Страница 58 из 103
— Вы меня слышите?
— Слышу, — глухо донеслось из-за двери.
— За что вас арестовали?
— Не знаю.
— Давайте думать! Что вы сделали в последний раз?
— Принес радиограмму — приказ…
— Какой?
— Я не имею права!
— Да поймите же вы…
— Хорошо! Приказано всем полком идти в город спасать население…
— Так… А подполковник? Что он делал?
— Вызвал офицеров, арестовал меня… Хотя, постойте-ка… он ведь фактически арестовал радистов и шифровальщика! И еще посылал куда-то два танка с полным боекомплектом!
— Он не хочет, чтобы остальные офицеры знали о приказе!
— Он не хочет его выполнять! — донеслось из-под двери.
— Вот в чем дело! Власть!.. Новая популяция…
— Что вы сказали?
— Власть он хочет захватить — навязать диктатуру! — твердо сказал Тяжелов. — Надо отсюда выбираться, предупредить офицеров.
— Вы не смеете — он всех убьет! Как этого… — истерически выкрикнула подошедшая сюда с Алешей Раиса.
— Юрий Николаевич, простите, не «этот», а герой! А вы!.. — с ненавистью глядя на Лахонину, сказал Тяжелов.
— Мама, замолчи сейчас же!
Раиса Пахомовна кинулась в другой конец коридора и начала стучать в выходную дверь, но безуспешно — в вестибюль не долетало ни звука.
В тесном кабинете начальника штаба собрались старшие офицеры полка. Вошел Крохаль.
— Товарищи офицеры! — подал команду заместитель по строевой части. Все встали.
— Прошу садиться, извините за опоздание! Докладываю обстановку. Судя по прекращению ядерной бомбардировки, наш район как военный объект противником не рассматривается. Хотя скорее всего наш ответный удар подавил все огневые точки либо сжег весь континент. Подводные лодки прекратили стрельбу, так как десанты, возможно, погибли, кто на земле, кто в воздухе, хотя в принципе нападения следует ожидать! Поэтому приказываю. Полк находится в полной боевой готовности. Танковый батальон на территории расположения занимается герметизацией жилых помещений от радиоактивной пыли, изготавливает пылевые фильтры к приточной вентиляции, а также тамбуры-мойки типа шлюзов во все жилые помещения. В городе готовы две школы для мобилизованных и ближняя школа для семей гарнизона. С пяти часов ноль минут запрещается выходить на улицу без противогаза и спецкостюмов. Начхиму организовать выявление радиоактивных очагов, защиту от радиоактивной пыли, а также круглосуточную охрану всех окрестных колодцев. Прошу понять, кроме колодцев, чистой воды у нас долго не будет! Начхиму приказываю из подручных средств смонтировать и сваривать дополнительные емкости под техническую воду. Командиру автороты вывезти все горючее из окрестных бензоколонок в любой таре… Командиру первого батальона организовать выявление, охрану и защиту от пыли близлежащих зернохранилищ, элеваторов и холодильников… Командиру второго батальона провести мобилизацию женщин, с военкомом есть договоренность на две тысячи человек.
В дежурке висело тяжелое молчание, которое как бы нехотя нарушил Тихон:
— Силен начальничек-то! Второго шлепнул!
— Это кого еще? Чего мелешь? — забасил Пивнев.
— А «старлея»-то. Бумажку-то ить вслух читал! При ем! А ён, этак значит, недопущенный, знать того не должен! Вот и….
— А мы с тобой, значит, допущенные… — задумчиво проговорил Лоскутов.
— Выходит, допущенные! Формочку бы мне спроворить! Спецодежу, значит!
— Вот шлепнут самого, будет тебе спецодежа! — мрачно отозвался Ефим.
— Дурак ты! Скажу я тебе, мил человек. Таперича уж не шлепнут, после МНРа-то!
— Заткнитесь! — взвизгнул Рудик.
— Мне-то чо! Могу и помолчать… мы люди не гордые… А только война все спишет!
Снова наступила тишина. Лоскутов о чем-то сосредоточенно думал, глядя в щербатый нечистый пол. Думал он о последней ссоре с Зоей, женитьбу на которой все откладывал.
Распахнулась дверь, вошел улыбающийся Крохаль.
— Итак, все в сборе…
— Командир! — перебил его Рудольф, — дай БТР в Краснокаменногорск за женой сгонять!
