Пророчица

Влад кивнул, поднялся с кресла, жестом пригласил меня присесть на диван. Вблизи выглядел усталым, даже измученным, но я мысленно приказала себе не жалеть его. Теперь, когда все сложилось не лучшим образом, даже независимо от того, что послужило причиной, мы слишком далеки друг от друга.

Но я должна знать.

— Это был нали?

Он кивнул.

— Нали крепко уцепился за него, но Кирилл сильнее, чем думает. Справился.

— Я не о том. — Сердце колотилось так сильно, что стук напоминал барабанную дробь. — Я о тебе и… Тогда. Нали заставил тебя… поступить так?

Я переоценила себя. Какая там наблюдательность — я и смотреть‑то на него боялась! Потупилась, отвернулась, замерла в ожидании ответа.

Вот. Сейчас. Я узнаю, и тогда…

Влад некоторое время молчал. Я слушала свое и его дыхание и думала, каково это — ждать смертельного приговора, если даже ответа на такой простой вопрос ждешь с замиранием — нет, не сердца — всего внутри.

— Мне кажется, я ясно выразился вчера, — ответил он сухо.

— Хорошо, — согласилась я, — я перефразирую. Нали… был в тебе в феврале?

Несколько секунд ожидания и глухой ответ:

— Да.

— Это все, что я хотела знать, — выдохнула я и быстро вышла.

Глава 13. Ночной гость

После того случая в кабинете я больше не говорила с Владом. Да что там, почти не видела его.

В понедельник встретилась с крестным Вики — Игорем Анатольевичем, владельцем фирмы «Скрепка». Опрятный мужчина лет сорока пяти, в сером с отливом костюме и начищенных до блеска черных туфлях провел меня в кабинет и усадил в кресло. Вопросы задавал лаконично и по делу: где училась, есть ли опыт работы секретарем, какие компьютерные программы освоила. Затем назначил испытательный срок и минимальную зарплату.

Фирма находилась в центре, рядом — удобная транспортная развязка. Удобная тем, что я одинаково легко могла добраться и до дома атли и до Викиного района.

Я обжилась в новом доме. Больше не опасалась испортить ковер или пролить кофе на парчовую обивку дивана.

Общалась по большей части с Филиппом. Глеб постоянно где‑то пропадал, частенько не ночевал дома и вообще от нас отдалился.

Кирилл работал хирургом в той самой злосчастной клинике, у входа которой я тогда столкнулась с Владом. Дар врачевателя пригодился Кириллу и в жизни, и он весьма преуспел на медицинском поприще.

Лара трудилась там же, хотя была не целительницей, а защитницей. Колдовала часто, по вечерам, у входной двери и окон, ставила заклинания на дом. Распущенные волосы отливали в свете вечерних ламп, тонкие пальцы перебирали воздух, словно плели невидимые волшебные нити, способные нас уберечь. Иногда улавливались обрывки фраз на древних языках — то ли молитвы богам, то ли заговора против чужаков. В такие моменты Лара была особенно красивой.

Сентябрь в том году выдался холодным. Низкие сизые тучи заволокли небо, листья на деревьях быстро пожелтели из‑за ночных заморозков и осыпались. Иногда, когда я возвращалась с работы на остановку, задерживалась в парке, шарила ногами в ворохе янтарной листвы. Могла бродить долго, забывая о времени, а потом резко вспоминала, что последний автобус уходит в восемь, и опрометью бежала на остановку.

Осень — женщина придирчивая, капризная и скандальная. Поначалу согревает солнечными лучами, а через миг готова сорвать с тебя куртку промозглым ветром и полить сверху мелким холодным дождем. Впрочем, дождь я любила даже осенью. После посвящения совершенно иначе чувствовала себя в дождливые дни — сильной, уверенной, даже немного безрассудной.

Вечера частенько проводила в гостиной, читая. В этом был особый кайф: полумрак, я в пятне света от торшера, тишина и легкий шелест книжных страниц. Книги я любила настоящие, бумажные, мне нравились приятная тяжесть томика в руках, запах полиграфической краски и черные буквы, сплетающиеся в различные истории, интересные и не очень, вызывающие смех или слезы.

