Таинственный мистер Кин

– Знаю, – кивнув, задумчиво произнесла она. – Да, жизнь – вещь странная. Но я не представляю себе, как можно жить и при этом оставаться сторонним наблюдателем.

В голосе ее прозвучало такое сильное удивление, что мистер Саттерсвейт даже улыбнулся:

– Да, вам это представить трудно. Вы – яркая личность, и ваш удел – быть в центре событий. Вы, так сказать, примадонна в театре жизни, и вам всегда будут поручать только главные роли.

– Как странно вы говорите.

– Но я абсолютно прав. С вами что-то происходило и всегда будет происходить. Мне кажется, что в вашей жизни было немало трагического. Или я ошибаюсь?

Дама прищурила глаза и искоса глянула на гостя:

– Если вы задержитесь на острове, то вам обязательно расскажут об одном погибшем здесь англичанине. Во время шторма он полез в море, долго барахтался в воде, а потом огромная волна подняла и бросила его на скалы. Это был молодой, полный сил, красивый мужчина. Когда он боролся с волнами, его молодая жена стояла на вершине и смотрела на него. Но ничем помочь не могла…

– Эту историю я слышал.

– Тот англичанин был мой муж.

Мистер Саттерсвейт от удивления даже вскрикнул.

– Это – его дом. Он привез меня на остров, когда мне было всего восемнадцать. А год спустя погиб. Вы предположили, что в моей жизни могло быть много трагического. А какая трагедия может сравниться с этой? Представьте себе: молодая жена, прожившая в браке всего один год, стоит над обрывом и смотрит, как гибнет ее муж. А помочь любимому человеку бессильна. Представляете, что она должна была чувствовать? Ужас!

– Да, страшная история. Я с вами согласен: ужаснее не бывает.

Женщина, запрокинув голову назад, неожиданно рассмеялась и столь же резко вновь стала серьезной:

– А вот и ошибаетесь. Бывает ужаснее. Например, когда молодая жена смотрит на мужа и хочет, чтобы он утонул…

– О господи! – воскликнул мистер Саттерсвейт. – Вы же не хотите сказать, что…

– Нет, именно это я хочу сказать. Так оно и было. Я стояла на вершине скалы и молилась. Прислуга думала, что я молюсь во спасение. А я, упав на колени, простирала руки к небесам и повторяла: «Господи милостивый, сделай так, чтобы я не желала ему смерти!» Но Господь не внял моим словам. Я смотрела на тонущего мужа и с радостным волнением ждала его смерти. И желание мое в конце концов исполнилось…

Женщина долго молчала, а затем снова заговорила, но уже совсем другим тоном:

– Правда, жутко? Нет, такое не забудется. Сердце мое радостно пело. Да что там говорить, я была на седьмом небе от счастья, что мучить меня уже некому.

– Бедное дитя, – не веря своим ушам, только и сумел произнести шокированный мистер Саттерсвейт.

– Да, тогда я была совсем девочкой, а то, что мне уготовила жизнь, не каждой зрелой женщине под силу. Кто же знал, каким окажется мой муж. Когда мы с ним только познакомились, он был чутким, внимательным, нежным. Мне казалось, что лучше его на свете нет. Когда он предложил мне руку и сердце, я была готова запрыгать от радости. Я гордилась, что стану его женой. Но вот началась наша семейная жизнь. И что вы думаете? Он так изменился! Я не переставала ему удивляться. Все пошло не так… Я старалась ему угодить, но его это еще больше злило. Дело дошло до того, что он начал меня упрекать. Боже, чего он только не ставил мне в вину! Я решила, что он сошел с ума. Казалось, мои страдания доставляли ему радость. Уйти я не могла, поскольку полностью зависела от него. А потом он стал меня избивать, зная, что я беременна. В результате наш ребенок, моя крошка, родился мертвым. Тогда я сама чуть не умерла. А как мне этого хотелось!

Мистер Саттерсвейт издал какой-то странный, внутриутробный звук.

– А затем, как я уже рассказывала, ко мне пришла долгожданная свобода. Причем совсем неожиданно. Приехавшие на остров девушки поспорили, что в такую погоду он в море не зайдет. А ему так хотелось покрасоваться перед ними. И он, глупец, пошел. Хотя стоявшие на берегу испанцы отговаривали его. Вот так все и произошло… А я стояла на вершине скалы и желала ему смерти. Когда он разбился, я обратилась к Всевышнему со словами благодарности.

