бы оставить нам несравненно более полную картину ранней славянской истории.
Мысль о том, что славяне по территории будущей Руси расселялись двумя потоками, не нова. Нечто подобное можно найти у В.В. Мавродина: «Не вызывает сомнений расселение славян в лесной полосе Восточной Европы в двух направлениях: с юга на север, северо-восток и восток и с запада на восток, следом чего являются западнославянские и западнобалтийские связи кривичей и ильменских славян» [112, с. 74]. Но разница между нашей версией и мавродинской есть. В.В. Мавродин полагает продвигающихся с юга славян автохтонами Восточной Европы и не считает, что перед этим их предки пришли из-за Карпат. Прародиной славян он считает «области Полесья, междуречье Западного Буга и Днепра, с севера на юг простирающегося от Припяти до лесостепной полосы» [112, с. 30]. Но если принять такую версию, то каким же образом возник второй поток, в рамках которого славяне двигались с запада на восток? Версии и гипотезы надо додумывать до конца.
Итак, никто из исследователей, чьими трудами здесь мы воспользовались, на вопрос о прародине славян не дал ответа вовсе или дал такой, который невозможно принять. Остается заняться поисками самостоятельно. Для начала надо провести смотр накопленного потенциала: что установлено, а что может помочь в поисках.
1. Поскольку праславянский язык принадлежит к группе сатем, то искать языковых предков славян следует по следам лужицкой культуры (культуры полей погребальных урн), так как нами установлено: только ее население, не будучи индоиранцами, говорило на языке Европа-сатем).
2. Не имеет смысла искать прародину славян южнее Дуная, по крайней мере в его нижнем и среднем течении. Население лужицкой культуры, которое уходило южнее Дуная, со временем стало предками иллирийцев. Среди иллирийцев были венеты, но это не славяне.
3. Праславяне никак не могут быть связаны ни с культурой лицевых урн (поморской культурой), ни с возникшими на ее базе пшеворской и зарубинецкой культурами. Доказывать этот тезис я не буду, так как вполне согласен с авторами, доказывающими их протобалтский и балтский характер. Интересующихся этими доказательствами отправляю к давно написанным работам, например: [90]; [157]. Противоположную точку зрения особенно активно отстаивал П.Н. Третьяков [168; 169]. Пытается стоять на нейтральной позиции А.Г. Кузьмин [101]. Он, кстати, в своей работе излагает перипетии спора.
4. После отделения иллирийской ветви языков лужицкая культура севернее Дуная явилась языковым предшественником балтских и славянских языков, поэтому она не балтская и не славянская, а протобалтославянская. Согласно данным исторической лингвистики, отделение протославянского языка от протобалтского произошло менее трех тысяч лет назад, т. е. на рубеже между бронзовым и железным веком. Археология зафиксировала на севере ареала лужицкой культуры культурную мутацию около Х в. до н. э., приведшую к образованию новой поморской культуры. Около VIII в. до н. э. поморская культура начала наступать на юг и поглотила почти всю родственную ей культуру полей погребальных урн (лужицкую культуру). С запада ее частично поглотила гальштадтская, а затем латенская культура. Ко II в. до н. э. лужицкая культура исчезает. В свете всего вышеизложенного не может быть сомнений, что поморская культура – протобалтская, а ее распространение хронологически совпадает с отделением друг от друга славянского и балтского языков.
Вывод: протославянский язык сформировался на территории лужицкой культуры, не поглощенной поморской культурой и устоявшей под натиском латенской культуры, хотя, быть может, и подвергшейся латенскому влиянию.
А была ли такая территория? Была! Практически все, кто пишет о судьбе культуры полей погребальных урн, формулируют оговорку: «Поморская культура поглотила ПОЧТИ всю территорию культуры полей погребальных урн». В частности, памятники поморской культуры не фиксируются на берегах Дуная, а также в Паннонии. Иными словами, вдоль северного берега Дуная идет полоса земли шириной кое-где в сотни километров, где была культура полей погребальных урн и куда не проникла поморская культура. Все ли лужицкое население исчезло на всех территориях (исчезло, имеется в виду, в языковом смысле)? Ответа не дает самый знающий археолог.