День гнева

— Не спится? — голос Алекса был насквозь пропитан ядом, так что даже самый невинный вопрос звучал как приговор.

— Решила пройтись перед сном, — Ева прикусила язык, запоздало сообразив какую глупость сморозила.

— С каких пор прогулка по дому способствует здоровому сну?

Она выдавила из себя кривую улыбка и всерьез задумалась: не закричать ли? Но парень вдруг прислонился к стене, освобождая проход. Она набралась храбрости, прошмыгнула мимо, втянув голову в плечи, и через считанные мгновения оказалась в своей комнате. Вслед ей донеслось язвительное: "Спокойны ночи, сестренка". Только Еве уже было все равно. Ключик-то у нее!

…Назавтра вернулся Сергей; вместе с ним в дом снова прокрался молчаливый ужас. Если поначалу Еве казалось, что подростки испытывают благоговейный трепет перед отцом, то теперь она была твердо уверена: ими руководит один только страх. В их глазах застыло паническое выражение. Они вздрагивали от громких звуков и озирались по сторонам, словно постоянно ожидали нападения. Даже бесконечно уверенный в себе Александр в присутствие отца превращался в исполнительного солдата, лишенного воли и способности самостоятельно мыслить. И дело тут вовсе не в сыновнем почтении.

Ева сидела на заднем дворе (прогулки официально внесли в распорядок дня), когда Алекс жестом пригласил ее следовать за ним. Она встала с лежака и пошла за старшим братом. Вскоре Ева догадалась, что он ведет ее к Сергею в кабинет. Сердце тревожно сжалось. С тех пор как она украла ключ от сейфа, у нее не было возможности им воспользоваться и вернуть его назад тоже не получалось. Она подозревала, что рано или поздно отец обнаружит пропажу и этот день, возможно, станет для нее последним. Ступая по натертому мастикой паркету, Ева понимала, что в конце пути ее не ждет ничего хорошего.

Алекс открыл перед ней дверь и пропустил ее в кабинет. Сам он заходить не стал. Тяжелый разговор предстоял не ему.

Ева поразилась тому, как преобразилась комната днем. Во время обыска она показалась ей неуютной и мрачной. Но при дневном освещении новый лаконичный и не такой массивный гарнитур, что пришел на смену старой мебели, смотрелся намного лучше. Изменения, внесенные Сергеем, пошли кабинету на пользу. Он стал как будто шире и светлее. В такой комнате не может произойти ничего дурного. Ева почти уверилась в этом, но стоило встретиться взглядом с буравящими ее глазами отца, как эта иллюзия развеялась.

Сергей устроился за столом, сложив руки, как школьник за партой. Его поза была неестественна, и Еве поняла — этот разговор ему также неприятен, как и ей.

— Как поживаешь?

Он не предложил ей присесть, хотя она бы с удовольствием дала передохнуть неожиданно ослабевшим ногам. Но самостоятельно пройти к креслу она не решилась.

— Пытаюсь привыкнуть, — честно призналась она.

— И как? Получается?

— Пока не особо.

Они замолчали. Ева ощущала себя неловко под пристальным взором Сергея. Она переминалась с ноги на ногу, не зная куда себя деть.

— Посмотри в окно, — неожиданно предложил хозяин кабинета.

Ева изумлено вскинула брови, но спорить не отважилась. Шагнув к высокому окну в викторианском стиле, что по форме напоминало перевернутый щит, она посмотрела сквозь стекло. Окно выходило на центральную улицу. По мостовой проносились машины, прохожие спешили по делам. Жизнь шла своим чередом. Еве почудилось, что от людей ее отделяет не тонкое стекло, а целая вселенная. Она точно смотрела на бесконечно далекий от реальности фильм.

Сергей подошел к Еве сзади и положил руки ей на плечи, как в первый день их знакомства. Но (удивительное дело!) ей не захотелось отстраниться. Было в этом жесте что-то до боли родное. Она отдавала себе отчет, что его чувства к ней нисколько не изменились. Он по-прежнему люто ее ненавидит, и доказательств тому предостаточно. Но на краткий миг Ева позволила себе обмануться и представить, что Сергей и правда ее любящий отец.

— Бессмысленная суматоха. Верно?

