Единственный выход

Ровно через полчаса — Вебер следил за электрическими часами над дверью — она вернулась, попросила немного подождать и вновь заняла место за столом. С такой особой можно было обмениваться исключительно суровыми мужскими взглядами. Вебер предпочел пялиться в окно и похрустывать пальцами.

Часы показывали ровно десять, когда на столе амазонки наконец задребезжал звонок. Чиновница поднялась и промаршировала в соседнюю комнату, тут же вернулась и придержала дверь перед Вебером. Потом бесшумно закрыла ее за его спиной.

Под широким окном стоял большой письменный стол. Сидевший за ним чиновник буквально на сантиметр оторвал от кресла зад, демонстрируя, что когда-то получил подобающее воспитание. Потом показал на жесткий стул перед столом.

— Герр Вебер? Значит, вы прибыли по делу погибшей на горе Обер? И хотите дать показания? Курите?

Вебер сел и потянулся к портсигару, который чиновник протянул через стол.

— Я не собираюсь давать показаний, — возразил он, — вы ошиблись.

Чиновник пожал плечами.

— Нет? Тогда зачем вы пришли?

— О погибшей на горе Обер я прочитал в вашей прессе. А я, как бы это сказать, коллекционер таких случаев. — Вебер усмехнулся. — Пишу на эти темы.

Пораженный чиновник взглянул на гостя, потом взял в руки лицензию детектива и обстоятельно ее рассмотрел.

— Вы пишете, герр Вебер? Я полагал, вы детектив, частный детектив.

— Ах, Боже мой, лицензию я предъявил только для того, чтобы вы меня вообще приняли. Моя принадлежность к этой профессии немногого стоит, это без труда подтвердит налоговая инспекция. — Вебер вздохнул, причем вовсе не притворно.

Чиновник, казалось, был тронут.

— Понимаю, времена нелегкие. Так вы пишете, герр Вебер! О самоубийствах… Для какого журнала, смею я узнать?

— Я пишу книгу.

— Ах так… Очень интересно. Криминальный роман?

— Скорее, документальную повесть.

— Очень интересно! Приоткрываете социальные кулисы? Стрессы нашей эпохи, побег от общества, самоубийства. Насколько я понимаю, вещь весьма философская…

Вебер внимательно разглядывал своего визави. Издевается, что ли? Нет, не похоже, если судить по его лицу. От того так и пышет уважением к писательскому труду.

— Ну, так научно я не стал бы это трактовать, — смущенно отмахнулся Вебер. — Я пишу о самоубийствах и, разумеется, пытаюсь приоткрыть их причины и закулисную подоплеку.

Чиновник понимающе кивнул.

— Какая жалость, что тут я ничем не смогу вам помочь! В случае погибшей с горы Обер речь не идет о самоубийстве.

— Нет?

— Нет, герр Вебер, и вы прекрасно это знаете.

Голос чиновника поднялся на одну октаву, но взгляд, устремленный на Вебера, все еще оставался дружелюбным и понимающим.

Лицо Вебера превратилось в один большой вопросительный знак.

— Видите ли, герр Вебер, — с наслаждением продолжал хозяин кабинета, — самоубийствами у нас занимается полиция кантонов, как и обычными убийствами, если так можно выразиться. Но тут речь идет о случае исключительно сложном, об убийстве иностранной гражданки…

— Верно, — вмешался Вебер, — женщина была из Франции. По крайней мере, так пишут в ваших газетах.

Чиновник кивнул.

— Вот поэтому дело передали нам. И вы, герр Вебер, прекрасно знали с самого начала, что тут речь идет не о самоубийстве, а о преступлении. Иначе разговаривали бы с полицией кантона в Невшателе, а не с нами.

— Я не настолько хорошо ориентируюсь в швейцарских порядках, — возразил Вебер.

Чиновник покачал головой.

— Не морочьте мне голову, герр Вебер. Вы производите впечатление интеллигентного человека и, — он ткнул в лицензию Вебера, — когда-то были одним из нас.

Отодвинув лицензию, он с усмешкой взглянул на гостя.

Вебер тоже ответил улыбкой, его даже забавляло, как быстро лопнул его блеф. Потом взял новую сигарету, и любезный хозяин дал ему прикурить.

— Не хотите сказать, какова все-таки истинная причина вашего интереса к убийству француженки? — спросил швейцарец.

