Второй раунд

В дверь заглянул дежурный.

— К вам Скиталец и начальник пятого отдела народной полиции.

Енок и особенно Скиталец были чем-то встревожены.

— Все пошло совсем не так, как мы тогда намечали, — торопливо сказал лейтенант. — Бломберг еще не успел «заболеть»: мы ведь решили выждать день и, наверное, совершили ошибку…

— Вчера после работы, — продолжил Енок, — только Бломберг вышел из бургомистрата, к нему подошел Фердман, не выдержав обещанного срока. Хорошо еще, что мои сотрудники оказались на месте и… Колоритная фигура. Вот, полюбуйтесь, геноссе Кторов, — Енок положил на стол конверт со снимками.

Фотографий было несколько. Вот «Лоцман» и Бломберг идут по улице. Сидят в пивной. Запечатлен и момент, когда Фердман получает от Бломберга какие-то бумаги. И наконец, лицо крупным планом.

— Это удача, друзья, большая удача, — сказал Кторов. — Физиономия запоминающаяся. Но продолжайте…

— После встречи с Бломбергом была зафиксирована встреча «Лоцмана» с некой Фукс. Это официантка из ресторана Дома офицеров. — Енок выложил на стол еще одну фотографию.

— Дальше?

— Дальше, геноссе Кторов, начинаются сплошные неприятности. Мои сотрудники, так хорошо справившиеся с фотографированием, потеряли «Лоцмана». Это случилось после встречи с Эрикой Фукс. Ведь мы прошлый раз договорились подольше походить за ним, постараться выявить его связи. Но после этой Фукс… Они проводили его до главного вокзала, и там в сутолоке он скрылся.

— Вы полагаете, что он ушел, обнаружив слежку.

— Не думаю, — сказал Скиталец. — Мы разбирались. Это случайность, которую можно отнести за счет… я бы сказал, за счет излишней осторожности. Товарищи из полиции слишком далеко его отпустили, а там толпа.

— Ошибку будем пытаться исправить, — сказал Енок. — Сегодня Фердман обещал найти Бломберга. А Бломберг, как мы с ним и условились, пообещал к вечеру вручить Фердману «материалы», о которых тот так мечтает. Я направляю к этому времени туда группу сотрудников, и они задержат Фердмана. Если, конечно, он появится: Фердман такая бестия, что и не угадаешь, какой шаг он сделает. Вдруг он не объявится?

— То есть, обязательно объявится, — заметил Фомин, — документы-то ему обещаны.

— Скажите, геноссе Енок, ваши сотрудники справятся с задержанием «Лоцмана»? Минутку терпения, Евгений Николаевич, — предупредил Кторов попытку Фомина ответить за своего немецкого товарища. — Ваше мнение я знаю. Вы, конечно, скажете — «да». Но я хочу знать мнение товарища Енока и лейтенанта Скитальца.

— Думаю, что так, — сказал Енок. — Но было бы хорошо, если бы в операции участвовал кто-нибудь из ваших офицеров. Нам нужна оперативная консультация. А с остальным делом справимся.

— Хорошо. Как видите, Евгений Николаевич, я тоже «за». Вашим помощником, геноссе Енок, остается лейтенант Скиталец.

— Очень хорошо. Лейтенант в курсе событий. И мы с ним успели подружиться.

Глава пятнадцатая

— Все в сборе? — Енок оглядел сотрудников, вызванных на совещание. — Не вижу Шварценберга?

— Он выехал на происшествие, — доложил начальник отделения Бухгольц.

— Я собрал вас, товарищи, чтобы информировать о задачах, которые ставит перед нашим отделом земельное руководство и руководство СЕПГ. Помимо уголовных дел нам приходится заниматься и вопросами государственной безопасности. Потсдамские соглашения, как вы знаете, западными державами саботируются, в Западной Германии образована так называемая Бизония. Как грибы растут под всевозможными прикрытиями шпионские организации — «Союз свободных юристов», «Группа борьбы с бесчеловечностью» и другие. Как бы они там ни назывались, их основная деятельность — подрывная работа. Против нас, против демократических преобразований, проводимых в этой части Германии, против советской военной администрации.

