Пророчица

Пока он корпел над плитой, я тщательно осмотрела кухню. Просторная, современная. Большая рабочая область у окна, овальной формы стол посредине со столешкой из черного гранита. Строгий дизайн, минимум деталей. И, тем не менее, уютно.

Я поймала себя на мысли, что мне нравится у атли.

Может, у дома тоже есть магия? Странно, но того дискомфорта, который ощущала в свой первый визит сюда, я больше не чувствовала. Скорее, наоборот, мне было хорошо здесь. Наверное, потому, что уже знала: я останусь. Попробую собрать себя по кусочкам.

К завтраку подоспел Глеб. Выглядел заспанным и помятым и смотрелся очень по — домашнему в серых шортах и черной футболке с ярко — красной надписью: «Видал я всех вас». Я была рада ему. С вечера сомневалась, что он останется — Глеб ненавидел Влада так сильно, что тот был бы давно мертв, если можно было бы убивать силой мысли.

— Кофе! — воскликнул он и отхлебнул из моей чашки. — Ммм… горячий.

Я не удивилась — выходка вполне в его стиле. Такой себе «рубаха — парень».

— Выспалась? — спросил он и подмигнул.

Я пожала плечами.

— Кирилл ополоумел, — ответил за меня Филипп, ставя перед нами тарелки. Отбивные так вкусно пахли, что я невольно сглотнула слюну. — Нали его доконает.

— Где он? — поинтересовался Глеб.

— С Вермундом в кабинете.

— О да, этот научит!

Больше Глеб ничего не сказал, только молча поглощал завтрак. Я тоже предпочитала помалкивать. После завтрака приняла душ, переоделась и выскользнула из дома. Было неудобно, но пришлось попросить у Глеба денег, чтобы доехать до города, и я клятвенно пообещала себе незамедлительно найти работу. Все эти магические приключения, конечно, хорошо и весело, но надо бы и жизнь устраивать. Хотя бы в тех сферах, в которых я более или менее уверена.

Несмотря на то, что наступил конец августа, жара в городе стояла ужасная. Плавился асфальт, плавились прохожие, даже воздух, казалось, вот — вот расплавится и потечет горячей жижей по раскаленным улицам.

Знакомый район встретил тенистыми переулками, запахом жаренной картошки из окон и радостными детскими криками. Я вошла в подъезд, стараясь не обращать внимания на ностальгические мысли.

Вика оторопела, увидев меня на пороге. Стояла несколько секунд, открыв рот от удивления, потом запричитала:

— Тебя убить мало! Где ты пропадала? Я тут с ног сбилась, даже Матвею звонила! Разве можно так поступать?!

— Не надо было звонить Матвею, — грустно сказала я. — Впустишь?

Через десять минут мы уже пили пакетированный чай с печеньем на уютной и такой родной кухне.

— Где ты сейчас? С кем? — спросила Вика, вглядываясь мне в лицо. Вопрос, которого я боялась больше всего, так как сама не могла дать на него однозначный ответ.

Я глубоко вздохнула. Рано или поздно придется признаться себе: моя жизнь мало чем напоминает нормальную, и вряд ли когда‑нибудь уже таковой станет.

— Пока еще не определилась, — уклончиво ответила я. — Работа мне нужна, Викусь.

— Ноу проблем, — на американский манер ответила подруга. — Одному моему знакомому нужна секретарша. Пойдешь?

— Пойду. Выбор все равно невелик: не секретаршей, так официанткой.

— Деньги нужны? Прямо сейчас?

Я кивнула.

— Если не стесню. Отдам сразу, как разбогатею.

— Забей.

— Вик, по поводу Славика…

— Полька, ты не злись. — Подруга смутилась. — С ним бывает, когда выпьет. Одно слово: дурак! Но люблю его, понимаешь. Как ты того белобрысого, помнишь?

Забудешь тут, как же!

Получается, Вика решила, что в той неприятной сцене виноват именно Славик. Разубеждать ее я не стала — так даже спокойнее.

У нее в квартире я не чувствовала себя уютно. Интересно, охотник все еще ищет атли?

Несмотря ни на что, я была ужасно рада видеть подругу. Уже и забыла, как это: когда тебя понимают. Договорились, что приеду в понедельник в офис по поводу работы. Работодатель — владелец небольшой фирмы, торгующей канцтоварами — оказался крестным Вики и позвал на собеседование.

