Страница 11 из 101
... Исполнив сеи родственный долг, Мстислав угомонился. Хотя жизнь без борьбы и подвигов по-прежнему претила ему. Новгородцы звали его на стол, Мстислав выказывал скромность и отнекивался, разумеется, со многими приличествующими речами. Как-то, между прочим, образумил мечом гордых угров, а затем поселился в своем Галиче, жизнь его потекла мирно и, следовательно, скучно...
И вдруг весной 1223 года сторожа, несшая дозор на границе с Диким полем, донесла, что движется к Галичу вборзе половецкое воинство. Мстислав даже обрадовался и взбодрился, у него завсегда первая мысль: испепелю!
Но чем ближе степняки, тем непонятнее донесения сторожи. Сначала известно стало, что воинство идет со множеством скота - не только с лошадьми, но и с волами, верблюдами, овцами. Потом выяснилось, что и своих жен с детьми везут. А еще ошеломительнее стало сообщение, что предводительствует походом степняков знаменитый хан Котян, на дочери которого Мстислав Удатный был женат, с которым жил в мире и дружбе и чью внучку изъял у супротивного мужа ее Ярослава. Последний вестовщик, примчавшийся с ближней заставы, принес сообщение неожиданное и вовсе:
- Они кабыть не ратью идут, а бегом бегут от кого-то.
Так и оказалось.
Обычно степенный и уверенный в себе хан Котян сейчас выглядел подавленным и беспомощным. Поднявшись по ступеням высокого крыльца в княжеский терем, он тяжело споткнулся, так что с ноги его слетел сапог, короткий, чуть выше лодыжки, с гладкой, без каблуков, подошвой. Случись такое раньше, он бы величественным мановением руки призвал слуг, и те бы, ревностно подобостраствуя, подхватили сафьяновую изузоренную обутку с меховой опушкой и загнутыми носками, с великой бережностью всунули в нее босую ханскую ногу. Сейчас Котян не стал звать слуг, опустился на ступеньку ниже, присел, отводя в сторону короткую кривую саблю, и с кряхтеньем сам натянул сапог.
Мстислав поспешил к тестю, подхватил его под локоть. Пока поднимались вместе, рассмотрел, что красная, шитая золотом и подбитая лисьим мехом накидка хана закидана грязью, а широкий отворот рукава оторван и мотается на нитке. Никогда еще не доводилось видеть в таком виде важного хана. Знать, что-то из рук вон приключилось.
В тереме Мстислав усадил Котяна на пристенную лавку напротив широких окон. Через слюдяные полотна лился теплый солнечный свет. Котян прищурил глаза, брови у него сошлись на переносице в тесьму, и Мстислав впервые отметил про себя, что брови у хана белесые, как бы пропиленные. Перевел взгляд на свисающие с плеч косицы - они желто-соломенные, как и вплетенные в них золотые шнурки. Из-под островерхой с шишаком шапки тестя выбились и прилипли ко лбу мокрые прядки волос, и они - тоже под цвет отвеянной лузги, половые.
Глядя, как в задумчивой оторопи тесть вытирает катящийся пот, Мстислав гадал, с чем пожаловал этот гость не гость, скорее беглец. Но впрямую спрашивать не приличествует. Сначала надо показать радость, дружелюбие, чары подать, то да се. Потом как-нибудь ловко и возвышенно ввернуть, какая, мол, удача, хан, твоя внучка, а моя дочь опять с нами, а почему такая удача произошла, пропустить как несущественность, потому что Мстислав и сам не знал, что ему делать с этой постоянно плачущей внучкой- дочерью, куда ее пристроить.
Сие затруднение нарушило и переменило ход его мыслей, и Мстислав, вместо того чтоб распорядиться насчет вина и квасов сладких, и черствых, и выкислых, произнес совсем не к месту:
- Вот почему вас половцем-то прозвали!
Котян вскинул на него взгляд, утонувший в темных веках:
- Где супруга твоя? Жива она?
- Она жива и находится в другом месте. — Простой вопрос привел Мстислава в замешательство, потому что про супругу свою он как-то мало помнил, а поскольку они сейчас с Феодосией в совместных слезах пребывают, то пускай покамест сидят в скрытности, пока не просохнут и не сделаются способны обрадоваться приезду Котяна. Поэтому язык у Мстислава говорил сам по себе, без участия разума: - Смотри-ка, я русич, а темен волосом, ты степняк, а рус?
