Горе побежденным

 - Чем обязан?

 Собакин объяснился.

 - Я кольца не брал, если вам это интересно.

 - Поскольку я занимаюсь расследованием пропажи алмаза, то мне бы хотелось от близкого друга покойного услышать мнение о случившемся.

 Полковник пожал плечами, вздохнул и предложил гостям располагаться.

 - Ну что ж, мой долг перед умершим товарищем помочь вам, но видит Бог, я ничего не знаю.

 - Когда вы видели господина Поливанова в последний раз? – начал задавать вопросы Собакин.

 - В тот самый несчастный день. Я к нему приезжал днём, с Лавренёвым.

 - Кто это?

 - Иван Николаевич Лавренёв наш общий хороший товарищ. Ещё молодой человек, так сказать, не определившийся на поприще, хотя и не без литературных способностей. Его матушка, всем известная московская дама – Софья Александровна, урождённая княжна Телешова.

 - Я так понимаю, что товарищество ваше скреплено одним увлечением – картами?

 Полковник тяжело посмотрел на гостя.

 - Не обижайтесь, уважаемый Василий Андреевич, -  тут же поправился Собакин. - Я ни в коем случае не хочу засовывать нос в чужие дела. Вы сами сказали, что помочь нам – ваш долг. Мои вопросы не любопытства ради, поверьте, а только для разъяснения картины происшествия и только. Честью клянусь, что никакие сведения частного характера не будут разглашены ни мной, ни моим помощником, без крайней необходимости и только в случае, если какой-либо факт станет свидетельством преступления.

 Ушинский удовлетворённо кивнул:

 - Я о вас слышал с лучшей стороны и верю вашему слову.

 - Пас денег не даст! – вдруг заорал попугай, а потом философски добавил: – Туз – он и в Сибири туз.

 Покосившись на птицу, полковник продолжал:

 - Поливанова я знал с молодости, а сдружились мы после того, как я уже вышел в отставку -  шесть лет назад. Сошлись на игре в Английском клубе. Лавренёв прибился к нам позже. Он, как и мы с Алексеем, любит играть в коммерческие, по-крупной.

 - Поливанов был заядлый игрок?

 - Около двух лет, как он перестал играть совсем.

 - Это почему?

 - Вскоре после того, как дядя подарил ему, то самое, злополучное кольцо – «Чёрное сердце».

 - «Чёрное сердце»? – сделал удивлённые глаза Собакин.

 - Ладно вам прикидываться. Вся Москва знает, а вы – нет? Алмаз называется «Чёрное сердце». Оно каким-то мистическим образом  помогает своему владельцу выиграть любую игру. Поливанов проверял это многократно.

 - Здо;рово. Этак можно весь мир выиграть, – усмехнулся Вильям Яковлевич.

 - Оказалось, что нельзя. Очень скоро с ним все перестали играть – это раз. А потом, когда деньги не переводятся, становится неинтересно. Карты – это, прежде всего азарт. А какой уж тут азарт, когда точно знаешь, что все деньги на кону - твои.

 - Как  господин Поливанов воспринял такой переворот в своей судьбе?

 - Поначалу он, как на крыльях летал. Больше полумиллиона набрал. И это только по Москве. А сколько он в Петербурге да Париже выиграл – мне неведомо. Потом Алексей стал экспериментировать: то обдёрнется, то сядет играть с известным шулером. Так было однажды в Твери, где мы остановились проездом. Результат – один и тот же. Тут он и приуныл. В жизни не стало перца. И деньги не в радость.

 - А он не пробовал отдать кольцо кому-нибудь другому, на удачу? Хотя бы на короткий срок?– встрял Ипатов. – А господин Поливанов отдохнул бы от своей фортуны, которая ему стала в тягость.

 - Вот тут-то и трагедия, – помрачнел Ушинский.

 - Дурак на мизере пять взяток отхватил! – гаркнул попугай.

 - Замолкни, – цыкнул на него хозяин.

 Птица тут же повернулась к нему хвостом и задребезжала старческим голосом:

 -Зацеловал ворон курочку до последнего пёрышка!

 - Не всё так просто, – продолжал полковник. – За кольцом, как оказалось, тянется нехорошая слава. Каждый владелец, будь он им даже на час, очень быстро лишается самых близких ему людей. Поливанов  меня предупреждал, но уж очень мне хотелось схватить эту самую фортуну за тупей. Думал - сыграю хоть раз. С одного-то разу, авось, ничего не сделается.