Мистер Саттерсвейт, желая утешить, коснулся ее руки. Женщина, словно испуганный ребенок, обеими руками вцепилась в его запястье и стала похожа на девятнадцатилетнюю девушку.

– Поначалу все было так хорошо, что я боялась в это поверить, – продолжила вдова. – Дом – мой, я могу в нем жить и никого не бояться. Знаете, родственники у меня все умерли, так что позаботиться обо мне было некому. Но это, наверное, даже лучше. Так я и жила на этой вилле одна, и жизнь казалась мне раем. Да-да, настоящим раем! Такого счастья я не испытывала и уже никогда не испытаю. Представляете, я просыпаюсь и знаю, что бояться нечего. Ни прежнего кошмара, ни оскорблений, ни побоев…

Она замолчала. Молчание длилось долго, и мистер Саттерсвейт вынужден был прервать его:

– А что с вами было потом?

– Что было потом? – словно очнувшись ото сна, переспросила женщина. – Знаете, быть довольным всю жизнь нельзя. Поначалу мне хватало одной свободы. Однако со временем я стала чувствовать себя очень одинокой. Часто вспоминала своего мертвого ребенка. О, если бы он был жив! Мне нужен был кто-то, о ком бы я заботилась, с кем играла бы. Наверное, это выглядит глупо, по-детски, но так оно и было.

– Я понимаю. – Лицо мистера Саттерсвейта оставалось серьезным.

– То, что произошло потом, объяснить трудно, все началось, когда на остров приехал один молодой англичанин. Он остановился в отеле и однажды во время прогулки забрел в мой сад. Увидев меня, молодой человек решил, что я из местных. Неудивительно: в тот день на мне было простенькое платьице, и я выглядела как настоящая испанка. Мне пришло в голову разыграть его. Он жутко говорил по-испански, но понять можно было. Я сказала ему, что дом принадлежит английской леди, которая сейчас в отъезде, а я у нее в служанках. Сказав, что хозяйка обучила меня своему языку, я, коверкая слова, заговорила с ним на английском. Знаете, мне было с ним так интересно, так весело. Короче говоря, мы полюбили друг друга и решили жить вместе на вилле, выдавая себя за супружескую пару. – Она опять замолчала, потом жалобно посмотрела на мистера Саттерсвейта и продолжила: – О, то была самая настоящая сказка! Мне казалось, я вижу чудесный сон.

Пожилой англичанин понимающе закивал. Он прекрасно понимал, в каком состоянии она тогда пребывала и что чувствовала. И возможно, даже лучше ее самой. То было одинокое запуганное дитя, восторгавшееся сказкой, которую сама же и выдумала.

– Он был человеком прямым, с открытой душой и не склонным к романтическим приключениям. Однако ему нравилась наша игра. – Женщина прервала рассказ и вновь посмотрела на мистера Саттерсвейта, словно просила поддержки. – На следующее утро он опять пришел в сад. Но я из дома не вышла, а стала наблюдать за ним через щель в ставнях. Он об этом даже не догадывался и думал, что в доме никого нет. Ведь у нас была назначена встреча. Накануне я обещала ему, что приду, хотя вовсе и не собиралась этого делать. Он стоял и растерянно смотрел по сторонам. Я поняла, что он тревожился за меня. А мне это было так приятно. В тот момент он казался мне самым красивым мужчиной в мире… На следующий день молодой англичанин уехал, и больше я его не видела. Прошло девять месяцев, и у меня родился ребенок. Счастье мое было безмерно: наконец-то у меня появился сын, и не от мужа-изувера, а от человека доброго и ласкового. Единственное, о чем я жалею, – что не спросила имени англичанина. Мне очень хотелось назвать ребенка в его честь. Это было бы справедливо. Ведь он дал мне то, чего мне больше всего хотелось! А он этого даже не знал. Но я часто задавала себе вопрос: а будет ли он рад, если узнает, что у нас родился сын? Ведь наша связь оказалась такой недолгой, а я была для него лишь мимолетным увлечением. Да, не более того…

– А что стало с вашим ребенком?

– Из него получился хороший парень. Я назвала его Джоном. О, это чудесный мальчик! Как бы мне хотелось, чтобы вы увидели его. Ему сейчас двадцать, он учится на горного инженера. Сын – это самое дорогое, что у меня есть. Джон и по сей день считает, что отец умер до его рождения.