- У кипчаков каждый второй такой половый, не я один, - с некоторым удивлением ответствовал тесть, - а ты здоров ли сам, князь?
Мстислав веселым видом пояснил, что вполне, но слезть с рассуждения о мастях не смог:
- Я тоже поседел, Котян дорогой, все заботы, походы, победы. С победами - пиры и новые нужды грядут. Так что мы с тобой, половый с соловым, под стать. - А сам подумал: «Что же такое я несу?!»
Котян как бы угадал его мысль и не спрашивал более, здорова ли другая княжеская родня и благоденствует ли земля Галицкая, сморщил лицо, отчего стал похож на старенькое дитя в обиде:
- До того ли, зять! Ворог в земле нашей объявился. Все на конях борзых, все мастью черны, будто воронье. За подмогой я к тебе.
- Ну что же, - беспечно и готовно отозвался Мстислав. - Видали мы всяких, вороных и рыжих. Сейчас возьму малую дружину в девяносто копий... Поедем разомнем силушку!
- Да будет тебе, нетто это сила - девяносто копий?
Князь выразился, что по говну и черепок.
Котян не согласился:
- Охолонь и послушай меня. Враг неведом и столь силен, что и всем твоим ратникам не сладить в одиночку. - Видя недоверие Мстислава, тягостно вздохнул и добавил: - Данила Кобякович и Юрий Кончакович - оба головы сложили.
- Да ты что? В этакое поверить невозможно... оба хана могущественны и славны... всю жизнь в походах да ратях... Могло ли случиться такое? Ведь оба крещение приняли?
- Аль крещение от смерти уберегает? - устало обронил Котян, стряхивая пыль с уцелевшего рукава.
- И все-таки поверить не могу, - глухо повторил Мстислав. Хотя и не слишком жалко было Кобяковича и Кон- чаковича, однако же странно...
- За нами бежит... ну, следует за нами, по нашему следу, значит, идет наш половецкий батату р. Он самовидец всего, от него и вызнаем, - тонея и оседая голосом, жаловался Котян.
- Что же это все-таки за воронье?
- Алан с гор прибег к нам, сказывает, что не таурмены они, не печенеги. А зовут - татарове.
Мстислав слушал рассеянно, уже прикидывая про себя, одолеть ли врага своими силами и взять славу на себя или послать известие по другим русским землям. Азбуку ратную он смолоду очень знал, и сейчас что-то говорило ему: надо звать всех на совет. Решение скорое и верное. Но - эх! - спотычка. Кого всех? Южные, украйные князья, знамо, придут. А Всеволодовичи?.. Уж лет пять, как схоронили Константина, Юрий опять на престол вскарабкался, Ярослава в Новгород впятил. Зря Мстислав Удатный отказался от чести, когда зван был туда на княжение. Ну, да что теперь!.. Приедут ли братовья битые, надежды мало. По всем княжествам их срам и бесчестие известны. Какие полки положили на Липице! Самого Мстислава победить чаяли! Смех всеобщий, да и только! Но сейчас спотычка. Скорее всего, не приедут. Позвать, однако, надо: давайте обратно заодин выступим? Каков враг, не вем. Но половцы сильно спужались и притекли со стадами и с бабами, а также и детями искать моего покровительства.
- Созовем княжеский съезд, а там, глядишь, и богатур ваш подоспеет.
Ладонь об ладонь. Гридин-телохранитель вошел в тот же миг:
- Приказывай, государь!
- Тысяцкого сюда! Сейчас, Котян, почнем дело славное без промедления.
Главный воевода Домамерич тут же явился в готовности, склонял стройный стан во внимании.
- Запоминай, Домамерич. Ноне же отправь гонцов одвуконь к Мстиславу Киевскому, Мстиславу Черниговскому, Мстиславу Немому Пересопницкому... Вот Четыре Мстислава соберутся... И иных князей кличь: Данилу Волынского, Михаила Всеволодовича, всех сынов Всеволода Чермного. Съезд созываем, опасный враг надвигается.
- В Галиче у нас съезд? - осторожно спросил Домамерич.
Князь слегка запнулся. Конечно, надо бы в Галиче! Все придут по зову Удатного, его чтя, а не этого беспомощного старца в разоренном и заплошавшем Киеве. Как оставил сей славный град Юрий Долгорукий, а потом сын его, Андрей Боголюбский окончательно бросил, даже ляхи осмелели и дважды грабили Киев. Но обычаи надо уважать, обычаев надо держаться по старине. Поэтому собираться следует в Киеве, у старшего князя.