Вопрос застал Еву врасплох, но мужчина не ждал ответа, продолжив развивать свою мысль.

— Посмотри на них: вечно суетятся, бегут куда-то, копошатся. Все ради мелких никчемных целей, которые даже им самим не так уж интересны и важны. Люди забыли о Боге. В них больше нет веры. Так почему Бог должен помнить о них?

И снова она не нашлась с ответом. Откуда ей знать, что думает о людях какой-то там Бог? Она даже не уверена, что он действительно существует.

Сергей убрал руки с плеч Евы и направился к столу.

— Но мы другие. Ты — другая.

— Почему? — Ева отвернулась от окна. Ей вдруг стало неприятно смотреть на прохожий, будто они в самом деле занимались чем-то непристойным.

— По праву рождения.

— То, что я ваша дочь, хотя я не до конца в это верю, не делает меня особенной. Вы такой же человек, как и все.

— Ты еще слишком мало знаешь, — Сергей криво усмехнулся. — Но всему свое время. Скажи мне, девочка, ты не замечала в себе никаких перемен? Может, за последние дни случилось что-то такое, чему ты не можешь найти объяснение?

Ева задумалась. Ничего подобного не приходило на память, разве что… Сергей мгновенно уловил ее сомнения и радостно провозгласил:

— Значит, все-таки что-то было. Расскажи подробнее? Ты почувствовала в себе дремлющую силу?

— Ничего особенного, — Ева пожала плечами. — Просто стала лучше видеть в темноте. Но у меня всегда было отличное зрение.

Несмотря на то, что речь шла не о силе, Сергей остался доволен ее заявлением. Это было видно по довольной улыбке, что расцвела на его обычно угрюмом лице.

— А ты не задумывалась над тем, почему ты никогда не болела?

— С чего вы это взяли? Я в пять лет целых две недели провалялась в больнице с переломом запястья.

— Я имел в виду простуду или грипп, или любое другое вирусное заболевание, — Сергей сощурился. — Ты ведь ни разу даже не чихнула.

Ева наморщила лоб, припоминая историю своей жизни. Ее медицинская карта была необычайно тонкой — пара листков с информацией все о том же злополучном переломе, который она получила, когда грохнулась с дерева. Ежегодная школьная проверка у терапевта всегда приносила один и тот же результат — абсолютно здорова.

— У меня хороший иммунитет? — вяло предположила она.

— Не без этого, — мужчина таинственно улыбнулся и (Боже мой!) подмигнул ей.

Окончательно сбитая с толку, Ева была выпровожена в коридор. Там она постояла несколько минут, пытаясь переварить услышанное. К чему был этот странный разговор о людях и Боге? Намеки на ее беспрецедентное здоровье? С каждым днем гора вопросов росла, и ответы, она откуда-то знала это наверняка, кроются в сейфе.

Глава 11. Чужие

— В ней пробуждается сила, — Сергей был доволен, как кот вылакавший миску сметаны. Наконец, появились хорошие новости. Старик смотрел на него уже не так гневно, а только это пока и важно.

— С чего ты взял?

— Она призналась, что стала лучше видеть в темноте.

— Это еще ничего не значит, — пожилой мужчина сдвинул брови. — Чтобы обрести полную силы, ей надо по доброй воле впустить в себя Тьму. Она не в состоянии сделать это самостоятельно.

— Но Тьма пытается прорваться, — Сергей наклонился ближе к экрану телевизора — незаменимому средству связи. — Что помешает ей насильно завладеть девчонкой?

— Это бессмысленно. Либо девочка примет ее, либо Тьма уничтожит ее личность, без остатка растворив в себе.

Сергей нервно заерзал в кресле. Он никак не мог взять в толк, что плохого случится, если Тьма поглотит никому ненужную сиротку.

— Я знаю: ты сомневаешься, — старик заговорил с ним, как добрый наставник, и это не предвещало ничего хорошего. — Но запомни: Тьма сама по себе для нас бесполезна. Только в сочетании с личностью девочки она приобретет необходимые качества. Иначе печати не сорвать.

— А если она откажется? Если отринет Тьму?

Белки глаз его собеседника налились кровью, словно разом лопнули все кровеносные сосуды.