Страница 16 из 17
5. Гипотеза обширной славянской прародины не выдерживает никакой критики и трещит по швам при первом же соприкосновении с фактами. Ее отбрасываю безоговорочно. Гипотеза малой прародины удовлетворяет всем условиям и всем фактам. Можно возразить, что малая прародина легко стирается с лица земли при больших подвижках населения. Это так, но, вот ведь, уцелели баски в Пиренейских горах, несмотря на все исторические катаклизмы. Если славянская прародина – достаточно глухой и малодоступный участок земли, то там реликтовое население могло сохраняться тысячелетиями. А нам такого срока не надо. Лужицкая культура исчезла ко II в. до н. э., начиная с этого времени уцелевший реликт ее отправился в самостоятельное историческое «плавание», а уже в VI в. славян знает вся Европа как многочисленный и бурно расширяющийся народ. То есть малая славянская прародина существовала максимум шесть-семь столетий. В указанный промежуток времени, то есть со II в. до н. э. по VI в. н. э., только передвижения кельтов могли стереть с лица земли протославянский язык. Но к началу н. э. кельты уже находились в стадии прогрессирующего ослабления.
6. Паннония ни в коем случае не может быть славянской прародиной, по нескольким причинам. Во-первых, Паннония считалась римской провинцией, и варвары, если хотели там поселиться, спрашивали у Рима на то разрешение. Будь среди этих варваров славяне или венеты, они попали бы в римские хроники. Во-вторых, в Паннонии в рассматриваемое время проживали кельты, фракийцы, сарматы, потом гунны, народы активные и воинственные. Оседлым земледельцам опасно было бы жить среди них, особенно среди гуннов. В исторической памяти славян нет ничего про гуннов, а ведь в Паннонии располагался центр державы Аттилы. Вот после смерти Аттилы и распада гуннской державы славяне могли поселиться в Паннонии. Оставались считаные годы до падения Римской империи, спрашивать в Риме разрешение на поселение было не обязательно. Да ведь историки и находят славян в Паннонии в VI в. н. э. Как уже отмечалось ранее, среди склавинов было немалое число славян.
7. Территория славянской прародины, будучи изолированной, одновременно была зоной активных этнических контактов, где перемешивались этнические группы различного происхождения. Языком межэтнического общения для них служил язык хозяев, то есть – венетов. Когда произошла консолидация разноязычных групп в новый этнос, его представители называли себя вене, венеты, славяне, т. е. «венеязычные». Важный штрих – славянская прародина не входила в состав Римской империи.
8. В качестве предварительной гипотезы выскажу предположение, что прародина славян имела горный рельеф. Во-первых, в горах легче сохранить свою этническую идентичность. Во-вторых, в горах легче остаться неизвестными античной науке. В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов сообщение Маврикия в «Стратегиконе»: «Имея большую помощь в лесах, они направляются к ним, так как среди теснин они умеют отлично сражаться» [90, с. 73]. По сообщению этого же автора, славяне имели на вооружении одни лишь короткие копья-дротики и в редких случаях плетеные щиты-заслоны, которые из-за их тяжести и громоздкости почти невозможно было передвигать с места на место. Неизвестна была славянам той поры и верховая езда [90, с. 39—42].
Трудно себе представить, чтобы славяне, где бы ни находилась их прародина, обходились без луков и стрел. Тем не менее сообщения Маврикия Стратега позволяют предположить, что первоначально славяне учились воевать среди гор, поросших лесом. С двумя короткими копьями-дротиками («сулица» – по-древнерусски) и вышеописанными плетеными щитами сражаться на открытых пространствах Паннонии невозможно. Отсутствие навыков верховой езды вкупе с неумением сражаться на коне – тоже признак горного жителя. В горах лошади по большей части используются как вьючные животные, а конный воинский строй вообще невозможно себе представить.
