Каган Русов

- Никогда у нас такого прежде не бывало, - ахал за столом уважаемый Фридрих. – Бедная сеньора Гертруда!

- Она пострадала? – спросил Аристарх.

- К счастью, нет. Но разбойники ворвались в ее спальню и все ложе благородной дамы было залито их кровью. Я видел это собственными глазами.

- Так ты тоже был там? – удивился патрикий прыти хозяина.

- Я прибежал на помощь, когда все уже было кончено, - вздохнул Фридрих. – Меня опередили твои благородные спутники, сеньор Аристарх.

- А они как там оказались?

- Именно сеньоры Юрий и Рогволд спасли несчастную графиню и ее слуг от насилия и смерти. Я представляю, как им благодарен сеньор Арнульф.

После этих слов простодушного Фридриха Аристарху стало ясно многое, если не все. Мечник Сыч дополнил картину, нарисованную купцом, живописными и точными деталями. Но это уже было позже, когда Аристарх после сытного обеда вышел во двор дома, чтобы размяться и обдумать сложившееся положение.

- Значит, у них все готово к мятежу? – спросил патрикий у Сыча.

- Ждут только смерти короля, чтобы обрушится на герцога.

- Тебя они не заподозрили?

- Нет, боярин. Я им сказал, что ночевал у служанки.

Первым желанием Аристарха было рассказать обо всем архиепископу Гидельберту, однако, пораскинув умом, патрикий пришел к выводу, что торопиться с разоблачениями не следует. В конце концов, какое ему дело до чужих забот, у него и своих хватает. О торговле он с Гильдебертом уже договорился, и, надо полагать архиепископ сдержит слово, данное послу киевского князя. А вмешиваться в чужую усобицу – себе дороже. Пусть монсеньор Гильдеберт сам решает свои дела. Тем не менее, Аристарх не сдержался и выложил ухмыляющемуся Юрию все, что он думал о его ночных похождениях.

- Если вам и удалось обмануть городских обывателей, то сеньор Арнульф, надо полагать, не столь прост.

- Так ты думаешь, боярин, что это именно он подослал к нам наемных убийц? – почесал затылок Юрий.

- А что тут думать, - хмыкнул Аристарх. – Прирезали бы тебя как подсвинка и дело к стороне. И поделом. Не лазай по чужим ложницам.

- Коварные люди, эти саксы, ты не находишь, боярин? – вздохнул Юрий. – На месте славянских князей я бы не стал им доверять. Да и на твоем месте тоже.

- Долг каждого истинного христианина помогать своим ближним, - наставительно заметил Аристарх. – А я всего лишь хочу предотвратить кровавую усобицу на этих землях.

- Бог в помощь, патрикий, - насмешливо бросил Юрий. – Нам бы свои головы отсюда унести, а не думать о чужих.

Последнее замечание молодого боярина показалось Аристарху вполне здравым. Загостился патрикий в чужих землях, пора уже подумать о возвращении. Подозвав Сыча, Аристарх приказал мечнику проверить коней и сбрую, а также прикупить пяток подвод для продовольствия.

- А когда домой поедем, боярин?

- Думаю, через седмицу. Проверь, чтобы все к этому дню было готово.

Славянские князья и бояре, приглашенные маркграфом Геро и князем Тугомиром, потихоньку съезжались в Мерзебург. Приезжали с малой свитой, дабы не тревожить гостеприимных хозяев. Никого приглашение маркграфа особенно не удивило. И в прежние времена, при маркграфе Зигфриде, славянские вожди наведывались в город, где у них были и друзья и родственники. Все понимали, что со смертью короля Генриха в Восточно-франкском королевстве поменяется если не все, то многое. И лучше заранее договорится, чем потом ссориться по пустякам. Капитана Геро многие князья знали лично, но одно дело капитан, человек подневольный, и совсем другое дело – маркграф. А новая метла и мести должна была по новому. Князь Никлот, чудом уцелевший под Бранибором после атаки панцирной кавалерии короля Генриха, первым делом встретился с князем Тугомиром. Встреча получилось теплой, можно сказать братской. Шутка сказать, семь лет не виделись. Князь Никлот тоже многое претерпел от саксов за это время, но все же сумел с ними договориться и усидел на столе родного города, а вот Тугомиру повезло гораздо меньше.

