Страница 110 из 110
Славословие магистра было подхвачено войском, но без особого энтузиазма, а потому вряд ли долетело до ушей уплывающих русов. Тем не менее, война выиграна, и это должны будут признать даже враги императора Цимисхия.
- Надеюсь, каган все-таки не доплывет до Киева, - тихо произнес Варда Склир.
- Я тоже надеюсь, патрикий, - в тон ему отозвался магистр Константин. – И порукой тому хазарский ган Аршак и ромейское золото.
Достигнув днепровских порогов, русы разделились. Воевода Свенельд повел рать берегом, каган Святослав с тысячью ближних мечников решил наведаться в Перунову рень, дабы принести жертвы своему небесному покровителю. Это было первое капище ударяющего бога на родной земли и миновать его Святослав не мог.
- Твоя воля, каган, - холодно сказал Свенельд, - но ты рискуешь и собой, и людьми.
- Не будем спорить, воевода, - спокойно произнес каган. – Зов Перуна громче, чем зов родной земли.
- Не на всякий зов следует откликаться, Святослав, - покачал головой Свенельд. – А жертв Перуну мы принесли столько, что их хватит на сотни лет вперед.
- Твоими устами мед бы пить, воевода, - усмехнулся Святослав. – Но Ударяющий явился на наш с тобой зов. Теперь черед кагана навестить своего бога.
- Бери лучшие ладьи, - махнул рукой Свенельд, - остальные мы спалим, чтобы не достались никому.
Флот русов здорово потрепало бурей в Черном море, многие ладьи дали течь и тащить их через днепровские пороги было бы безумием. Добычу погрузили на телеги, купленные у уличей, и Свенельдова рать двинулась посуху к родному городу. Сам воевода ехал верхом. Многие мечники тоже обзавелись конями. Но большинство шло пешком, при случае опираясь на тарахтящие телеги. Свенельд не торопился. Нельзя сказать, что последний поход Святослава закончился бесславно, но Болгарию они все же потеряли. А главное потеряли уверенность в непобедимости кагана и в вечной благосклонности к нему славянских богов. Наверное, это понимал и Святослав, иначе не отправился бы в капище Перуна, даже не дойдя до родной земли. Интересно, какой ответ он надеялся получить от Ударяющего бога, и что собирался предъявить его упрямым волхвам?
Проделав немалый путь за первый же день пути, Свенельдова рать остановилась на ночной отдых. До Киева путь был долгий, а утомленные долгой осадой и трудным морским походом люди, не могли двигаться слишком быстро. Свенельд приказал ставить шатер, а сам в сопровождении сына Люта и десятка ближних мечников поднялся на ближайших холм. Лют, обладавший острым зрением, первым заметил всадников, несущихся наметом по степи.
- По-моему, один убегает, а остальные его догоняют, - предположил один из мечников и, кажется, был прав.
- Судя по бараньим шапкам, это хазары, - определил Лют.
- Помоги беглецу, - приказал сыну Свенельд.
Одиннадцать всадников сорвались с холма навстречу хазарам. Беглец, видимо, понял, что подоспела помощь. Во всяком случае, он поднял коня на дыбы и обрушился на главного своего преследователя и опрокинул его на землю раньше, чем Лют с мечниками успели доскакать до места схватки. Торопливость дорого обошлась беглецу, ему пришлось в одиночку драться с шестью хазарами, решившими отомстить за своего вожака. Мечники Люта обрушились на хазар с неотвратимостью молота Перуна. Через мгновение бараньи шапки попадали на землю вместе с головами. Свенельд хлестнул коня плетью и поскакал вниз с холма.
Беглец был еще жив, хотя его тело, не защищенное кольчугой было иссечено хазарскими мечами. Дышал он тяжело, но памяти еще не потерял.
- Свенельд, - тяжело выдохнул он в лицо спешившемуся воеводе, - предупреди Святослава. В Перуновой рени его ждут печенеги Кури. Двадцать тысяч человек.
- А это что за люди? – кивнул Лют на убитых хазар.
- Ган Аршак и его люди, - с трудом произнес незнакомец. – Я следил за ними от самой Болгарии.
- Как твое имя?
- Азар. Ведун Черно…
Беглец дернулся и затих. Лют поднялся с колен и вопросительно взглянул на отца:
- Надо послать гонца к Святославу и развернуть рать.
- Не надо, - холодно произнес Свенельд. – Боги уже приняли свое решение и не нам, простым смертным, становиться у них на пути.
Перунова рень встретила кагана Святослава мертвой тишиной. Ворота старого капища не дрогнули в ответ на призывный звук его рога. Зато из ближайших зарослей на русов обрушился град печенежских стрел. Мечники не успели выстроится в фалангу. Двадцать тысяч конных печенегов обрушились на них с трех сторон, оставив им один путь к отступлению – в храм Ударяющего бога. Святослав первым заметил, как открываются ворота Перунова городца и успел крикнуть мечникам:
- За стены, русы!
Копье прилетело вылетело из черного провала, как только Святослав переступил роковой порог. Удар пришелся кагану прямо в сердце, пробив тяжелую бронь. Святослав успел вскинуть к небу глаза и увидеть всадника на белом коне, призывно машущего ему рукой. Каган поднял над головой окровавленный меч и шагнул туда, откуда уже нет возврата…
Все мечники кагановой дружины полегли у стен капища. А гана Куре путь в Перунов храм преградила молния, ударившая под ноги его коню. Ган вскрикнул, прикрыл лицо ладонью и пал из седла на землю. Два печенега подхватили тело Кури почти на лету и понесли его от страшного места, ставшего отныне могилой для одного из самых грозных воителей на земле, кагана русов Святослава.