Моя Святая Земля

- Холан, милый, - сказал он ласково, - вы что, голубчик, забыли, с кем разговариваете? Вы что же, дружок, искренне считаете, что я позволю кому-нибудь из ваших уродцев до меня дотронуться? Да я же, мессир золотой, их сперва положу, а потом подниму - и вы с ними, с мёртвенькими, уже договориться не сможете. Даже если пообещаете увеличить жалованье.

Шеф Тайной Канцелярии был потрясён. По его лицу Марбелл понял, что тот и вправду забыл. Вернее, привык к постоянной приниженности плебея в королевской свите - и события последних часов отвлекли. Недопустимая ошибка.

- Дай пройти, Холан, - приказал Марбелл. - Не делай глупостей.

Шеф шпиков сделал шаг назад.

- Вали-вали, - бросил Марбелл и прикрикнул на лакеев. - Что встали? Несите к лестнице, да осторожно!

Холан опозорился вдрызг, но Дамьен оказался более сообразительным. Он выскочил на задний двор без плаща, в туфлях, с самым отчаянным лицом:

- Бог мой, Марбелл, дорогой друг, вы хотите оставить дворец в такую минуту?!

- Слишком много шума, мессир, - кротко ответил Марбелл. - Дорогой Дамьен, идите в помещение, простудитесь - что-то похолодало...

С чего бы, действительно, так внезапно ударил мороз? Ну, надо быть простецом, чтобы не сделать выводов: портал в преисподнюю схлопнулся с чудовищным грохотом, а багровые зарницы над Малым Замком были отлично видны с дворцовых башен. Марбелл всё отлично понял; очевидно, он понял единственный во дворце, а может, и в столице - но до прочих ему не было дела.

Как бы ни обернулось - больше не будет ничего хорошего.

- Как же вы можете бросить меня, когда я так на вас рассчитывал? - горестно спросил Дамьен. - Мало того, что вы бросили нас, когда всем так нужна была ваша помощь - дали государю уехать с этими... А ведь мы, простые смертные, в сущности, ничего не могли поделать с проклятым, с изменником - без вас...

- Но, Дамьен, - промурлыкал Марбелл, чувствуя одновременно наслаждение и злость, - ведь вы должны бы были обратиться к священникам... ах, у них бдение по Иерарху, конечно-конечно! Вот незадача...

- Нет, только вы...

- Меня грозились сжечь в корзине с кошками, а я не выношу кошачий запах.

- Объясните же, дорогой Марбелл, что происходит! Двор в ужасе...

- Сожалею. Я уже ничем не могу помочь. Я слишком поздно понял, что мне не по чину внимание таких важных особ, как вы, прекрасный мессир. Я - просто плебей, несчастный алхимик и лекарь; в любом случае, как ни повернётся жизнь, все камни полетят в мою голову.

Дамьен понял, что нужно менять тактику.

- Вы покидаете страну? - спросил он деловито.

- Возвращаюсь в Междугорье, - солгал Марбелл. - Для научной работы нужно уединение.

- Вам, вероятно, понадобятся средства на дорогу? За консультацию вы могли бы получить небольшое вознаграждение... как алхимик.

Марбелл остановился, обернулся, поднял бровь:

- Небольшое, вот как...

- Двадцать тысяч, - выдал канцлер чудовищную цифру.

Марбелл улыбнулся:

- Пятьдесят.

- Немыслимо.

- Милый Дамьен, речь пойдёт о шкуре. Моей и вашей. Не спорьте, не надо. Если мои услуги вам не по карману, я, пожалуй, пойду...

Канцлер судорожно вдохнул.

- Хорошо.

Марбелл проследил, как ящик грузят в дормез.

- Наличными.

- Зайдём ко мне, - кивнул Дамьен с новым вздохом.

Марбелл пошёл за канцлером в его рабочий кабинет, прислушиваясь к Дару. Дар жёг изнутри, вызывал зуд в затылке, отвратительные ощущения в позвоночнике - смотрят в спину, смотрят! - но тянущей боли смертельной угрозы Марбелл пока не чувствовал.

Следят, но боятся.

Удивительно, думал Марбелл, как душно во дворце. Под открытым небом вместе с морозом вдыхается нестерпимо прекрасное, прямо-таки переполняющее ощущение чистоты, вымыли детки Святую Землю, добела выскоблили, любовью благого, кровью проклятого, золой Алвиновой жизни, до блеска - а здесь, в королевской резиденции, всё по-старому, будто и не произошло ничего.

