Мангуп

– Сипахов, не считая основного войска, раз в двадцать больше, чем нас, так что оставь мысль о сражении до лучших времён,– сказал Александр.

Всадники мчались по мощёной дороге, и грохот копыт, словно звук катящегося камнепада, отражался от окрестных гор. Вестиариты пропускали князя вперёд, образуя вокруг него плотное кольцо. Турки приближались. Длительная осада отрицательно сказалась на лошадях феодоритов. Когда между феодоритами и турками расстояние уменьшилось до полёта стрелы, по команде Феотокиса, вестиариты все разом встали на стременах, обернулись и пустили стрелы. Первые шеренги турецких всадников покатились под ноги коней, сминая припорошенные снегом кусты вдоль дороги. Феодориты закинули щиты за спины, опасаясь вражеских стрел, но турки не стреляли.

Медленно приближались к Отчей Горе. Сияли кресты на церковных храмах. Сверху заметили возвращающийся отряд и турецкую погоню. Тревожно зазвонили колокола. Народ кинулся к обрывам и смотрел, как неуклонно сокращается расстояние между феодоритами и их преследователями. Опять встали на стременах вестиариты, опять пустили стрелы, опять десятка полтора османов покатились на обочину, и опять ответного удара не последовало. Арабские скакуны сипахов были быстрее коней феодоритов. Наконец, первые шеренги турок вошли в соприкосновение с арьергардом отряда Александра. Феодоритам неловко было рубить назад, и турки их легко доставали копьями. Турецкие копья ранили феодоритов одного за другим, но не убивали, и раненые воины, обливаясь кровью, продолжали скакать среди общей массы всадников. Постепенно османы приближались к ядру отряда, где скакали почти все архонты Феодоро. Стрелять назад с седла через головы товарищей было неудобно. Но скакавшие впереди вестиариты становились на крупы мчащихся коней, лицом назад, и, натянув луки, пускали стрелы в османов, ещё не успевших смешаться с феодоритами.

Начался подъём в гору. Кони хрипели, роняя клочья белой пены. Александр посмотрел в сторону и увидел, что несколько сипахов скачут почти наравне с ним. Вестиариты князя пытались сразить их мечами, но сипахи были искусными воинами в полной амуниции. Они легко уклонялись от ударов, сами наносили не смертельные, ранящие удары и продолжали скакать рядом с ранеными ими воинами.

– Они пытаются смешаться с нами и проскочить в ворота,– закричал Александр Теодорику.

– Я это понял давно. Турки могли нас окружить, расстрелять из луков, но они этого не сделали. Теперь понятно, почему. Здесь останавливаться нельзя: нас уничтожат, а без командования Феодоро обречено. Надо остановить отряд у ворот, и тогда со скалы на головы туркам обрушатся тысячи стрел. Только бы Сидериди додумался закрыть ворота! Иначе, наших храбрых полководцев не остановить. Только бы он додумался!

На узкой дороге, поднимающейся вверх, кони бежали вплотную друг к другу, так что стремена скакавшего рядом Теодорика упирались в бок скакуна Александра. Наконец, впереди из-за скалы и башни показались ворота. Они были распахнуты настежь. Александр встал на стремена и заорал во всё горло:

– Отряд, стой!!!

Но среди грохота копыт, стона раненых, среди звуков неутихающего на ходу боя, крик его услышали немногие. Вестиариты натянули поводья, пытаясь остановить коней, но скакавшие впереди архонты или не услышали, или сделали вид, что не слышат команду. Они продолжали пришпоривать коней. Сзади тоже напирали сипахи. Масса всадников неуклонно приближалась к воротам.

Александр видел, как над его головой на скале воины держат у уха натянутые тетивы луков, как блестят взведённые арбалеты, но никто не стрелял: каждый боялся поразить кого-нибудь из знатнейших людей княжества, ведь турки скакали уже среди феодоритов. И тогда князь встал на стременах и заорал: «Стреляй!!!». Десяток стрел вонзились в толпу, но основная масса воинов то ли не услышала, то ли побоялась исполнить приказ. А конная масса уже вломилась в ворота, и через мгновение влетела в город, рассыпалась по улицам. Александр увидел, как спешившись, побежали турки вверх по ступеням башни у ворот, как другой отряд, свернув налево, и спешившись, побежал к усыпальницам под стеной в цитадель, разя саблями столпившихся там лучников. Наконец, Александр почувствовал, что свободен от тесноты толпы, что может сам выбирать себе дорогу. Он натянул поводья. Вестиариты окружили князя, и тогда Александр повернул коня лицом к врагу и приказал вестиаритам:

– В атаку! Закрыть ворота!

