Таежная одиссея

Трофимов задумался.

— Надо бы нам чушку убить, — сказал он. — Дальше стрелять нельзя будет.

На другой день, наткнувшись на свежие кабаньи следы, мы рано остановились на ночлег. Селедков взял у меня винтовку, и все, кроме нас с Димкой, ушли из лагеря, Вскоре за сопкой прокатился одиночный выстрел, И уже темноте, на свет костра, вернулись охотники, Селедкову удалось подкрасться к одиночному секачу, и он выстрелом из винтовки смертельно ранил зверя. Неосторожно подойдя к нему, он чуть было не поплатился за это. Вскинувшийся в агонии кабан бросился на него, распоров шинельного сукна брюки. К счастью, он не задел охотнику ногу.

— Повезло тебе, Степан, — говорил за ужином Трофимов. — Болтают про кабанов зря: редко они бросаются, но уж бросится — берегись. Нет зверя злее. Медведь, к примеру, заломает и бросит охотника, потом, глядишь, и очухается человек, а кабан не бросит — будет рвать зубами, пока не разорвет. До войны пропал в нашей деревне охотник, так когда нашли его — не на что было смотреть.

На седьмой день погони Трофимов ушел по следу вперед. Тигры оставили реку и шли по склонам распадка таежного ключа. Котомки наши уменьшились наполовину, но даже с таким грузом мы обливались потом. После полудня, поднявшись по стрелке небольшого отрога, мы увидели идущего навстречу Трофимова.

— Все, мужики, пришли, — сказал он, подходя к нам. — Тигры! — И он рассказал, что видел утренний след тигрицы. Тигрят с ней не было, но, вероятно, они находились где-нибудь неподалеку.

Натянув на берегу ключа палатку, мы взяли на поводки собак и, чтобы они не подрались, привязали их по отдельности. Дальше всех я посадил Пирата. Мне и Моргунову Трофимов приказал остаться в лагере и запасти на ночь дров.

— Только топором не стучите. Ищите сушняк и ломайте в палатке, — предупредил он. Вместе с Селедковым и Сузевым он уходил на последний обход тигриных следов.

Мы успели наломать дров, приготовить ужин, а их все не было. Наконец в темноте послышались шаги, и в палатку втиснулся Селедков.

— Нашел вороний базар, — сказал он, — издаля посмотрел и обратно. Кого-то тигра задрала, ничего не разобрать, а ближе подходить — побоялся наследить,

За Селедковым пришел и Трофимов.

— Ну что, мужики? — обратился он к нам. — Рысей вы ловили, завтра попробуем амбу. Как поймаем — считай, что стали охотниками…

— Ты, Дмитрий, будешь отгонять тигрицу, — продолжал Трофимов. — Бери побольше патронов, беги во весь дух по ее следу и пали. Не бойся — не съест! Ты сам кого хочешь съешь! — пошутил он.

— Первым делом прижать тигру и накрыть ей глаза… Морду вязать буду я, — говорил Трофимов, грея руки над печкой.

— Где это ваш начальник запропастился? — вдруг недовольно спросил он. — Ждал я его, ждал возле сопки, да так и не дождался.

Сузев пришел, когда мы, потеряв терпение, уже поужинали. На наши вопросы он отвечал уклончиво, вытягивая в ухмылке губы. По той суете, с которой он начал укладывать рюкзак, я понял, что с ним что-то произошло.

— Тигрицу видел, — наконец сказал он, и мы, как по команде, повернулись к нему. — Стою под скалой, а она на меня смотрит и не шевелится. Посмотрела, посмотрела, да, видать, не разобрала что к чему и тихонько так пошла.

— Когда тигру видел? — спросил Трофимов.

— Смеркалось уже…

— Где?

— По ключу. Шел напрямки и заметил. Трофимов изменился в лице.

— У-ух, — стукнул он кулаком, — Напрямки… А как уведет зверь тигрят?

— Да…

— Что «да…»? Кто тебя просил ходить «напрямки»?! Пугнул зверя!

Досада тигролова была так велика, что он не хотел слушать никаких объяснений. Да и ничем нельзя было оправдаться. Вместо того чтобы вернуться назад своим следом, Сузев вошел в запретный круг. Тигрица, потревоженная присутствием человека, могла увести своих детей, и неизвестно, как долго нам пришлось бы гоняться за ней.

— И я-то, старый дурак, поперся чего-то… — ругал себя Трофимов.

Ночью я спал плохо. Мысли о предстоящей охоте не выходили из головы. Ведь все, что мы делали до сих пор, было только подготовкой — завтра нам предстояло сдавать самый трудный экзамен на высшую аттестацию в звероловном образовании.

