Слишком острая пицца

– Хорошая идея, только по карману ли мне услуги частного детектива в нынешних обстоятельствах?

– Я не стану брать с вас деньги вперед!

– Ну, разве что, – он явно усмехнулся.

Я ничего не сказала ему о злополучной пицце. Просто сказала, что могу попытаться ему помочь. В конце концов, у меня были финансовые проблемы, и клиент мне не помешал бы.

Понятно, что мое вмешательство в это дело было предопределено. Я попала в водоворот таких странных событий вовсе не по своей воле. И мне до сих пор не дают покоя мысли: как бы развивались события, если бы я не была знакома с Робертом Гретом, если бы я не позвонила ему сама, если бы он не рассказал мне то, что сознательно скрывал от полиции? Видимо, это была бы совсем другая история. Однако, я позвонила, и Гретт появился в моей конторе.

Минутную неловкую паузу первым нарушил Робби.

– Ты почти не изменилась, только похорошела, – произнес он, наконец.

– А ты, похоже, не утратил формы, комплимент все еще на вооружении, – я, конечно, съязвила, но лишь самую малость.

– Это не комплимент, ты действительно выглядишь потрясающе, – тон был предельно искренним.

– Допустим, но ты ведь не для того пришел сюда, чтобы говорить о моей внешности?

– Скажем, не только для того, – он грустно улыбнулся.

– Перейдем к делу?

– Как знаешь. Ты, как я догадываюсь, уже в курсе того, что случилось с Моник Саммерс? Знаешь, конечно, что я – главный подозреваемый?

– Более или менее. Серьезных улик против тебя нет... – заметила я.

– Дело не в этом, я хочу получить у тебя совет, – неожиданно заявил Робби, – есть информация, которую я не сообщил полиции, и я не знаю, как с ней поступить. Я действительно был на той улице, но не знал, что Моник снимает там квартиру, поверь мне, пожалуйста.

– Почему бы тебе не назвать адрес, по которому ты там был? – искренне удивилась я. – Возможно, это обеспечило бы тебе алиби.

– В том-то и дело, что совсем наоборот! Я был в том же самом доме, понимаешь?

– Да, ситуация не из приятных. Но ты ведь был не один, или, – вдруг догадалась я, – ты был не у приятеля, а у приятельницы, и теперь боишься гнева своей супруги больше, чем обвинения в убийстве?

– Я думал, что ты знаешь обо мне больше. Я давно уже свободный человек. Мы расстались восемь лет назад, – сообщил Гретт, – я пытался тебя найти, но знал только фамилию и имя, да еще старый адрес, – зачем-то добавил он.

– Только не говори, что с женой ты расстался из-за меня, – произнесла я очередную смесь банальности и глупости.

– Нет, конечно, наш брак с самого начала был жуткой дурью, а ты была слишком юной, чтобы понять. Я просто не хотел, чтобы ты считала меня подонком.

– Что же ты сразу мне все не объяснил? Ждал, пока я подрасту?

Вы можете мне не поверить, мой читатель, но обида в моем голосе удивила и меня саму.

Я чувствовала, что ввязываюсь в ненужный и дурацкий разговор, но меня понесло. До сих пор стыдно вспоминать то, что я тогда говорила, но, может, в этом и был какой-то смысл, ведь Роберт доверял мне, и нужно было выплеснуть старую обиду, чтобы она не мешала делу. Кроме того, это заставило Гретта увидеть во мне человека, который вовсе не желает ему зла. Когда мы опять вернулись к тому, ради чего встретились, я узнала весьма любопытный факт.

– Ты права – я был у женщины, но это не какая-нибудь интрижка, у нас чисто деловые отношения, – как ни странно, я ему поверила, – просто не хочется еще и ее в это впутывать. К тому же, она не может подтвердить мое алиби, так как почти два часа я был в ее квартире один. Работал за ее компьютером, заболела голова, и я решил на несколько минут оторваться от экрана. Встал и подошел к окну и тут увидел ее.

– Кого?

– Моник. Она вышла из дома с большим чемоданом, села в такси и уехала.

– Ты уверен, что это была она? – я понимала, что сейчас выяснила очень важный факт, но на фоне того, что произошло на самом деле, этот факт выглядел или фантастикой или ложью.

