Убийство в ЦРУ

— Из рук вон, — выговорила она. — Все валится из рук вон.

Мучительная притягательность музыки завлекла ее под душ, она расслабилась в потоке горячей воды и, когда тело привыкло к ней, подставила под струи лицо. Вода смывала усталость и уныние, а Коллетт в это время раздумывала над своим решением — его решением — остаться с ним. Наверное, не стоило бы. Никакой в том нужды. Никакая опасность ей не грозила.

Как бы между прочим подумала: а с чего это Уитли так заинтересовался? Ну, конечно… и как же она, дурочка, сразу-то не сообразила: это ж для него тема, статью можно написать, глядишь, и пребольшую. Она нужна ему рядом, чтоб в случае чего дать побольше материала, поскольку знала и Мэйер, и Хаблера. Она — вне всяких сомнений — больше разузнает про все, что связано с их гибелью, а он воспользуется тем, что она узнает. Ее не рассердило то, что он собирается ее использовать. Даже успокоило, говоря по правде.

Взяв с белой полукруглой полки пластиковый флакон, она налила в пригоршню шампуня и принялась истово втирать его в волосы. Мытье принесло облегчение: Коллетт чувствовала себя готовой начать день. Она позвонит Хэнку Фоксу, затем съездит в агентство Барри Мэйер, где хорошенько порасспросит сотрудников. Еще просили позвонить Марк Хотчкисс и Эрик Эдвардс. День обещал быть занятым, но это ее только радовало. Слишком долго она пребывала в нерешительности, разрываясь между ролью озабоченной, горюющей подруги и негласного следователя. Пора свести все воедино, сделать все, что от нее зависит, урвать законную неделю отпуска и отправиться обратно в Будапешт, где (плевать на обилие интриг!) все же есть ощущение системы и порядка.

Коллетт не услышала, как открылась дверь. Поначалу всего на дюйм, потом шире. Уитли сунул голову в ванную и негромко позвал:

— Коллетт.

Вода и музыка заглушали для нее все остальное.

— Коллетт, — произнес он громче.

Она, скорее почувствовав, чем услышав его, глянула через прозрачную стенку душевой кабины и увидела, что он стоит за нею. Стоило ей открыть рот, как горячая вода тут же полилась в горло, и Коллетт зашлась в кашле.

— Коллетт, у меня трусики есть чистые, возьми пару. И еще носки.

— Что? Трусики?

— Ага. Извини, что влез. — Он вышел и закрыл дверь.

Кэйхилл быстренько покончила с мытьем, вышла из душа и встала недвижима — сердце ее колотилось, губы дрожали. «Трусики, — выговорила она. — Чистые трусики». Напряжение спало, и, вытирая волосы, она уже смеялась. На корзине для белья он оставил пару чистых, похожих на плавки трусов и белые спортивные гольфы. Она надела их, натянула через голову платье, в котором была вчера, и пошла в спальню, где он заканчивал одеваться — джинсы, водолазка, вельветовый пиджак.

— Спасибо за трусы с носками, — сказала она. — Не очень-то они к платью подходят, но сойдет, пока я в гостиницу не попаду.

— А прямо сейчас и отправимся. Надеюсь, я тебя не напугал?

— Напугал? Разумеется, нет. Я подумала, что ты лезешь ко мне.

— Я же обещал, не помнишь разве?

Она вспомнила о таком же обещании Джейсона Толкера. Попробовала натянуть свои лодочки на толстые гольфы, не получилось, пришлось надеть на босу ногу.

— Не получается, — сказала она, бросая гольфы на кровать.

На ее взятой напрокат машине они съездили в гостиницу, забрали вещи и через час вернулись обратно в квартиру.

— Должен бежать, — сказал Уитли. — Вот запасной ключ от хижины. Свидимся позже?

— Обязательно.

— Ты с кем сегодня встречаешься?

— К Барри в агентство собираюсь.

— Здравая мысль. Между прочим, с кем это ты вчерашний вечер проводила?

— Просто добрый знакомый. Врач, друг семьи.

— А-а. Сегодня ужинаем вместе, так?

— Так.

— Будь осторожна. Может, я умом тронулся, только я бы на цыпочках ходил, — посоветовал он. — Не лезь куда не надо.

— Не буду.

— Все это пустые хлопоты. В конце концов ты же убийствами не занимаешься. Твое дело — помогать туристам-растеряхам, точно?