- Иные осуждают тебя за переход в христову веру, а я нет, - сказал Никлот хозяину с порога. – Чтобы вырваться из плена, я бы душу заложил не только богу, но и бесу. Бранибор они тебе вернут?

- Коли сумею склонить славянских князей к миру с Оттоном, то вернут, а если нет…- Тугомир развел руками.

- А Генрих, значит, совсем плох?

- Последние дни доживает. Твое здоровье, князь Никлот.

Вино было плохоньким. Да и откуда взяться хорошему вину у человека, живущего чужой милостью. Тут не до роскошества, голову бы сохранить. Князь Никлот оглядел унылое жилище своего старого друга и покачал головой:

- Иные смерды здесь лучше живут.

- Саксы народ бережливый, - усмехнулся Тугомир. – С какой стати им на полонянина тратиться. Что добрые люди дадут, тем и пользуюсь.

- Не позавидуешь тебе, - вздохнул Никлот. – А про вождей даже не скажу. Многие поглядывают в сторону кагана Селибура.

- А как ты?

- Я его посулами сыт по горло. Да и жить по указке волхвов мне надоело. Дружине платить нечем, а повысить сборы не могу – Долечанское вече с этим не согласно. Ну и пусть тогда воюют дрекольем, коли нужда есть. А я на любой договор с маркграфом согласен, только бы стольный град и земли за собой удержать. Ругам хорошо на острове брови на короля супить, а мы здесь на семи ветрах. Не знаешь от кого удара ждать то ли от саксов, то ли от венгров. Чехи тоже зашевелились. Недавно король Болеслав звал нас под свою руку.

- Хорошо, если все думают как ты, - вскинул печальные глаза на собеседника Тугомир.

- На это не надейся, князь, - покачал головой Никлот. – Есть, конечно, среди вождей колеблющиеся, но большинство против веры христианской и короля. Боюсь, что этот съезд закончится если не кровью, то ссорой.

- Поживем – увидим, - отвел глаза в сторону Тугомир. – Если хочешь, я передам маркграфу Геро твои слова.

- Пока не надо, - покачал головой Никлот. – Посидим, подумаем, послушаем других. А по голове ведь можно получить не только от чужих, но и от своих. Князь укров Гранислав особенно на тебя злобится, Тугомир. Называет изменником и саксонским прихвостнем. Будь с ним настороже.

Центенарий Арнульф был настолько огорчен ночным происшествием в собственном доме, что даже с лица спал. Маркграф Геро выразил ему сочувствие и посетовал на неразумную политику своего предшественника, привечавшего всякое отребье с франкских земель и селившего их близ Мерзебурга, дабы иметь под рукой силу для отпора славянам. Увы, бродяги не оправдали надежд маркграфа Зигфрида, войско, составленное из них, потерпело сокрушительное поражение при первом же столкновении с чехами. Предводитель Зигфридовых наемников Азик был убит, а его подопечные разбрелись по окрестным землям, грабя всех подряд.

- Это я их послал, - процедил сквозь зубы Арнульф.

Маркграф Геро посмотрел на верного помощника с удивлением. Нет слов, Арнульф человек со странностями, но грабить собственный дом, это уже слишком.

- Зачем?

- Чтобы убить любовника своей жены.

Маркграф вздохнул. Арнульф был человеком желчным и ревнивым. Справедливости ради следует сказать, что благородная Гертруда, доводившаяся, к слову, покойному сеньору Зигфриду дальней родственницей, частенько давала к этому повод. Слишком уж велика была разница в возрасте между пятидесятилетним центенарием и двадцатилетней капризной красавицей. Сеньор Арнульф души не чаял в своей супруге, но, увы, как это часто бывает, не пользовался взаимностью. Так что появление рогов на темени мажордома нисколько бы не удивило маркграфа Геро. Более того, он сам бы их наставил, ибо питал к Гертруде некоторую слабость, но боялся потерять надежного союзника в самый ответственный момент. Впрочем, время для любовных утех у маркграфа еще будет.

- Это заговор, сеньор Геро, - хриплым голосом продолжал Арнульф. – Они встречались у меня в доме.

- Кто они?

- Граф Танкмар и княжич Рогволд, - пояснил центенарий. – К сожалению, я не знаю о чем они говорили.