Этот вечер ничем не отличался от остальных. Я закрыла книгу, повела пальцем по твердому переплету с тиснением и встала. Часы показывали пол — одиннадцатого, глаза уже слипались, но завтра выходной, и можно спать до обеда.

Я не заметила, как открылась входная дверь. Вздрогнула и тут же расслабилась — вернулся Глеб. Он вошел, как всегда, с грохотом и чуть не свалился прямо у входа.

— Тебе плохо? — встревожилась я. Подошла и поддержала его под локоть. — Постой, ты что, пьян?

— Привет, пророчица! — как ни в чем не бывало, сказал он и улыбнулся.

— Смотрю, у тебя был веселый вечер, — проворчала я, провожая его к дивану. — Ты чего так накачался?

— Ненавижу этот дом! — Он прищурился, и мне стало не по себе. — Тебе тоже следовало бы ненавидеть.

— Все сложно. — Я вздохнула. Пятно света дернулось — Глеб задел торшер — а потом вернулось на место, освещая ту часть дивана, где я совсем недавно сидела с книгой.

— Вот как?

Ирония, пропитанная горечью. И как я не заметила, что он стал таким? Озлобленным и несчастным. На грани. А ведь и впрямь, не помнила, когда он последний раз улыбался.

— И что изменилось? Разве ты забыла, что Влад сделал?

— Это был не Влад, — твердо сказала я, — а нали.

Глеб криво улыбнулся. Странно, но даже это ему шло. Милый парень, справедливый, сильный, однако не способный прощать. Наверное, он прав, прогибаться нехорошо. Особенно, когда гибкости в тебе — ноль.

— Я почему‑то не удивлен, — резко бросил он и отвернулся.

Обида оцарапала горло. Это мне решать: прощать Влада или нет. И вообще, возмутительно, что каждый пытается навязать свое мнение. Разве у меня нет собственного? Разве я говорю Глебу, что делать и как себя вести?

Раздосадованная, я встала с дивана.

— Знаешь что, Измайлов, это вообще не твое дело!

— Хватит доставать девушку, Глеб!

Голос со стороны двери заставил меня вздрогнуть. Глеб, наоборот, развалился на диване, демонстративно закинув ноги на спинку.

— А не пошел бы ты! Не видишь, мы разговариваем?

— Сначала проспись. — Влад повернулся ко мне. — Идем.

Покинуть гостиную было неожиданно приятно. Не думаю, что вскоре у меня возникнет желание посидеть там с книжкой.

В кабинете пахло полиролем и хвойным освежителем. Влад прошел к столу, выдвинул один из ящиков и положил в него какие‑то бумаги, затем начал просматривать те, что лежали на столе. Он молчал, и от этого мне стало совсем неловко. Поэтому я сказала:

— Он тебя ненавидит. — Влад непонимающе поднял глаза, и я добавила: — Глеб.

— Глеб — непростой человек. — Он сложил бумаги аккуратной стопочкой на углу стола. — У нас с ним долгая история.

— Это потому что вы братья?

— И поэтому тоже. Он слишком остро реагирует на некоторые вещи, поступает инфантильно там, где нужно подумать.

— Но тебе, конечно, виднее, как нужно поступать, — вырвалось у меня. Обида всколыхнулась с новой силой, поднимая осадок воспоминаний о боли и предательствах.

— У меня есть обязательства, Полина, — невозмутимо ответил Влад. — Атли. Этот дом. Иногда я должен поступать вопреки… вашим желаниям. Ты не обязана меня понимать. Но принимать должна. Если останешься.

Правда, что это я? Нужно либо уйти, либо смириться. Остаться, узнать о себе больше. О маме, корнях, традициях хищных. К тому же, Глеб прав — отречься никогда не поздно.

— Раньше атли тоже жили в одном доме? Племя было большим, не так ли?

— Сорок человек. Атли было одним из самых сильных племен в истории.

— Как вы объясняли людям, что живете вместе? Странно это все… Неужели соседи не интересовались никогда? Не задавали вопросов?

— Любая, даже самая слабая защитница может напустить морок, — улыбнулся он. — Вопросов не возникает. В нашем мире принято держаться подальше от людей. Негласное правило. Впрочем, не всегда выходит… Жизнь хищного сложна, требуется много терпения, чтобы понять и принять. Но сильные привязанности побуждают некоторых людей оставаться с нами.