А в распахнутые настежь ворота врывались всё новые и новые массы врагов.

Глава 30. И смоем кровь с мечей горячей свежей кровью.

Отряд вестиаритов князя ударил навстречу наступающим османам. Вместе с вестиаритами наперерез прорвавшимся врагам бросился сводный отряд, посланный комендантом города Сидериди Виссарионом. Со всех сторон сбегались вооружённые феодориты. Треск мечей превратился в сплошной грохот. Александр отстранил Феотокиса, пытавшегося встать между ним и османами и, стоя на стременах, рубил врага отцовским булатным мечом.

– Князь, уже принесли доспехи, иди, переоденься,– прокричал ему мандарий. Но Александр лишь скривил пылающее лицо, чуть повернув к Аталариху голову, а потом опять обратился к османам, нанося один удар за другим. Булатный меч легко пробивал железные кольчуги, и падали сражённые сипахи, образуя вал трупов вокруг князя.

– Это неразумно: сражаться в лёгких одеждах с бронированными врагами,– крикнул Теодорик,– Иди, Александр, переоденься! От стрелы не убережёшься.

– А на тебе что, латы под одеждами?– крикнул князь.

– Меня стрелы огибают. Ещё ни одна стрела за всю мою жизнь даже не ударила мне в доспех. Вот пули по кирасе били, но здесь у сипахов я не вижу аркебуз.

– Тебе просто везло, так что лучше оберегайся и не хвастайся,– крикнул Александр, продолжая сражаться.

С башни у ворот, захваченной турками, начали сыпаться стрелы. Сами ворота тоже находились под контролем османов, и через них зеленой беспрерывной лентой текли сипахи. Они поворачивали налево за башню, подступая к стене Цитадели.

Внезапно, со стены, под которой скопились сотни турок, ударила тугая струя греческого огня. Горящая жидкость пала на головы, на спины сипахов, и страшный крик обожжённых турок поднялся к небесам. Запахло палёными одеждами и горелым человеческим мясом. Выжженное пламенем чёрное пятно ещё шевелилось, ещё жило, ещё пытались полуживые турки срывать с себя горящие одежды, но каждый понимал – это лишь шевелящиеся трупы, принявшие мучительную смерть. Напор сипахов ослаб. Страх овладел османами. Их ноздри вдыхали смрад горящих тел своих товарищей, а расширенные от ужаса глаза со страхом смотрели в сторону стены Цитадели, на которой феодориты готовили сифон для ещё одной дьявольской атаки. И пламя ударило вновь. Опять запылали тела, и не один десяток турецких душ  устремился на встречу с Аллахом. Успешная атака греческим огнём придала силы феодоритам. Александр бился в первых рядах защитников, нанося ловкие мощные удары и успешно защищаясь сердцеобразным щитом. Но внезапно его конь дёрнулся и стал валиться на бок. Александр пытался освободить ногу из стремени, и ему это удалось, но падающий конь увлёк его за собой на землю. Мгновение, и страшная давка поглотила князя. Он лежал между копыт топчущихся боевых коней на земле рядом с собственным павшим конём, а над ним  шёл бой. При падении Александр сильно ударился головой о каменистую землю, и некоторое время не мог прийти в себя, а когда, наконец, очнулся, услышал многоголосый крик:

– Князя убили!

И сразу масса людей и лошадей попятилась, а потом потекла в сторону города. Наконец, Александру удалось подняться. Тело, оттоптанное ногами и конскими копытами, болело. Но он был цел, и толпа бегущих людей увлекала его вглубь города. Наконец, кто-то его узнал.

– Наш князь жив!

Расталкивая грудью коня воинов, к князю подъехал мандарий Ботман Аталарих, спешился, и помог князю подняться в седло. Александр окончательно пришёл в себя, повернул жеребца и спросил подъехавшего Сидериди Виссариона.