Страница 23 из 73
№ 53
Париж. Четверг, 17 декабря 1835 года
Моя мать разрешилась от бремени. Она родила сына, его записали под именем г-на и г-жи Гелль. Все обошлось как нельзя лучше, только все очень удив-
92
лялись моей прыткости: я вчера была на вечере у королевы, а нынче в ночь, говорят, родила. Королева мне прислала сто тысяч франков и обещала быть крестною матерью. Я с ума схожу от Даморы Чинти. Пирожки у Феликса в пассаже «Панорама» просто объедение. Я часто заезжаю к нему, возвращаясь с прогулки. Я тебе только скажу, так ты меня поблагодаришь1.
№ 54. ДЕВИЦЕ МЮЕЛЬ
Понедельник, 21 декабря 1835 года
Я уже нынче опять танцую и кокетничаю напропалую с Демидовым. Принц Жуанвильский очень этим недоволен. Морни все на охоте. Демидов увивается около меня, но я все выше и выше поднимаю торбу2. Очень забавно, до какой страсти может доходить человек. Завтра я с ним верхом еду. Погода стоит чудная. Я ему все твержу, что я его сестра, а сама в этом немного сомневаюсь; впрочем, Тюфякин в этом не сомневается, моя же мать клянется, что нет. Тюфякин сам был в связи с матушкой в 1827—1828 году. Как это все странно. Он меня предостерегает, чтобы я не вступала в связь с моим братом. Это страшный грех, говорит Тюфякин самому Анатолю. Анатоль еще пуще меня любит. Я, право, в ужас прихожу и рада бежать на край света. Неужто это дипломатические, тюфякинские хитрости? Наполеон обругал раз Тюфякина за подобные интриги и в извинение сказал очень умную вещь: я не знал, что всякий болван в России князь3.
Демидов уверяет, что он знал моего отца, очень благородного человека, проживавшего на Мартинике, и помнит, как меня ребенком мать вывезла с этого острова года через два после смерти отца. Это было в 1826 году; он тогда состоял на службе у отца Демидова, он хорошо его помнит. А всему этому причина Морни. Он играет моей любовью, как мячиком. Вчера я рыдала и заливалась слезами, когда вошел граф
_______________________________
1В оригинале, приводимом переводчиком в тексте в скобках, стоит: Vous m'en do
2В подлиннике сноска: je lui tiens la dragee haute.
3В подлиннике перевода сохраняется французский текст: je ne savais pas que tout faquin etait Prince en Russie.
93
д'Альбон. Он меня рассмешил. В каком состоянии мои нервы, просто ужасно! Я ожидала Морни, велела ему сказать, что меня дома нет. Карета д'Альбона стояла у моего подъезда. Герцог Орлеанский вернется из Алжира к новому году.
№ 55. АДМИРАЛУ МАКО
4 февраля 1836 года
Талейран обедал у короля 3-го и говорил о наших делах. Вы уже знаете по телеграфу о перемене в министерстве. Я буду покойна, когда Лакав-Лаплан получит портфель. Одна моя забота, чтобы ты устроил надежно наши дела и вернулся к нам морским министром.
№ 56. (ПОЛИНЕ МЮЕЛЬ)
Понедельник, 29 февраля 1836 года
Я была как дома у графини Л<егон> и имела к ней вход во всякий час дня и ночи, когда графиня не была занята посторонними. Я зашла к ней вчера утром в одиннадцать часов. Она еще спала, но проснулась, как я вошла, и мы дружески поцеловались. Ее корреспонденция лежала еще нераспечатанной на ночном столике. Она распечатала несколько писем и начала читать вслух. Морни ей рассказывал мою связь с герцогом Орлеанским, герцогом Немурским, принцем Жуанвильским, князем Тюфякиным, Анатолем Демидовым и д'Альбоном, который у меня был первый раз в жизни. Тут я закричала: он лжец! Морэн эту сцену нарисовал в литографировал с подписью: «он лжец»,— слова, сорвавшиеся у меня с языка. Он сознавался, что был со мной в связи, и обвинял меня, что я бросилась к нему на шею в истерическом припадке. Он ее умолял склонить меня к отъезду, написать к матери, пригласить г. Керминьяна. Я невольно усмехнулась — он совершенно был без ума от ревности. Графиня Л<егон> меня прогнала из комнаты, увидя и поняв мою улыбку, зардевшись от гнева и с белой точкой на конце носа, признаком ее бешенства. Я тотчас поехала к Жиске и предупредила его. Он мне обещал дать знать, если что-нибудь будет нового. «А об этом деле беспокоиться нечего. Что у вас, танцуют сегодня? Я к вам приеду».