Не далее как вчера я имел беседу с руководством советской контрразведки. Передавая материалы на группу шпионов, товарищи напомнили мне, что советские оккупационные власти не будут находиться у нас вечно, что мы должны скорее приобретать навыки и опыт борьбы против врагов нашего демократического строя.

Так вот, советская администрация, работники советских органов государственной безопасности оказывают нам сейчас помощь и советом и опытом, который передают на конкретных делах. Многие наши товарищи успешно сотрудничают с ними. Я имею в виду, например, Бухгольца и его отделение.

Сейчас я проинформирую вас о новом, очень важном деле, касающемся нашего города, а следовательно, и нашей сферы влияния. Речь идет о резидентуре некоего Фердмана. Это бывший гестаповец. Матерый и злобный враг, на счету которого и кровь невинных людей и предательства, сейчас, как стало известно, работает на английскую разведку. В Энбурге он сумел сплести довольно обширную агентурную сеть, ее нам и следует выявить и ликвидировать.

К сожалению, мы сделали несколько промахов… Нашим надо было выследить Фердмана, установить его связи, а мы на первых же шагах потеряли его… Пока исправить ошибку не удалось. Вы, обервахмайстер, лучше других знакомы с обстоятельствами дела, — обратился Енок к Бухгольцу. — Расскажите коллегам о нем…

После опроса свидетелей, проходивших по делу, предъявленных Лютце неопровержимых доказательств, он вынужден был признаться в убийстве Факлера. В самом деле, было нелепо запираться, когда в разбитой машине обнаружили искусно припрятанную микропленку с расчетами Факлера, а эксперты вместе с врачами определили, что смерть его последовала от применения перчаток, снятых с убийцы при его задержании. После этого Лютце как воды в рот набрал.

Но вот пришло любопытнейшее известие из Берлина, которое позволило Фомину вести следствие дальше. Кюме, бывший работник персонального отдела, высказал предположение, что на фотографии изображен капитан Зандлер. Утверждать он не мог, ибо с тех пор, как он видел капитана в последний раз, прошло семь лет, и что тогда, раньше, он был в военной форме.

А был он тогда сотрудником отдела «Иностранные армии Востока» и специализировался по Красной Армии, считался одним из перспективных офицеров Гелена, его пригитлеровского периода.

— Я только что разговаривал с начальником следственного отдела в Берлине, — сказал Фомину Кторов. — Кюме чувствует сейчас себя вполне удовлетворительно. Берлин заинтересовался вашим подопечными находит целесообразным побыстрее провести его очную ставку с Кюме.

— Лютце категорически отрицает свою принадлежность к абверу и утверждает, что никаких школ не кончал. Объясняет, что общевойсковую подготовку проходил в военном училище, а специальную — у Старка.

— Вы не назвали ему фамилии Кюме и Зандлера?

— Нет, конечно. Я решил вначале посоветоваться с вами.

— И отлично. Тем больше будет неожиданностей для Лютце.

— Когда выезжать на очную ставку?

— Нет, Евгений Николаевич, очную ставку пошлем провести Скитальца. Ему нужна практика. Товарищи из следственного отдела народ опытный, помогут. Материалы и вопросник подготовьте вместе. Даю на все сутки. Со Скитальцем поедет Касаткин или старшина Петров. Распорядитесь, чтобы готовили «мерседес». А вы помогите Еноку. Рассудите: Лютце у нас в руках, а Фердман пока…

Несколько расстроенный, Фомин вызвал Скитальца.

— Все обделаем в лучшем виде, Евгений Николаевич, — обрадовался лейтенант. — Между прочим, я еще не был в Берлине.

— «Обделывают» темные делишки, а вам следует выполнить все точно, быть очень внимательным. Помните, это разведчик многоопытный… Проследите, пожалуйста, чтобы арестованного привели в порядок, побрили Пусть он почистит и выгладит платье. А вы как следует изучите дело.

Скиталец густо покраснел, но, лихо козырнув, пошел выполнять распоряжения и готовиться к командировке.

Зепп долго не показывался, и Хаазе уже отчаялся встретить его, хоть частенько заглядывал в пивную. Прошло десять дней с тех пор, как арестовали Лютце, но узнать о нем пока ничего не удалось.