Вебер ответил не сразу. Прежде он хотел еще кое-что узнать.

— Погибшую все-таки удалось опознать?

Чиновник покачал головой.

— Но вы уверены, что речь идет о француженке?

— Что в нашем деле означает слово «уверен», если логичных доводов недостает? Вы же прекрасно знаете, герр Вебер. Но во всяком случае можно с большой долей вероятности принять такую версию.

— По отдельным частям одежды?

Чиновник усмехнулся.

— И по ним тоже. Конечно, французские товары расходятся по многим странам. И с этой точки зрения в нашем случае с тем же успехом можно было утверждать, что речь идет о немке — хотя бы потому, что вы сидите передо мной. Например, нейлоновый плащ на ней был не французский, а итальянский. Однако такие именно импортирует французский торговый концерн и продает в Париже. Белье погибшей тоже все французского происхождения: от комбинации и трусиков до бюстгальтера и пояса — все произведено и продано во Франции. Мы проверили. Все это вместе взятое склоняет нас к выводу, что в данном случае речь идет о француженке.

Вебер рассматривал глянцевую поверхность стола.

— А не могло все это быть сделано умышленно?

— Чтобы произвести впечатление, что следы ведут во Францию? Могло. Но есть и другие доводы.

— Какие же?

Чиновник покачал головой.

— Нет, по крайней мере до тех пор, пока вы мне не объясните истинные причины своего визита.

— Значит, вы организовали детальное обследование трупа в институте судебной медицины, — бесцеремонно продолжал расспросы Вебер. — И что при этом обнаружили?

Чиновник внимательно присмотрелся к Веберу, потом протянул руку.

— Покажите мне, пожалуйста, свой паспорт, герр Вебер? — Он все еще оставался предельно вежлив.

Удивленный Вебер полез в карман и положил документ на стол. Чиновник взял в руки паспорт и с интересом его пролистал.

Вебер усмехнулся.

— Теперь, к сожалению, уже не нужна въездная виза во Францию.

— Почему «к сожалению», герр Вебер? Эти послабления в паспортных правилах еще на шаг нас отдаляют от средневековья.

— Я говорю «к сожалению» потому, что теперь вы не в состоянии определить, сколько раз в месяц я бываю в Париже.

— Герр Вебер, чтобы между нами не было неясностей: я не связываю это убийство напрямую с вашей особой. Но догадываюсь, что вы хотите разузнать о погибшей на горе Обер особе в связи с каким-то делом, которым вы занимаетесь. Я бы очень хотел услышать от вас несколько слов о его сути. Я мог бы даже задержать вас, но не дольше, чем на двадцать четыре часа. У меня есть такое право. Так что лучше оставим это! — Нажав кнопку звонка на столе, он вежливо и любезно продолжал: — Я даже не хочу напоминать о моральной обязанности содействовать раскрытию преступления. Знаю по опыту, что для ваших коллег это просто пустые слова.

Умолкнув, он взглянул на Вебера, чтобы убедиться, как была воспринята эта реплика.

Вебер погасил сигарету, но ничего не ответил. Дверь в кабинет распахнулась.

— Есть у вас данные и адрес герра Вебера? — спросил чиновник секретаршу, стоявшую на пороге.

— Все зафиксировано, — был ответ.

— Прекрасно, герр Вебер, если у нас возникнут еще какие-то вопросы, связанные с расследованием, мы к вам обратимся. До свидания!

На этот раз чиновник приподнял зад на пару сантиметров, чтобы подчеркнуть: разговор окончен. Это было вежливое предложение выйти вон, хотя, Вебер это признал, выдержанное в лучшем стиле.

Пришлось встать.

— До свидания, — произнес он изысканно вежливым тоном и даже согнулся в поклоне. Потом прошел мимо воинственной дамы, которая снова придержала ему двери.

Шагая белоснежными коридорами, он улыбался, вспоминая любезного чиновника, с которым только что беседовал. Того отличала рассудительность в сочетании с известной долей фантазии, а именно это Веберу особенно нравилось. Ладно, столь исключительно интеллигентный сотрудник швейцарской федеральной полиции как-нибудь сумеет справиться с загадкой незнакомки с горы Обер, по крайней мере на свой манер. Можно быть спокойным: он делал это за столом, и ни к чему ему была такая мелкая рыбешка, как захудалый частный детектив.