94
Я тут только вспомнила, что мне пора торопиться домой. С какой стати было писать это письмо? Решительно не понимаю. Я неглижировала им в последнее время. Я все готовила к разрыву. Он все на охоту ездил. Я ему не раз предлагала разойтись. Связь с графиней Л<егон> У него затевалась давно. Я примечала, что что-то неладно, но подозревала совсем другое. Л<егон> с ним заодно, это очевидно. И она и он меня хотели с рук долой. Они оба знали, что я вела переговоры с Решид-Эффенди. Неужели из одной ревности ко мне они сошлись вместе и решилась на такую пакость?
№ 57. ДЕВИЦЕ МЮЕЛЬ В ЭПИНАЛЬ
Четверг, 3 марта 1836 года
Графиня Л<егон>, как подлая шпионка, передала мои письма Жиске. Он мне их тотчас привез, и я с полной благодарностью приняла его драгоценный подарок. Вечером перед партией у Тюфякина мы имели с ней горячее объяснение. Я почти у нее глаза выцарапала. Она мне с большим хладнокровием доказывала, что две женщины, как мы, не должны, не можем ссориться. Она вышла со мной вместе в другую комнату и вручила мне пакет с пятьюдесятью тысячами франков. «За ваши сочинительские труды»,— сказала она мне, и мы нежно обнялись. Мои труды были несомненны, и она мне за них заплатила едва ли дорого. Я рекламировала о ней во всех журналах, да три года усердной переписки, если все это вместе взять, так, право, не дорого.
— Я очень рад,— сказал Тюфякин,— что вы помирились, я страшился за Адель. Она готова была вас вызвать. Адель меня бросает,— и навзрыд заплакал.
№ 58
Суббота, 5 марта 1836 года
Я без ума от Даморо Чинти. Она меня прельстила, обворожила. М-mе Л<егон> говорит, что она мне в матери годится. Если бы моя мать была, как она, или она была бы моей матерью, я была бы очень счастлива.
— Полноте, вы не понимаете, что вы говорите.
— Это я говорю между нами.— Я хотела уколоть
95
графиню и возбудить ее ревность, афишируя Чинти. Успокойся, моя прекрасная: Чинти мне уже начинала надоедать. Последние дни мои я проводила в моем ателье. Я сдала мою квартиру и все вещи перевезла в Компьен, лошадей моих я отправила туда же. Я живу гризеткой, обедая в ресторанах. Это очень забавно. Часто бывают самые неожиданные встречи.
№ 59. АДМИРАЛУ МАКО В БРЕСТ
14 марта 1836 года
В большой опере давали в первый раз «Гугенотов». На бале у Ротшильда — герцоги Орлеанский и Немурский. Первый мне обещал свой нейтралитет. И это много. Чего оно мне стоило! Второй обещал свою поддержку — и это мне стоило не дешевле. Я рада за тебя в огонь и в воду. Хочешь, я поеду в Мартинику?
№ 60. Ф. В. БУЛГАРИНУ
Париж, 4 апреля 1836 года
Нынешнее заседание Палаты депутатов было очень шумно. По представлении нескольких отчетов о проектах законов, касающихся до местных выгод, и двух проектов законов подобного же содержания, представленных министрами внутренних дел и коммерции, взошел на кафедру министр финансов для прочтения Палате официального сообщения. Он объявил, что министерство предлагает обложить податью свекловичный сахар и что сия мера признана правительством необходимой уже с давнего времени. Он сказал, что правительство, отлагая предложение сего закона, нарушит свою священную обязанность, потому что государственные доходы с сахарного производства, простиравшиеся в прежние годы до 60 миллионов, в прошлом году составляли только 31 миллион. Вслед за тем министр представил Палате, что новый проект имеет целию отвратить совершенное падение колоний, и прочитал проект закона, состоящий из четырнадцати статей. По возвращении графа д'Аргу на свое место произошло во всем собрании неописанное волнение. Многие депутаты северного департамента приблизились к скамье министров, и по их телодвижениям можно было заключить, сколь они