На гонках в Ле-Мане

— Я знаю кой-кого, кто был бы счастлив, если бы увидел нас в эту минуту.

— Это тетя Жанна, — ответила Лоретта со сме­хом. — Я знаю, что пользуюсь особым расположением супруги нашего директора.

Сен-Жюст посмотрел на часы и вскочил:

— Уже восемь часов. Мне надо позвонить Риотту, чтобы он пришел в газету к девяти. Я хочу, чтобы мы все вместе обсудили это дело и выработали план сра­жения.

Отдых закончился.

— Извини, что я вытащил тебя из постели, — сказал Сен-Жюст, хитро улыбаясь, когда Риотт, непри­чесанный, бледный, с мутным взглядом, прибежал с пятнадцатиминутным опозданием.

Сен-Жюст улыбался, наблюдая выражение лица своего товарища, но время торопило, и он начал:

— Теперь за работу. Жаки приходит в редакцию к десяти часам, а то, что я хочу сказать, ее не касается, и вообще пока никого не касается, кроме нас троих.

Он повторил Риотту рассказ о своем путешествии в Шартр. Закончив, он посмотрел на своих друзей и уточнил:

— Первый вопрос: рассказать мне обо всем этом Гонину или нет?

По этому вопросу мнения разделились. Лоретта предложила ввести в курс дела Эстева.

— Нет, — сказал Сен-Жюст, — я предпочитаю уре­гулировать все сам.

Он погладил подбородок большим пальцем. Риотт и Лоретта молча ждали. Они знали, что не следует на­рушать размышления Сен-Жюста.

— Вот что мы сделаем, — сказал он наконец. — Пока что никому ни слова. Завтра вместе с Кандидо я отправлюсь в отель «ПЛМ». Если мы действительно найдем следы преступников, то только в этом случае я поговорю с Гонином. Очень кратко, просто чтобы он не мог сказать, что я занимаюсь партизанщиной.

Лоретта и Риотт согласились с тем, что такое «дипломатическое» решение является наилучшим.

Сен-Жюст продолжал:

— Поскольку в ближайшие дни я буду часто отсут­ствовать, вам придется вдвоем обеспечивать рубрику. Между тем мне потребуется помощь, и я думаю, что Фабиен как раз тот, кто мне нужен.

— Этот папенькин сынок, который воображает себя частным детективом! — презрительно заметила Лорет­та.

Фабиен, друг детства Сен-Жюста, был таким же донжуаном, как Риотт. И Лоретта ненавидела вечера, которые Пьер проводил со своим другом. Риотт, у кото­рого не было причин ненавидеть его, считал Фабиена забавным, но не очень представлял себе его талант де­тектива. В этом смысле он предпочитал довериться Сен-Жюсту.

Замечание Лоретты, смысл которого Пьер понимал, рассердило его. Он встал на защиту своего друга:

— В конце концов, это не его вина, если его зовут Фабиен де ла Хуссей. И это тоже не его вина, если в двадцать лет он унаследовал огромное богатство. Вместо того чтобы болтаться из одного дворца в другой — а он имеет эту возможность, — заниматься лыжным спортом всю зиму в Готааде или загорать летом в Сантропезе или Акапулько, он предпочел создать частное детективное агентство. Еще десятилетним мальчиком он мечтал об этой профессии. Я лично уважаю людей, которые знают, что хотят. — Потом, снисходительно улыбнувшись, он продолжил: — Конечно, он слишком начитался Хедли Чейза и Раймонда Чандлера, слишком насмотрелся фильмов с Хемфри Богартом, но это у не­го пройдет. Быть может, у него вид любителя, но он делает свое дело серьезно, обладает чутьем и большой ловкостью. Во всяком случае, я привлеку его к этому делу. — Он посмотрел на Лоретту и добавил: — Если он меня разочарует, я первый признаю свою ошибку.

Фабиен разместил свое агентство в одном из новых домов из стекла и металла на авеню Георг V, которые считались последним словом модернизма и функцио­нальности. Но Сен-Жюст, быть может излишне старо­модный в таких вопросах, ненавидел эти безликие гро­мады. Как истый парижанин, он хранил в своем сердце любовь к седым камням. Он часто повторял шутя: «Я буржуа и консерватор только в отношении домов».

