Второй раунд

Бломберг позвонил Еноку, едва тот приехал на работу, и попросил о немедленной встрече. Есть, мол, новости.

— Ждите у почты. У главного входа. Я там найду вас, — сказал Енок и тотчас связался со Скитальцем.

На встречу они приехали вместе.

— Господа, он здесь, — сказал Бломберг. — Вчера вечером, когда я возвращался с работы, Фердман подошел ко мне на улице и пригласил зайти в локаль. Это на Шварценвальдештрассе. Откровенно говоря, в первый момент я даже испугался: появился, думаю, точно по заказу. Ну, как всегда, для начала обменялись общими новостями, потом он потребовал раздобыть ему списки немецких сотрудников того конструкторского бюро, о котором вы говорили, и возможные данные о работах, которые в нем ведутся.

— И что же вы?

— Ответил, что с такими сложными делами вряд ли смогу сейчас справиться. Необходимо-де время подумать, как это сделать. Он объявил мне, что вознаграждение будет высоким, — этого раньше с ним не случалось. Установил мне срок — пять дней, сказал, что звонить не будет, а сам встретит где-нибудь на улице. И вот смотрите, — Бломберг достал пачку денег, — дал мне задаток — 500 марок.

— Да, теперь будет не просто, — вздохнул Скиталец. — Звонить не будет, подойдет сам. Хорошо хоть срок установил — пять дней.

— Это срок условный, геноссе, — заметил Енок, — но задача наша действительно осложнилась. Искать Фердмана по приметам в городе с многотысячным населением, все равно что ловить кильку в сети для акул.

— Вообще-то время для обдумывания он нам отпустил. Найдем выход. Завтра, господин Бломберг, в десять утра встретимся здесь же. Мы придем с готовым решением.

— Я все сделаю, как вы прикажете.

Разговор происходил у одного из столиков зала почты, где народу было немного. При этом каждый делал вид, что заполняет какой-то бланк — обычные посетители. Когда Енок и Скиталец направились к выходу, Бломберг пошел рядом.

— Вы не опасаетесь, что Фердман увидит нас вместе? — спросил Енок.

— Нет. Зачем ему следить за мной. Мы слишком давно сотрудничаем. И у него нет оснований не доверять мне.

Они расстались у дверей. Садясь в машину, увидели, как чуть сгорбившись Бломберг медленно, словно совершая моцион, пошел в сторону бургомистрата.

— С чего начнем? — спросил Скиталец Енока, когда они вернулись в управление народной полиции.

— Знаете, геноссе лейтенант, давайте так: пусть при встрече Бломберг расскажет Фердману, что предпринял шаги для получения нужных ему материалов и что они попадут к нему через день — другой. Пока же, чтобы не спугнуть «Лоцмана», пусть старик передаст ему какие-нибудь незначительные сведения. Посоветуемся потом, что ему подсунуть. Воспользовавшись этой встречей, наши сотрудники возьмут «Лоцмана» под наблюдение. Попробуем узнать, где он живет, его связи и в подходящий момент задержим.

— Задержать нужно с поличным, — сказал Скиталец.

— Ну, это уже потом. У меня, между прочим, есть одна идея. Почему бы нам не арестовать его на квартире Бломберга?

— Да, но в последнее время Фердман у него не бывал. Обратите внимание, даже точно не обуславливает встречи.

— А мы заставим его пойти к Бломбергу. Оставляем старика дома. На работу тот, допустим, не идет. Фердман его не видит. В чем дело? Звонит на работу. Там ему сообщают: Бломберг болен. А время не ждет. И Фердман вынужден будет сам пойти в нашу ловушку. Ну что?

— В общем, — годится! — забыв о том, что дал себе обещание держаться солидно, Скиталец широко улыбнулся и потер ладонью о ладонь. — Интересно получается. Да, нет, просто здорово!

— Сегодня надо посоветоваться с капитаном Фоминым. Он просил рассказывать ему обо всем, что имеет отношение к бюро. Фердмана интересует бюро. И сведения, сведения… Нужно составить «сведения» для этого Фердмана. Поможем Бломбергу отработать свои деньги, — улыбнулся Енок.

— Как вы думаете, геноссе Енок, тот тип, которого арестовал капитан Фомин, и Фердман из одной компании?

— Наверно, так. Геноссе Кторов думает, что так. Но это легко проверить.