Робкий рассвет поднимался над сопками, и в тайге еще стоял полумрак, когда мы вышли из лагеря. Палатка и груз остались на месте — мы шли налегке, ведя на поводках повеселевших собак. Легкий скрип снега да пар от дыхания двигался вместе с нами в промерзшей чаще деревьев. Тайга притихла, и только изредка резкий крик черного красноголового дятла нарушал ее тишину. Мы торопливо шли за Трофимовым, мутной тенью скользившим впереди. Он не пошел к месту встречи Сузева с тигрицей, а вел нас по вчерашним следам Селедкова.

— Уже скоро, — предупредил Степан, и мы остановились, прислушиваясь.

Вороны молчали — видимо, не прилетели еще с ночлега или были заняты пиршеством. Перевалив небольшой увал, Степан показал рукой на распадок. И в это время над головой пронзительно закричала сойка, оповещая весь лес о нашем присутствии. К ней присоединилась вторая; каркали неизвестно откуда появившиеся вороны. Трофимов махнул нам рукой, и мы покатились вниз, уже не заботясь об осторожности. В зарослях бересклета увидели место тигриной тризны. На утоптанном снегу валялась почти съеденная дикая свинья.

— Здесь! — только и крикнул Трофимов, едва взглянув на место.

Шерсть на загривках собак встала дыбом, с глухим рычанием бросились они по следу. Раньше всех распутал следы Пират и, удерживаемый поводком, заскреб лапами по снегу. Так же бесстрашно кинулись и все ссыльные: одна только Волга в нерешительности встала на месте. Мы прошли кустарник, и перед нами потянулись свежие следы тигриной семьи. Собак невозможно было удержать.

— Пускаем?! — возбужденно спросил Селедков.

— Нельзя — скормим собак! Стреляй! — на бегу повернулся Трофимов к Димке.

Воздух разорвали гулкие выстрелы.

Спокойный шаг тигров перешел в бег. Видя, что Моргунов легко догнал нас, Трофимов махнул ему рукой вперед, показывая, чтобы он не прекращал стрельбы. Димка, передав мне Пирата, обогнал Трофимова, и вскоре впереди загремели его выстрелы.

— Молодец! — ни к кому не обращаясь, на бегу выдохнул Трофимов.

В горле першило, в глазах поплыли круги. Где-то впереди, не сходя с места, Моргунов разрядил в воздух две обоймы и затих. Потом его выстрел прозвучал уже в стороне.

В месте, где на снегу чернели вмятины от десятка винтовочных гильз, следы тигров разошлись. Нервы у тигрицы не выдержали, и она бросила своих тигрят. Зараженные страхом матери, они бросились в разные стороны. Димкины следы топтали самый крупный след зверя. Это была тигрица. Все глуше и глуше слышались его выстрелы.

Собрав нас жестом руки, Трофимов указал на след одного тигренка.

— Пускай! — скомандовал он.

Мы отстегнули ошейники, и собаки исчезли за деревьями. Вспотевшие, красные от бега и возбуждения, мы двинулись за ними. Неистовый лай, вспыхнувший впереди, бросил нас в последний рывок. Все ближе и ближе бушует надрывный собачий хоровод. Временами слышится в нем и прорезающийся голос молодого тигра. Выхватив на бегу топор, Трофимов бросился к молодому ореху рубить рогульку.

— Стой! — услышал я голос Трофимова и увидел, как Сузев, крикнув что-то непонятное, побежал вперед. — Стой! — еще раз крикнул Трофимов, но Сузев уже скрылся с глаз.

Картина, которую я увидел в следующую минуту, не изгладится из моей памяти всю жизнь. В небольшой низине, среди молодых елочек, сидел, прижавшись к деревцам, тигр. Вокруг бесновались собаки, и зверь, скаля матовые клыки, отмахивался от них лапами. Маленький серый Пират безумным храбрецом вертелся перед тигриной пастью, норовя вцепиться ему в щеку. Отброшенный могучей лапой, он кубарем покатился в снег, но на его место тотчас встал Жулик. Псы Селедкова наседали с боков, Букет старался зайти со спины. Только Волга, увлеченная общей атакой, лаяла, но не решалась подойти поближе. Тигр дергался в разные стороны, мгновенно отражая наскоки врагов. Вот он метнулся влево, но заметил бегущего к нему Сузева и замер. В следующую секунду собаки остались позади. Полосатое тело зверя мелькнуло в воздухе. Сузев остановился и, защищаясь, поднял рогульку. Короткое рявканье, взрыв белого снега, холодное бесцветное небо и медленно падающая на землю рогулька — все, что осталось от того мига в памяти у меня. Сузев исчез — там, где был он, лежал тигр. Следующее, что я увидел, была рука Сузева в пасти зверя и бешеный взгляд тигра, направленный на меня. Не раздумывая, я размахнулся и ударил его по переносице. Тигр отпрянул, Сузев выдернул руку, и в этот момент чья-то рогулька схватила тигра за шею и повалила на землю.