Пробило полдень, когда Сен-Жюст вошел в дом, где находился кабинет Фабиена. Он пересек огромный холл, украшенный цветами, в котором все дышало рос­кошью, вошел в один из четырех просторных лифтов — мощных, быстрых и бесшумных — и поднялся на девя­тый этаж, в кабинет Фабиена. И, как всегда, когда он приходил к Фабиену, подумал: «Он наверняка платит фантастические деньги домовладельцам, но в то же вре­мя производит неотразимое впечатление на возможных клиентов».

Открывая дверь кабинета, он знал, что почувствует себя, словно в кино. Ковер имел несколько сантиметров толщины, воздух был кондиционирован, огромный букет гладиолусов, возвышавшийся на столе, освежал комнату, наконец, за пишущей машинкой великолепное рыжее существо полировало себе ногти в ожидании маловероятного момента заняться печатанием. Это бы­ла Доротея. Сен-Жюст ее знал. Он знал, что она бы­ла не дурой, что могла бы сделать блестящую карьеру в кино. Фабиен познакомился с ней, когда она учи­лась в консерватории, и она предпочла стать его секре­таршей. Они были созданы, чтобы понимать друг друга. Разумеется, Фабиен не был образцом верности, но все же и не был таким донжуаном, каким изобра­жала его Лоретта.

Доротея сказала Пьеру:

— Вы знаете дорогу. Фабиен у себя в кабинете. Он играет в стрелки.

Приход Сен-Жюста не удивил детектива. Сидя в кресле и положив ноги на свой рабочий стол, он ста­рательно и ловко метал стрелки в цель, прикрепленную на другом конце кабинета.

Закончив очередную серию бросков, он поднялся и, указав Сен-Жюсту на мишень, сказал:

— Неплохо, а? — И добавил: — Ты знаешь, что я уже отлично стреляю из ружья и пистолета, но вот в метании ножа отстаю. Пока что тренируюсь с помощью стрелок, так сказать, первая стадия.

Сен-Жюст опустился в мягкое кресло, стоявшее на­против рабочего стола Фабиена, в то время как тот вы­нимал из ящика бутылку виски и два стакана.

Пока он приготовлял напитки, Сен-Жюст наблюдал за своим товарищем, понимая, почему такая девушка, как Доротея, привязалась к нему. Фабиен был очень смуглый, с большими темными глазами, прикрытыми очень длинными ресницами. От всего его облика исхо­дила врожденная элегантность. Один минус — рост не­многим больше метра семидесяти, но он утешался, го­воря, что Богарт тоже не был великаном. Попивая свое виски, он выслушал рассказ Сен-Жюста о том, что тот узнал в Шартре. Когда Пьер спросил его, согласен ли он заняться этим делом, Фабиен сразу согласился.

— А между тем, — сказал он, — вот уже три меся­ца, как дела идут хорошо. Подумай, теперь я покрываю свои расходы!

Он покопался в ящике стола, вынул чек и показал его Сен-Жюсту.

— Солидный чек, — прокомментировал он. — Мой первый. Страховая компания, которой я помог найти похищенные картины. Раньше чем сдать его в банк, я снял с него фотокопию. Для меня это истори­ческое событие, — и шутя добавил:—Ты видишь, я детектив, который растет. Мои гонорары, конечно, то­же. Тем более что твой дядюшка Эстев располагает средствами. Однако вернемся к нашим баранам. Зна­чит, завтра, в то время, как ты с молодым Канди­до попытаешься опознать Франка, я займусь Франсуа, с которым Франк должен встретиться. Все последнее время я занимался слежкой, от меня практически не­возможно ускользнуть. В «ПЛМ», ожидая, пока вы опознаете Франка, я буду находиться цоблизости. Как только ты его узнаешь, то пойдешь в моем на­правлении, попросишь у меня огня и шепнешь, кто Франк, а кто Франсуа. Позже, как только у меня бу­дут новости, я тебе позвоню или в газету или домой. Он проводил Сен-Жюста до дверей кабинета и дру­жески похлопал его по плечу:

— Я понимаю, насколько важно для тебя это дело. Но оно не менее важно и для меня. Так что рассчиты­вай на меня и не переживай.

— Потому-то я и пришел к тебе, — сказал Сен-Жюст. Он испытывал волнение перед началом реши­тельных действий.

— До завтра, старик, и передай привет очарова­тельной Лоретте, — Фабиен подмигнул. — Я знаю, что она недолюбливает меня, но надеюсь когда-нибудь за­ставить ее изменить свое мнение.