 - И что?

 Ушинский закурил.

 - Алексей отдал мне кольцо в Английском клубе в обед. Я вернулся домой, чтобы проводить жену и дочь в театр, а сам поехал в один известный дом, где играют очень крупно. Перед входом надел «Чёрное сердце» и повернул его камнем внутрь ладони, чтобы никто не увидел. В тот вечер я сорвал банк. А пока я, трясущимися руками, загребал проклятые двадцать шесть тысяч моя жена и дочь,  возвращаясь из театра, вместе с санями опрокинулись с Троицкого моста в Москва-реку в том месте, где была полынья.  Всё происходило зимой, в сильный мороз. Они были в мехах,  карета была закрытая. Их сразу же утянуло на дно. Возница остался жив и рассказывал потом, что лошади чего-то вдруг испугались, шарахнулись в сторону, заскользили на льду и сорвались с моста.

 - Какой ужас! – выдохнул Ипатов.

 - Мы ничего об этом не знали. Приносим свои соболезнования и извинения за бестактность, – с чувством сказал Собакин.

 - Тогда я думал, что сойду с ума. Выигранные деньги сжёг, а кольцо бросил Алексею прямо в лицо, хотя знал, что виноват только я.

 - Почему бы его сразу  не уничтожить? Можно было его, например,  вывезти в море и утопить, – разгорячился Ипатов. – Как можно оставлять в действии такой дьявольский соблазн?

 - Молодой человек, вы когда-нибудь владели большим алмазом? Нет?  А у вас была вещь, которая приносит большие деньги? Нет? Тогда - вы не поймёте. Поливанов ощущал себя избранником судьбы. Ему даже не надо было для этого играть в карты. С тех пор, как дядя отдал ему «Чёрное сердце» деньги у него не переводились. К слову сказать, он делал на них много добра: всегда ссужал деньгами своих друзей, не спрашивая об отдаче, помогал бедным,  перечислял деньги в сиротские дома.

 - Давайте вернёмся к тому часу, когда вы приехали к Поливанову домой. Кольцо было на руке?

 - Без сомнения. Я привёз к нему Лавренёва. Ваня тогда счастливо сыграл и хотел отдать, занятые у  Поливанова, деньги.

 - А что, разве Лавренёв не был вхож в дом Алексея Алексеевича и не мог вернуть деньги без вас?

 - Вхож, конечно, но я ещё раньше встретился с ним в доме у капитана Островерхова, где уже вторые сутки шла большая игра. Иван, как выиграл, так попросил меня увезти его к Алексею. По слабости, он боялся, что не сумеет оторваться от стола и опять всё проиграет.

 - О чем вы разговаривали у Поливанова в тот день, если не секрет?

 - Секрет, но вам скажу. Я просил Алексея уточнить, сколько я ему должен. Дело, видите-ли, в том, что я, когда выпью, бываю дурён, особенно в последние годы. И когда играю, потом, себя  не помню. Алексей всегда знал, где меня можно было найти за игрой,  и часто увозил домой. Неоднократно он за меня и расплачивался.  Недавно я продал своё херсонское имение и стал в состоянии отдать долг Поливанову. Но Алексей, упрямый человек, не хотел называть всей суммы долга и вообще брать у меня деньги. Я прикинул, что должен ему около двенадцати  тысяч. Вот с этим я и пришёл к нему, а он упёрся и ни в какую!

 - Как он это объяснял?

 - Он считал себя виноватым в гибели моей семьи. На мои доводы, что я, взрослый человек, сам уговорил его дать мне «Чёрное сердце», на него не действовали. Тогда, после похорон жены и дочери я сильно запил. И он больше месяца  ходил за мной, как за малым дитём, что я только от одного этого неудобства из запоя вышел.

 - О чём ещё вы говорили, вспомните, -  гнул своё Собакин. – Может, господин Поливанов рассказал вам о своих планах на вечер?

 - Говорил, что поедет в клуб. Я предложил ехать вместе.

 - Он с вами собирался ужинать?

 - Нет, я собирался играть.

 - А с кем он должен был ужинать?

 - Я не спрашивал.  Верите, он знал обо мне почти  всё, а я о нём - почти ничего. Я не любопытен. У него было много знакомых. Алексей имел большие связи, которыми любил пользоваться.  Например, любил охоту в хорошей компании. Дружил с богатыми помещиками, у которых можно было в имении загнать зайца или кабанчика.