Покорение горца (ЛП)

- Черт! Во что ты нас теперь впутал?

- Я спас ваши окаянные задницы. Как думаешь, что бы случилось, если бы эти бабы обнаружили, что Мэгги – не парень? Ты готов был к объяснениям?

На скулах Брейдена заиграли желваки:

- Зато теперь нас вздернут за конокрадство!

Син отрицательно покачал головой:

- Я оставил достаточно золота в уплату за этих кляч. Их хозяева ошалеют от моей щедрости.

Напряжение исчезло с лица Брейдена.

- Тогда спасибо тебе, - поблагодарил горец.

Син повернулся в седле и с жалостью посмотрел на него:

- Сдается мне, ты живешь, словно в вечном аду. Где бы я с тобой ни появился, женщины накидываются на тебя, словно на последнюю крошку своего предсмертного ужина.

Брейден потер шею:

- Да уж, хотелось бы, чтобы ты действовал пошустрее. У этой Тары когти, как у ястреба. Кажется, я истекаю кровью, клянусь!

Теперь Мэгги осознала правоту Брейдена. Он не был бессовестным пройдохой, выходящим из дома лишь для того, чтобы соблазнить любую из попавшихся навстречу женщин. На самом деле на домогательства Тару сподвиг лишь легкий флирт с его стороны – и ничего более.

И хотя они оба – и Брейден, и Син – пытались сказать об этом раньше, лишь сейчас их спутница им поверила.

Путешественники с болтающимися за плечами походными сумами, уложенными в спешке, медленно пробирались на лошадях через темный лес.

- И где же мы будем спать? – подала голос Мэгги. – И что сделаем с лошадьми?

Ей ответил Брейден:

- Предлагаю ехать на них до земель Мак-Дугласов, пока не начнем привлекать к себе внимание А затем оставим коней пастись. Что же касается этой ночи, как насчет провести ее в седле?

Син зарычал:

- Теперь ты предлагаешь путешествовать верхом? Почему эта мысль не пришла тебе в голову два дня назад, до того, как я стер себе ноги от ходьбы?

Брейден засмеялся:

- Ты должен быть мне благодарен. Лучше пусть украдут этих кляч, чем твоих боевых коней или моего Дьяуна.

Син с неохотой признал его правоту.

- Скорее бы все закончилось, - тихо произнесла Мэгги.

И действительно, слишком многое уже случилось в дороге. Теперь хотелось лишь поскорее пройти через заключительное противостояние и покончить с этой историей.

Дальше путники ехали в полном молчании.

Уже далеко за полночь, когда дождь прекратился, Мэгги начала дремать в седле. Заметив, что она клюет носом, и боясь, что, заснув, она может упасть и пораниться, Брейден остановился и перетянул ее в свое седло.

Девушка, встрепенувшись, проснулась.

- Тсс… - успокоил ее горец. – Я просто не хочу, чтобы ты свалилась с коня. Спи.

Он ожидал, что упрямица начнет спорить, но вместо этого она кивнула, положила голову ему на грудь и мгновенно провалилась в сон.

Ее доверие поразило Брейдена. Но гораздо сильнее изумила странная нежность, которую он ощутил в своем сердце, глядя на рыжеватую голову, прислоненную к его обнаженной груди. Девичье дыхание легонько щекотало его плечо. Горец еле сдерживался, чтобы не накрыть губы Мэгги своими, запустив руку в ее короткие кудряшки.

Его тело кричало, настойчиво требуя обладания ее мягкими формами.

Но теперь это Брейдена утешило. После того, что произошло у него с Тарой, он начал было задаваться дурацким вопросом: может, с ним с что-то не так? Однако огонь, разгоревшийся сейчас в его чреслах, подтвердил его догадки. Он хотел Мэгги. И только ее одну.

Горец покачал головой.

Кто бы мог подумать, что он, Брейден Мак-Аллистер, будет томиться по неприметной маленькой Мэгги инген Блэр и ее уродливым башмакам?

«Женись на ней».

Эти слова промелькнули в голове так быстро, что он едва их уловил. И с минуту горец позволил этой мысли его искушать.

Но это невозможно. Он зарекся жениться на женщине, в которую может влюбиться.

«Это будет самоубийством», - попытался он убедить самого себя.

- О чем задумался? – внезапно поинтересовался Син.

