Страница 40 из 101
- Как это? - прищурился Василько.
- Так! Именно что так! Своею волей прилепляйся к пути избранному.
- То-то и оно! Восприняли в соблазне сатанинском! Своею, мол, волею. Не своею, неразумный мыслитель, а волею Отца. Он-то как раз об отсечении своеволия заповедал!
- Это уже после выбора будет отсечение.
- Сгинь ты и не гневи меня! Не по тебе сия ноша умственная.
- Был бы ты до конца крепок, не гневался бы. Гнев сомнения питает, - бросил Владимир, собираясь уйти. Лицо его горело, и руки не находили себе места.
- Ты, брат, речешь, сам не знаешь что, - остановил его Всеволод. - Ты предания не уважаешь, а в них смысл. Ведь они передаются потомкам в поучение. Да не все перенять способны словеса мудрости. Вспомни хоть Игоря Северского.
- А что мне его вспоминать?
- Ты читал?
- Читал. А пошто он мне?
- Нет, ты «Слово о полку Игореве» помнишь?
- Да зачем он мне? Это когда было-то?
- Хотя б затем, что в нем и о нашем деде Всеволоде помянуто. Лестно и величаво. А тебе и это ни к чему. Что ж такой у нас?
Игорь велел трубить поход во вторник двадцать третьего апреля. Не случайно выбрал он этот день: память святого Георгия Победоносца, именем которого северский князь был наречен при крещении.
С легким сердцем повел Игорь полки, а потому-то не остановило его дурное предзнаменование - солнечное затмение, случившееся к вечеру первого мая. Войско находилось тогда у берегов Донца. Бояре и воеводы, увидев, что солнце превратилось вдруг в двурогий месяц, поникли головами, и вся верхоконная дружина остановилась.
- Яко луна трех дней... Отчего это?
- Злой дух скрадывает свет Божий.
т Истинно: это чтобы ловить впотьмах в свои сети правоверных христиан.
- Не на добро это помрачение.
- Что и говорить!.. Беда неминучая!
Но и другие суждения слышались от бывалых, много повидавших на своем веку людей:
- Ништо! Случалась уж сколь раз полная погибель солнца, а беды никакой не было.
- Что устроено Господом, мы, смертные, не в силах переменить или избегнуть.
Так и князь Игорь думал. Он восседал на крутогривом белом коне. Алое корзно его развевалось на ветру, золоченый шлем отсвечивал и при затмище.
- Братья и дружина! - воззвал он. - Тайны Божией никто не знает, а знамению всякому - Бог творец. Увидим, что сотворит нам Бог. - Он натянул витые из шелковых красных нитей поводья, сжал бока коня золочеными стременами и первым начал переправу через Донец. Горяча была его речь, и сам он возбужден, нетерпелив, стремителен, преисполнен не терпящей промедления жаждой осуществить замысленное.
На Осколе, притоке Донца, он велел сделать остановку и два дня ждал брата Всеволода, который шел со своей дружиной из Курска. Одновременно выслал вперед сторожу ловить языка и разузнать, где находятся половцы, сколь велика сила их.
После прихода Всеволода объединенное воинство составило более девяти тысяч конных и пеших ратников. Имея столь значительную силу, Игорь уж подумывал: а не пойти ли до самой Тмутаракани, чтобы отвоевать у половцев этот приморский город, принадлежавший Руси и входивший в Черниговское княжество еще со времен Владимира Красное Солнышко?
На реке Сальнице, которую называли еще Сольницей из-за того, что тут проходил путь русских купцов, возивших соль, встретилась сторожа. «Языка» ей не удалось изловить, а вести принесла она тревожные:
- Видели половцев. Число их несметное, все ездят наготове, не только с луками, но и с греческим огнем!
Выслушав перепуганных лазутчиков, Игорь спросил:
- Что будем делать, князья?
И Всеволод, и Святослав, и шестнадцатилетний сын Владимир, тоже полковник, командовавший своим Пу- тивльским полком, — все в один голос отвечали, что если, не бившись, возвратиться восвояси, то стыд будет хуже смерти, что надо непременно ехать на милость Божию.