— …Не-ет! Вы, Рудольф Викентьевич, оказывается, интеллигент!.. Идеалист! Я-то решил, что ты крепкий мужик. Ну какая там сейчас жена, обгорелая чурка? На что она тебе сдалась? Объяснял, объяснял…
— Да нет! — заторопился Лоскутов, — не обгорелая она. Она диссертацию пишет в архиве городском! В подвале сидит! …Окон нет! Стены — во! Двери тройные — жива она! Да я не задаром! Я что хотите сделаю!…
— Ну-ну-ну… Чего так разволновался? А кто она у тебя, «жена»?
— Юрист с историческим уклоном.
— Хм! Юрист? Законы, значит. Ну нет, законы нам не понадобятся, хотя… разве что потом?..
— Георгий Васильевич, дай БТР — я полковника привезу! — голос Рудольфа дрожал.
— Хм! Соображаешь… А красивая?
— Да получше Раисы-то!
— Ну уж?!
— Так даешь?
— Даю-даю… Не даю, а разрешаю!.. Только поедешь с Тишей, вот… С Тишей едешь — дальше будешь… ха-ха!
— А водитель?
— Водитель-водитель… Черт с тобой, бери Скринкина! Фима, проводи товарища интеллигента к начхиму за костюмами, шесть комплектов пусть даст — замполит там еще! Ну, размер сообразите…
Рудольф за рукав вытащил медлительного Пивнева.
— Ты там гляди в оба… — прогудел тот, когда подбирали размеры противогазов.
— Куда глядеть-то?..
— Та на Колю с Тишей — два сапога… Особо у конце гляди, когда сюды… — Оба поглядели в глаза друг другу.
— Смотри-ка! А я… Поедем со мной!
— И не проси, нэ пустить… Нюх у него! — строго сказал Ефим.
Нагруженные снаряжением, они вернулись в дежурку, где уже сидел Скринкин и разговаривал с Тихоном. Крохаля не было.
— На, Тиша, одевай спецодежду! — весело бросил Лоскутов.
— Не Тиша, извиняюсь конечно, а Тихон Никодимыч… Шаклеин.
— Ух ты! — сразу посерьезнел Рудольф.
Они торопливо оделись. Николай на ходу перекинул на плечо ремень автомата, а Шаклеин деловито, по-хозяйски взял свой топорик со стола и сунул за ремень, которым его связывал Крохаль.
— Дела-а! — прогудел им вслед Пивнев.
БТР чихнул мотором и бодро побежал к КПП. Брезжил рассвет.
— Константин Аристархович, глядите, что я нашел! — на обтянутом личике Алексея промелькнуло подобие улыбки. В руках у него были два шлямбура и болотка, занесенные сюда при прокладке кабелей и труб.
— Там еще лом и кувалда!
— Ну что ж! Видно, судьба! — мрачно кивнул Тяжелов. — Пойдем искать, где бить.
— Сначала двери! Арестанта выпустим.
— Нет, с ними провозимся и все на виду. Пусть сидит.
Тяжелов методически стучал по стене каждой комнатки-камеры, которая была открыта. Но везде стена была сырая, холодная и издавала глухой звук. Левая сторона уже вся была простукана, и Тяжелов хотел перейти на правую, как вдруг отдернул руку от торцевой стенки, на которую случайно оперся, и рассеянно посмотрел на ладонь. Потом резко шлепнул по стене двумя ладонями сразу и прижал их к ней, как к печке, когда греют руки. Стена была сухая и нехолодная. Он стукнул сначала сгибом пальца, потом шлямбуром. Стенка гулко отозвалась.
— Алеша, там еще что-то.
— Тише, услышит мать. Я прикрою дверь.
Раиса Пахомовна, утомленная и изнервничавшаяся, спала тяжелым, глухим сном.
— Где же бить? Ага, вот здесь, в самом низу. Потом закроем лопатой и метлами. Алеша, слушай у входа, а я начну.
Кирпич вылетал быстро, и скоро образовался лаз, в который мог пролезть даже такой крупный мужчина, как Тяжелов. Кирпичи и хлопья побелки замели в дыру, из которой тянуло жилым теплом.
— Алеша, там в кладовке я видел фонарь, тащи-ка сюда…
— А вдруг придут?!
— Тогда ты ляжешь в постель, а про меня скажешь, что ушел спать в другую комнату, в какую — не знаешь.
— Нет, не так! Сунем в скважину кусок проволоки, пока копаются, я за вами сбегаю и вернусь убрать проволоку. Темно, они не догадаются.
— Соображаешь! — голосом Крохаля сказал Тяжелов.
— Константин Аристархович! Ну, как вам не… — тихо и серьезно сказал мальчик.