Ад впитался в стены? Кто бы мог подумать, что так бывает...

В кабинете Дамьен ткнул пальцем в кресло у камина:

- Присядьте тут, Марбелл.

Ну, да, конечно, не годится показывать захожим некромантам, где деньги лежат. Марбелл сел и подождал, пока Дамьен вскроет какие-то свои тайники за его спиной. Дар лежал на дне души, как огонь под пеплом - канцлер не собирался причинять некроманту вред, видимо, и впрямь решил заплатить за услуги. Ну что ж, Марбелл - полезный...

- Взгляните, - буркнул канцлер холодно и сухо.

Марбелл повернулся.

Не золото. Кожаный мешочек с чудесными бриллиантами, сияют на ладони Дамьена, как роса на траве, умилительное и прекрасное зрелище.

- Двадцать пять штук, - голос канцлера дрогнул. - По две каждый.

Может быть, и ложь, может, и дешевле. Марбелл никогда не был знатоком ювелирных тонкостей и цен на камешки. Но настоящие и красивы на диво, а бриллианты чистой воды - вещь в хозяйстве незаменимая. Даже если они стоят изрядно меньше полусотни тысяч, пригодятся для сложных обрядов.

- Ладно, - весело сказал Марбелл. - Я возьму, вы меня убедили.

- Пойдёмте, - тут же сменил тон Дамьен. На приказной.

Ага, подумал Марбелл, мне заплачено, значит, мной можно помыкать... Ну хорошо, пока - пускай, решил он и снова пошёл за канцлером - в Зал Совета.

Во дворце было поразительно многолюдно. В приёмной толкались какие-то мутные ребятки, одетые слишком хорошо для их плебейских рож, чьи-то женщины, офицеры... шелупонь в ужасе, подумал Марбелл, те, кто пил ад, как сивуху, чувствуют себя плохо, им маетно, тяжко - и где же тот, кто мог бы всё это облегчить... Государь-то в отъезде, а когда приедет - если приедет - эти бедолаги будут сильно разочарованы.

В Рубиновой гостиной необычно пахло пудрой, крепкими духами и женским потом: там оказались жена Дамьена и жена прокурора в обществе целой толпы своих фрейлин, в слезах и нюхательной соли, в туалетах чересчур простеньких для таких важных особ - они обхаживали и герцогиню Тиссу, супругу Наджела, очень пышную и блистательную на их фоне, в королевских гербах с ног до головы. Марбелл мысленно закрыл глаза рукой: похоже, и демон, и благой уже считаются мёртвыми - и Наджел, заштатная, замызганная и задрипанная хиленькая ветвь дома Сердца Мира, вдруг оказался исключительно важной персоной.

Королевский дом, благая кровь, три раза "ха-ха-ха". Небось, судорожно разыскивают подходящего младенца среди всей своей родни, подумал Марбелл, не зная, хохотать или ужасаться жадности, дурости и подлости вельмож. Им только показалось - но они уже готовы.

Король ведь умер, а? Ну, вдруг? У них тут, очевидно, сердца поют оттого, что отменили свадьбу, оттого, что Иерарх так славно отдал душу тому, кто её взял: никакой супруги, никаких детей, даже потенциальных, условных - ах, какая красота...

Марбелл с грохотом распахнул дверь в Зал Совета - и присутствующие аж подпрыгнули в креслах.

- Ох, Господи! - сорвалось у генерального прокурора. - Это вы, Марбелл? Какая радость...

- Можно начинать, - позволил канцлер из-за спины некроманта.

Марбелл оглядел Зал, стол - и смешанное чувство злорадства, презрения и чего-то вроде стыда за всю аристократию чохом усилилось многократно. Канцлер уселся на своё привычное место, прокурор сдвинулся на несколько кресел дальше, маршала было не видно и не слышно, герцог Наджел расположился в кресле Марбелла, рядом с пустующим местом короля. Шеф шпионов не пришёл вовсе - оплакивает промах или чинит козни, мелькнуло у Марбелла в голове - не было и ещё кое-кого из принятых при дворе, зато вокруг Наджела вдруг оказалась целая толпа его родни, какие-то захолустные барончики с капелькой благой крови, уже давным-давно сошедшей на нет. Главными из этой банды кандидатов на капельку власти смотрелись двое сыновей Наджела - молодые люди слащавого и жестокого вида, с такой же бабьей неопределённостью черт, как и у их папаши.