— Живешь‑то сейчас где? — спросила подруга скептически, провожая до двери.

— За городом, — улыбнулась я и быстро спустилась по ступенькам.

О том, что это дом Влада и со мной там живет еще семь человек, умолчала. Ни к чему это, да и вызовет много ненужных вопросов.

Вернулась в особняк ближе к вечеру. Путь от остановки маршрутки преодолела с наслаждением городской девчонки, которая попала в деревню. Сладкие цветочные запахи, стрекот цикад и воздух — чистый и по — вечернему прохладный — побуждали замедлить шаг, прислушаться, проникнуться магией и спокойствием.

Глеб курил, сидя в траве у ворот. Когда я подошла, кивнул и вновь уставился в пустоту.

— Почему тут сидишь? — спросила я, присаживаясь рядом.

— Думаю.

— О чем?

Он повернулся и посмотрел на меня так, будто я задала самый идиотский вопрос в мире.

— Ты вот вернулась, но сможешь ли войти?

Я кивнула.

— Смогу.

— Скоро мои синяки сойдут. Хищные восстанавливаются быстрее, чем обычные люди. Тогда уберешься отсюда. Так, наверное, и впрямь будет лучше для тебя.

— Разве не ты говорил, что атли — наша семья?

— Верно, семья, — пробормотал он. Поднял голову к небу. Клянусь, мне показалось, его глаза блестели, но ведь мужчины не плачут. — Сегодня все не так радужно. Не смогу тут жить. Его дом… Бесит! Нехорошо прогибаться.

Он выбросил окурок. Демонстративно — на дорогу. Как бы показывая, что плевать хотел на фальшивую красоту этого места.

— Почему? То есть… Что Влад тебе сделал?

Глеб резко повернулся, зыркнул недобро. Я не стушевалась. У самой внутри борьба шла, но вроде как решила уже. Нужно оставить обиды в прошлом, тем более, оправдание‑то я уже осмыслила, даже поверила в него. Уйти — означает потерять сестру, защиту. Семью, к которой успела прикипеть сердцем. Пусть во многом инстинктивно — ведь хищный всегда тянется к истокам, а после воссоединения кена связь с остальными членами племени становится крепче, необходимость сплотиться — сильнее. Не зря ведь говорят, узы семьи хищных не разорвать ничем, кроме отречения…

— Все пустое, — бросил он резко, поднимаясь. — Идем в дом.

Кирилл, похоже, был в хорошем расположении духа — сидел на диване, пил чай из большой керамической кружки и улыбался. Лара держала его за руку и что‑то рассказывала вполголоса. Когда мы вошли, она замолчала, укоризненно посмотрела на Глеба и отвернулась.

— Я напугал тебя? — спросил меня Кирилл. — Сегодня утром?

Я покачала головой.

— Тебе уже лучше?

— Я выгнал его! — с гордостью произнес он. — Нали больше нет во мне.

— Хватило же ума впустить, — пробормотал Глеб и, поймав очередной колкий взгляд защитницы, добавил: — Умолкаю, королева.

Похоже, отношение Глеба к Ларе было не многим лучше, чем к Владу. Любопытство разгорелось еще больше, но спрашивать я не решилась — вспомнила, как он отреагировал на вопрос на улице.

Остаток вечера я провела в своей комнате в праздном валянии на кровати и просмотре сериалов. Встала, когда было уже за полночь. Спустилась вниз чего‑то перекусить.

Дверь кабинета была немного приоткрыта, и оттуда лился свет, стелясь тонкой струйкой по начищенному паркету коридора. Я остановилась. Ночь, все спят, и это мой шанс. Возможность развеять мифы раз и навсегда. Спросить прямо, в лоб, глядя в глаза. Я замечу, если он соврет. И если соврет, я просто уйду, не буду ждать, пока сойдут синяки Глеба. Даже несмотря на привязанность к атли, проявившуюся после воссоединения. Переживу. Зато сохраню себя.

Я постучала, и, не дожидаясь приглашения, вошла. Нужно было действовать быстро, пока я еще не растеряла решительность.

Влад сидел за столом, просматривая бумаги. Поднял на меня усталые глаза и выглядел удивленным.

— Мне сказали, ты ушла.

Когда он вот так смотрит, сложно сохранить ясность ума. Воздух тут же стал клейким и решительно не хотел выходить из легких.

— Кирилл странно вел себя утром, — сдавленно сказала я.