— Как? — удивленно посмотрел на Енока Скиталец.

— Просто нужно суметь изловить Фердмана.

— Просто?.. Ха!.. Вы шутник, товарищ Енок.

И оба рассмеялись.

Вечером Фомин снова вызвал арестованного на допрос. Решил идти в лобовую атаку, ибо фактов было предостаточно.

— Вы великолепно знаете, Лютце, что Факлер мертв. Он в чем-то не согласился с вами?

— Мертв? — изумился Лютце. — Как же так? Ай-ай-ай! Он мне показался симпатичным человеком, и невесту жалко. Я знаком с ней — очень славная. Что с ним произошло?

— Погиб от ваших перчаток, Лютце.

— Напрасно, капитан. Такое надо доказать. Признаюсь, я готовил мальчика и был на пути к успеху. И мне он был нужен живой. Ваше сообщение для меня полная неожиданность.

— Дайте срок, все докажем, господин Лютце. И вашу вину, и вину ваших соучастников…

Фомин ничего не прочел на лице Лютце при своих последних словах. А хотел. Поэтому и сказал о соучастниках. «Ведь был же второй. Тогда в машине был с ним еще кто-то, кто стрелял в полицейских. Где этот второй? И нельзя спросить прямо…»

— Можно взять сигарету? — потянулся к столу Лютце.

— Да, возьмите.

— В моем бумажнике, между прочим, была солидная сумма денег. На питание я не могу пожаловаться. Оно меня устраивает. Но без сигарет, господин капитан, я не могу. Вы не распорядитесь приобрести для меня несколько пачек?

— Сигареты входят в рацион арестованного. И если вам не хватает, я скажу, чтобы его удвоили. Что же касается денег, то вы знаете — они целы и внесены в опись.

Вечерний допрос не принес новостей. Лютце твердо стоял на своей непричастности к убийству Факлера и признавал только те связи, которые были выявлены в предыдущем разговоре. Впрочем Фомин и не ждал, что его противник так сразу, вдруг разговорится.

Кторов, которому капитан занес прочитать документы, посмотрел на него с откровенным сочувствием.

— Устали? Я вижу. И не нравится мне ваш вид в последнее время: нос да глаза. Отдохнуть надо. Вот немного управимся и поедете отдыхать к сыну. Обязательно вас отправлю.

Кторов читал показания, подчеркивая наиболее любопытные, с его точки зрения, места.

— Сейчас должны подъехать Енок и Скиталец. Они не дозвонились вам. Посмотрим с ними, что нам дал сегодняшний день, — сказал полковник. — А пока, Евгений Николаевич, мое мнение: Лютне кадровый, хорошо обученный разведчик. Держится он, как видите, уверенно и не скрывает своей профессии. Чувствуется что он образован, получил воспитание, опытен… Где он получил этот опыт? Попробуйте установить его истинное лицо. Тут главное терпение, и поэтому не торопитесь. Это, правда, я вам всегда говорю.

— Я вам признаюсь, Георгий Васильевич, не разберусь, с какого бока к нему подобраться. На что сделать упор?

— Мне кажется, вы правильно начали. С убийства Факлера. Вот и докажите, что он убил инженера. Материалов достаточно. С одной стороны, это усугубляет его вину, с другой — заставит быть откровеннее. Всеми путями ищите его связи. Нам очень важны его связи. О Борисовой с ним не заговаривайте. Только если сам скажет. Квартирохозяйка Грабе, невеста Факлера, Крамер — вот ваш круг, и пока все. Пошлите его фотографии и отпечатки пальцев в Берлин. Там в нашей больнице лежит бывший инспектор персонального отдела, иначе говоря, отдела кадров специальных учебных заведений абвера. Может быть, он знает Лютце?

— События последних месяцев, Георгий Васильевич, — бесспорно звенья одной цепи… И тут, конечно, смешались интересы и наших бывших союзников, и геленовского ведомства. Это прямо относится к тому, о чем шел у нас разговор на последнем совещании…

— Бывшие наши союзнички делают вид, что не замечают, как слетаются бежавшие было за тридевять земель гитлеровские приспешники. Черных ворон маскируют под голубков. И среди тех, с кем нам приходится встречаться, многие имеют, в той или иной степени, отношение к геленовской компании. Так что, пытайтесь установить, каким богам молится этот Лютце…