Эта вроде бы мелкая деталь «с головой» выдает славянскую прародину. Военная культура – часть общей культуры этноса. А культура этноса обычно инертна и консервативна. Если этнос попал в другие условия жизни, то должны пройти поколения, прежде чем материальная, духовная и поведенческая составляющие культуры начнут соответствовать этим новым условиям, а отдельные рудименты культуры от уже исчезнувшего образа жизни сохраняются века, тысячелетия и даже переходят к другим, совсем чуждым культурам-потомкам. Военная же культура относится к тем культурным составляющим этноса, которые должны меняться в первую очередь, если меняется образ жизни. Иначе этнос не выживет. Воевать «с шашкой – на танки» – занятие бессмысленное.
Поэтому сообщения Маврикия Стратега о военной культуре славян ясно указывают, что славяне были выходцами из мест, весьма непохожих на те, в которых они жили при нем. И эта перемена в их судьбе произошла недавно. Старая военная культурная традиция еще не успела уйти в прошлое. Еще в V в. славяне должны были жить в исходных условиях прародины. Маврикий Стратег описывает ситуацию на середину VI в. А уже в 584 г. историк Иоанн Эфесский, описывая нашествие славян на Византию, отмечает: «Они научились вести войну лучше, чем римляне, [и это] люди простые, которые [еще недавно] не осмеливались показаться из лесов и степей и не знали, что такое оружие, кроме двух или трех дротиков» [90, с. 75—76].
История повторяется: в конце ХХ в. чеченцы для нужд войны освоили компьютер, спутниковую связь и «шайтан-трубу» – реактивный гранатомет.
Я хотел бы обратить внимание на тот факт, что ни про кельтов, ни про германцев, ни про сарматов византийцы не сообщают, что в ходе столкновений с империей этим народам пришлось менять свою военную культуру. О предыдущей истории этих народов мы знаем достаточно, чтобы сказать: у них не было в этом необходимости. А сторонникам обширной славянской прародины я предлагаю еще один контраргумент: при помощи пары дротиков и неуклюжего плетеного щита огромных размеров защитить от злобного агрессора такую огромную территорию, какую они очерчивают для праславян, – невозможно. Никоим образом!
Проведенный анализ предельно сузил диапазон поисков славянской прародины. Искомая территория должна иметь скромные размеры, располагаться вблизи Дуная, рельеф – горы, поросшие лесом. Русло Дуная омывает две горные системы: Альпы и Карпаты. В начале ХХ в. популярной была гипотеза о карпатской прародине славян. Она не оставлена до сих пор. Главный ее недостаток – отсутствие и археологических, и письменных свидетельств на эту тему. Между тем про Среднее и Нижнее Подунавье, в том числе о живших в тех местах народах, античные авторы сообщили немало. Пожалуй, единственный аргумент в пользу карпатской прародины – наличие в районе Восточных Карпат в начале нашей эры народа со странным названием костобоки – звучит похоже на славянское название. И все. Куда делся этот народ – неизвестно. В славянской этнонимии, исторической памяти, легендах, фольклоре костобоки никак не отражены. Да ведь и название «корейцы» созвучно со словом «кора». И название норвежской столицы наводит на определенные ассоциации.
Л.Н. Гумилев тоже считал славянскую прародину малой по размеру и размещал ее в Восточной Венгрии, т. е. в районе Карпат. Как я понимаю, причина именно такой локализации с его стороны – необходимость поместить славянскую прародину на оси проведенной им полосы пассионарного толчка от Южной Скандинавии до Эфиопии. Но ведь активность славян определенно зафиксирована только спустя пять столетий после означенного толчка. Тут вопиющее противоречие с его теорией.
Что же отражается в исторической памяти славян об этнических истоках их общности? Еще в V в. славяне обитали на своей исторической прародине. К концу тысячелетия, когда славяне организовались в государства, обзавелись своим летописанием и вообще письменной и книжной традицией, от этого времени их отделяло около пяти столетий. Слишком маленький срок, чтобы фундаментальные факты ранней славянской истории изгладились из массовой устной памяти. Впору еще раз посетовать на древнейших летописцев, плохо понимавших, что будет интересовать нас – их потомков – через тысячу лет.