Вздрогнув, младший брат поднял взгляд на скакавшего впереди старшего. Тот, обернувшись в седле, наблюдал за Брейденом.

- А что?

- Выглядишь каким-то грустным, вот мне и стало любопытно, что за мысль тебя грызет.

- А с чего ты взял, что меня что-то мучает?

Син придержал коня, чтобы брат смог с ним поравняться:

- Я не знаю Возможно из-за мертвой хватки, которой ты вцепился в Мэгги. А еще из-за того, как ты на нее смотришь. Словно не можешь решить: то ли прижать ее к груди, то ли скинуть с лошади.

Брейден ненавидел способность брата так легко читать его мысли:

- Этот дар у тебя точно от нечистой силы. Не удивительно, что твои английские друзья клянутся, что ты продал душу дьяволу.

Син посмотрел на него с непроницаемым видом:

- Чтобы продать душу, человек должен ее иметь.

Брейден затих. Так много было скрыто за этими словами. Годы боли и страданий. Син прошел через самое худшее, что только может преподнести жизнь, и его стойкость изумляла. Но гораздо больше Брейдена терзало чувство вины за то, что так сложилась судьба брата. Другие лэрды отправляли англичанам в заложники своих младших сыновей. И по справедливости вместо Сина должен был пострадать он.

Живи он хоть тысячу лет, никогда не смирится с тем, что Сину пришлось уехать, а он остался.

- Простишь ли ты хоть когда-нибудь мою мать за то, что она сделала? – спросил наконец Брейден.

Даже во тьме он ощутил ненависть, вспыхнувшую в старшем брате при этих словах:

- Мне твердят, что в жизни возможно все. Но если я не могу простить собственную мать за ее поступок, почему должен прощать твою?

Брейден промолчал в ответ. Как и Син, он помнил тот роковой день в мельчайших подробностях. Король Давид (53) прибыл в их замок и потребовал сына хозяина в качестве заложника. Это входило в условия перемирия с английским королем в войне, затеянной двумя монархами за северную Англию.

Отец по очереди посмотрел на каждого из своих сыновей настороженным, задумчивым взглядом. Все пять братьев затаили дыхание от страха, понимая, что один из них должен будет уехать.

Локлан храбро сделал шаг вперед. Но внезапно мать вцепилась в него и оттащила назад. Она собрала своих сыновей вокруг себя, оставив Сина стоять в полном одиночестве.

- Если заберешь мое дитя, клянусь, я убью себя, - заявила она мужу.

И тот даже не возразил супруге, которую любил всем сердцем. По сей день у Брейдена перед глазами стояло выражение ужаса на лице Сина, понявшего, что отец готов его предать.

И почему.

- Давай, старик, - храбро прорычал Син, сжимая кулаки. – Отошли ублюдка-полукровку назад в Англию, и продолжай холить и лелеять свою шотландскую шлюху.

Лэрд ответил на сердитые слова жестоким ударом наотмашь, заставившим юношу пошатнуться:

- Никто из моих сыновей не смеет оскорблять мою жену.

- Тогда я не твой сын!

Глаза Сина наполнились яростью и ненавистью. Он выпрямился, вытирая кровь, текущую из разбитого рта и плюнул в своего отца.

Тот стер с лица кровавый плевок и скривил губы от отвращения.

- Ты для меня ничто, мальчишка, - произнес он холодно.

- Я и так это знаю, старик, - парировал юноша.

Боль, отразившаяся в тот момент на лице старшего брата, навсегда запечатлелась в памяти Брейдена.

После этого люди короля Дэвида забрали Сина, и только его братья кричали, протестуя против этого.

А отец просто повернулся спиной и кликнул няньку, приказав отвести детей в их комнату.

Больше лэрд ни разу не вспомнил Сина и не произнес его имени. Начиная с того дня, он жил так, словно его старший сын и не появлялся на свет.

Простить этого отцу Бреден так и не смог и именно в тот день, когда уехал старший брат, дал себе зарок никогда не влюбляться. Он не позволит какой-нибудь красотке стать для него важнее, чем дитя от его плоти и крови, и никогда не повернется спиной к сыну из-за женской мстительности.

Только по этой причине, помня, через какой кошмар прошел Син, горец был очень осмотрителен все эти годы, чтобы не оставить после себя дитя. Скорее ад замерзнет, чем он позволит своему ребенку так же страдать.