– Теперь, понятно, уже нет, – вынужден был признать Робби, – ведь я знаю, что ее убили, но тогда я не сомневался, что это она.

– Послушай, это ведь убийство, – решительно заговорила я, – Убита девушка. Убита из твоего пистолета. Ты, возможно, располагаешь очень важной информацией, мы не имеем права скрывать ее от полиции – ни ты, ни я. Я понимаю, ты растерялся, испугался. Но подумай сам: если окажется, что женщина, которая вышла из дома, где было совершено преступление, имеет отношение к этим событиям, можно будет выйти на след истинного убийцы. Давай поедем к комиссару Катлеру, который ведет это расследование. Он прекрасный человек и замечательный полицейский. Он вовсе не заинтересован в том, чтобы засадить за решетку невинного человека.

– Поеду, – вдруг согласился Гретт, – если ты скажешь, что веришь мне. Правда, Мэриэл, для меня очень важно это знать.

– Я тебе верю, я ведь не идиотка. Чтобы придумать такую историю, нужно воображение, а откуда оно у тебя, если... – у меня чуть не вырвалась очередная глупость, – ладно, поехали.

Не прошло и получаса, как мы уже сидели в кабинете Катлера. Робби успокоился. Видимо, ситуация действительно его измотала. После того, как он все рассказал, ему явно стало легче. Комиссар, как и я, отнесся с доверием к тому, что сообщил художник, но это еще больше все запутало. Кроме того, осталось несколько неясных моментов, которые мы могли прояснить прямо сейчас, это были вопросы, связанные не только с убийством модели. Нам нужно было понять, почему кто-то покушался на Роберта Грета? Да и покушался ли? На него ли? Связано ли это с убийством Моник? В этом деле было слишком много фактов, казавшихся бессмысленными. Например, если Гретт случайно оказался в доме, где убили Моник Самерс, то как на месте преступления оказался его пистолет? Если Гретта кто-то хотел подставить, то откуда он знал, что художник будет в это время там, если сам Робби об этом не знал?

И тут я вдруг подумала о том, что Робби ничего не знает про злополучную пиццу!

– Комиссар, вы разрешите задать господину Гретту несколько вопросов? – дипломатично начала я.

– Задавайте, но не забудьте, что свидетелю пока неизвестны факты, связанные с покушением.

– Каким покушением? – заволновался Робби.

– Нам тоже пока известно немногое, – поспешила вставить я, чтобы не упускать инициативу. – Я хочу задать вопрос, который может тебя поначалу удивить, но потом я тебе все объясню. Скажи, ты любишь пиццу?

– Пиццу? – удивился Робби.

– Да.

– Не то чтобы это было моим любимым блюдом, но иногда я очень даже не против. Особенно мне нравится...

– Пицца «Патриссия», – подсказала я.

– Да, там для меня делают особый заказ, но какое это имеет значение?

– Ты не можешь об этом своем заказе рассказать поподробнее? – спросила я, игнорируя его удивление.

– Пожалуйста, только мне все же непонятно... – Робби недоуменно посмотрел на комиссара, – ну, хорошо. Примерно полгода назад я принимал участие в подготовке рекламного шоу, организованного сетью пиццерий «Патриссия», и менеджер этой фирмы пообещал, что каждую неделю в течение года я буду получать пиццу, приготовленную именно так, как я люблю.

– То есть с большим количеством острых приправ, – опять не удержалась я от искушения показать свою осведомленность.

– Да. А что, собственно, случилось?

– Когда ты получил свою пиццу в последний раз?

– В понедельник, но...

– Что «но»?

– Мне привезли совсем не то, что я заказывал, хотя дареному коню, как говорится...

– Ты не стал жаловаться, как я понимаю?

– Я же говорю...

– Что ж, – обратилась я к Эрику, – вы разрешите мне объяснить господину Гретту смысл вопросов?

– Да, я думаю, он должен знать, ведь попытку могут повторить, – согласился комиссар.

– Что вы все загадки загадываете! – вдруг занервничал Гретт. – Объясните, наконец, при чем здесь мои кулинарные предпочтения?