— Точно. — В тоне Верна слышались игривость и недоверчивость, которые раздражали Кэйхилл.

Когда он ушел, она взяла телефон и набрала номер Хэнка Фокса в Лэнгли.

— Долгонько вы собирались, — сказал он.

— Мне только-только передали, вчера мать меня найти не смогла.

— Что, веселенькая была ночка?

— Ничего похожего. Вы зачем мне звонили?

— Нужно переговорить. Свободны сейчас?

— Вообще я…

— Освободитесь. Это важно. Машина есть?

— Да.

— Хорошо. Встретимся через час на смотровой площадке бульвара Вашингтона, той, что у моста Рузвельт-бридж. Знаете где?

— Нет, но найду.

— Через час.

— Прибуду.

15

Коллетт надела серую юбку, туфли на низком каблуке, полосатую красно-белую блузку навыпуск и синий блейзер. В кофейне за углом она съела яичницу с ветчиной, потом села в машину и помчалась на свидание с Хэнком Фоксом.

На бульваре памяти Джорджа Вашингтона она послушно держала допустимую скорость, но мысли ее летели быстрее. Не обнаружил ли Фокс связь между смертью Барри Мэйер и гибелью Дэйвида Хаблера? Такое допущение подводило еще к одной мысли: и Дэйвид Хаблер тоже мог быть связан с ЦРУ. Прежде ей это в голову не приходило, теперь же, когда пришло, отнюдь не казалось нереальным. Хаблер и Мэйер работали вместе в одном агентстве. Частые поездки Мэйер в Будапешт и ее постоянная связь с писателями вроде Золтана Рети вполне естественно могли стать у них темой для обсуждения. Даже если они это и не обсуждали, все равно по конторе должен был гулять хоть какой-то запашок от внеурочной работы Мэйер на ЦРУ. Не исключено даже, что именно она привлекла Хаблера к участию в своей второй жизни. В таком случае, надеялась Кэйхилл, сделала это Барри с благословения Управления. Вовлечение посторонних без данного на то распоряжения грозило весьма серьезными осложнениями, достаточно серьезными, поняла она, чтобы стоить обоим жизни. Она слышала об агентах, которые были «устранены» самим ЦРУ не в отместку и не в наказание, как то проделывает мафия, а в качестве наиболее подходящего средства ликвидировать утечки раз и навсегда.

Машин на улицах было мало, настолько мало, что Кэйхилл заметила следовавшую за ней зеленую легковушку, едва только свернула на бульвар. Держалась та на почтительном расстоянии, но, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида, Коллетт всякий раз убеждалась: зеленая по-прежнему на хвосте. Она решила не останавливаться на месте, указанном Хэнком Фоксом, до тех пор пока зеленая легковушка не перестанет ее беспокоить. Поравнявшись со смотровой площадкой, упомянутой Хэнком Фоксом, миновала ее, тщательно осмотрев все вокруг. На площадке стояли две машины: четырехдверный бледно-голубой «шевроле» и белый с металлической отделкой фургон. Молодая женщина, прижимая к бедру малыша, вела на поводке серого дога. «Остановились собачку прогулять», — подумала Кэйхилл, съезжая на ближайшем повороте с бульвара. Она круто петляла по близлежащим улочкам, пока не отыскала выезда на бульвар. Сверилась с часами: до встречи оставалось десять минут, но они уйдут на то, чтобы снова попасть на бульвар и вернуться к площадке. Посмотрела в зеркало. Зеленой легковушки нет. Можно вздохнуть.

Ровно через час после телефонного разговора с Фоксом она въезжала на стоянку у смотровой площадки. Женщины, малыша и дога уже не было, «шевроле» остался в одиночестве. Кэйхилл пристроилась рядом, подтянула ручной тормоз, обернулась и, заглянув в «шевроле», встретилась взглядом с Хэнком Фоксом, смотревшим на нее из-за стекла. Заметила, что рядом с Фоксом кто-то сидел. Сразу насторожилась: зачем он привез еще кого-то? Кто это? Попробовала разглядеть, но блик стекла позволял увидеть лишь смутное очертание фигуры на месте, рядом с водительским.

Обе дверцы «шевроле» открылись. Со стороны водителя наружу выбрался Хэнк Фокс, с другой стороны — Джо Бреслин. Коллетт вздохнула с облегчением. И тут же удивилась: что Бреслин здесь делает?