- Поедем, батюшка, поедем! - просил самый младший сын Игоря, девятилетний Олег, которого первый раз взяли в боевой поход и которому не терпелось увидеть настоящее сражение и - беспременно! - отцову славную победу.
Ехали всю ночь и утром, ближе к обеденному времени, встретились с полками половецкими.
Поганых было, и верно, число несметное. Они находились на другом берегу речки Сююрлия, готовы были, как видно, немедленно принять бой, однако же лишь на своей стороне. И русским воинам не хотелось лезть в воду, отдавая противнику преимущество, ставя себя в невыгодное положение.
Оба войска стояли в раздумье, обменивались грозными ругательствами, перестреливалась из луков, не нанося супротивнику никакого урона.
Игорь принял решение:
- Братья! Мы этого сами искали, так пойдем.
Русские князья выстроили шесть полков; посредине занял место полк Игоря, по правую его руку - полк брата Владимира, по левую - племянника Святослава, а напереди полк сына Владимира с отрядом ковуев - наемных степняков, которых звали еще Черными Клобуками, их прислал двоюродный брат Игоря Ярослав Черниговский, сам уклонившийся от похода. Перед ковуями Игорь поставил лучших стрелков, собранных из разных полков, они-то и начали битву, выпустив дождь стрел. Тем временем конные дружинники начали переправу. Хоть и было вешнее половодье, речка оказалась мелкой, а дно прочное, из гальки и песка. Конные дружинники, не перестраиваясь, сразу же вступили в сечу. Напор их был столь решителен и могуч, что половцы дрогнули и, оказав очень слабое сопротивление, обратились в бегство. Передовой полк пустился в погоню, избивая бегущих, хватая оплошавших в плен. Князья Игорь и Всеволод ехали шагом, не распуская своих полков.
В руках победителей оказалось много пленных воинов, их жен и детей, все половецкие вежи и повозки. Сколь неожиданно легкой оказалась победа, столь же удивительно богатой добыча: много узорочья - наборных украшений из камки, бисера и жемчуга, аксамита - плотной, ворсистой, очень дорогой ткани, идущей на княжеские и церковные одежды, а также разного цвета паволоки - китайского шелка, а еще - золото и серебро, украшения с многоценными камнями. Разных одежек, одеял, подушек и утвари было столь много, что ими начали застилать берег для ночлега и даже мостить топкие, тинистые подходы к воде.
Три дня воины праздновали победу, отовсюду слышались ликующие слова:
- Братья наши с великим князем Святославом ходили на половцев, бились с ними, побеждали даже, однако сами все озирались на Переяславль. Мы же вот - в самой земле половецкой!
- Поганых здесь перебили, теперь поедем за Дон, там под корень истребим вражье семя.
- Истинно! Если там тоже победим, то и лукоморье повоюем, куда и деды наши не хаживали!
- Да, да, возьмем до конца свою славу и честь!
Слушая захмелевших от успеха и вина воинов, наблюдая, как приторочивают они к седлам захваченные богатства, как стреляют по кустам с красными девками половецкими, князь Игорь испытывал сомнения.
Ему не впервой было приводить полки в степь, больше того - он чаще, нежели кто-либо из других русских князей того времени, ходил на половцев (до этого еще в 1168, 1171, 1174, 1183 и 1184 годах), и человеком он был зрелым, и мужества ему было не занимать стать. Но в пятницу десятого мая он посчитал поход свой успешно завершенным и хотел, оставив ложные костры, заворачивать коней назад - вон из половецкой опасной степи. Он собрал князей и объявил:
- Бог дал нам победу, честь и славу. Мы видели полки половецкие, их было очень много, но все ли они собраны? Этого мы не ведаем, а потому пойдем в ночь домой.
- Давай переночуем до завтрева? - предложил Всеволод.
Возражал и Святослав:
- Я далеко гонялся за половцами, и люди, и кони сильно притомились.
Не хватило у Игоря твердости, поддался он уговорам неразумных своих соратников - брата и племянника.
Стражники жгли костры всю короткую ночь, внимательно вглядывались в темень, воины оградили себя воткнутыми в землю удлиненными и заостренными книзу красными щитами.