Страница 22 из 73
— Вы хотите сказать,— отвечал ему князь,— ваш дядя Тамерлан.
№ 43
Компьен. Понедельник, 17 августа 1835 года
Я пригласила герцога Н<емурского> обедать в Вилла Нова.
№ 44
Среда, 19 августа 1835 года
Уже в прошлом году, в феврале месяце, разнесся слух, что князь Василий Долгорукий, обер-шталмейстер царя и директор театров, обвенчался в Казанском соборе с молодой французской актрисой Эжени Форже, которая три года тому назад играла в Лютихе. Эта свадьба очень не понравилась царю, который видит с негодованием, что огромное миллионное состояние перейдет в руки француженки. Князь ей дает в приданое три миллиона франков. Я об этом говорила с Тюфякиным. Он мне очень успокоительно сказал:
88
— Это вздор, и я ему не наследник, а скорее он или сын его, Сережа, мой настоящий преемник.
Теперь пишут, что действительно князь Сергий наследник и что на имение Тюфякина наложено запрещение по причине его мотовства. С чем же я буду? Хорошо, что у меня не одна струна на моей гитаре.
№ 45
Компьен. Понедельник, 24 августа 1835 года
Я семь дней провела с Даморо Чинти.
№ 46
Компьен. Понедельник, 26 октября 1835 года
У меня гостит Полина; что за дивная девушка! Она у меня пробудет по 1 ноября. Я стараюсь их сблизить с Деложем. Она со всяким согласна, только чтобы деньги были. Делож не прочь, а все за мной ухаживает. Полина сильно кокетничает с Демидовым, но из этого ничего не выйдет, т. е. брака. У меня собираются охотники, я каждый день езжу на охоту. Герцог так привык ко мне, что почти не выходит из дома, кроме моих служебных часов у Тюфякина. Он все живет в Компьене. Я в два часа уезжаю верхом на охоту, а Полина забирается ранее — она уезжает с шести часов утра. А нынче у меня бал — и какой! У меня был на днях муж мой. Я ему очень обрадовалась и три дня провела взаперти. Последствия были для него ужасны. Мы решили, наконец, разойтись и положить море между нами. Он уезжает на торговом судне из Марселя около 2 октября, но этого нельзя сказать вперед. Как это странно! Я все-таки добилась своего. Герцог Орлеанский уезжает в Алжир. Он снова у ног моих. Маршал Клозель отправился его встречать. Подождем немного.
№ 47
Компьен. Понедельник, 26 октября 1835 года
Я вернулась из Лондона, где имела важные поручения от самого короля. Мы вернулись с Немурским в ночь с 5-го на 6-е октября. Я провела целый месяц в Лондоне. Я не на шутку влюбилась в Демидова, но все держусь Орлеанского и отчасти герцога Немурского, и
89
если на откровенность пошло, то и герцога Монпансье, и графа Морни, а Демидову держу торбу повыше — пусть аппетит возбуждается. Я их держу в ожидании. Чего? Спроси их сама — они, может быть, скажут. Я на седьмом месяце беременности. Когда нужно, я надеваю мою мантилью и ноги протягиваю от усталости. Меня так крокировал Морэн, и я отослала в редакцию «Дамского журнала» вместе с наброском, представляющим Демидова и Морни. Они оба очень схожи и явились под 31 октября. Я на прощанье даю нынче бал; королева бельгийская обещала быть.
№ 48
Париж. Вторник, 3 ноября 1 835 года
Я рассталась с Полиной; мы много плакали на прощанье. Компьен мне совершенно опротивел без Полины. Я танцевала вчера у Тюфякина до упаду. Морни был на охоте, а Демидов в первый раз явился и был очень мил и предупредителен. Мать моя приобрела от некоего Дезорма негритянку, которая после бани оказалась белокожей. Она очень бесилась, хотела отдать Дезорму, который дает свои представления в Порт-Сен-Мартен, но я ее отговорила. Впрочем, я не очень люблю подобные забавы. Мое дело совсем другое, я держу настоящую школу для юных певиц и танцовщиц; я их кормлю, одеваю, трачу много денег на воспитание и стараюсь их сбыть, чтобы возвратить свои затраты. Я предупредила Жиске, он только усмехнулся. «Не мешайте г-же Герио забавляться». Морэн их обоих крокировал, они помещены в «Дамском журнале» от 10 ноября. Мать моя все преследует меня, говоря беспрестанно о Демидове; я уверена, что и девочка взята с коварным намерением. Я ей сказала, чтобы отвязаться от нее, что если мне Демидов даст двести тысяч франков, так я еще, может быть, и подумаю. Я это записала, возвращаясь от Тюфякина, для памяти.
№ 49
Среда. 4 ноября 1835 года
Я получила формальное приглашение состоять при театральной школе султана Махмуда в качестве главной надзирательницы с платежом по девятисот тысяч пиаст-
90
ров в год и на готовом содержании. Мне поручено приискать двенадцать молодых девушек на готовое содержание и обратить особое внимание на их внешние качества. Единовременно, по окончании шестилетнего контракта, они получают на руки по шестидесяти тысяч пиастров каждая, с доставкой в Марсель или Триест на счет султана. В случае смерти до шестилетнего срока (ассигнованные суммы) остаются в пользу учредительницы. Контракт заключается на три года; подписал контракт Пертеф-паша. Я получила от моего мужа самые одобрительные отзывы о затеваемом деле. Мои переговоры шли через посредство Решида-Эффенди. Я жалованье уже получаю с 1 мая, т. е. с той минуты, когда я дала слово и приступила к личному составу школы. Герцог Орлеанский уезжает в Алжир. Я ему сопутствую на остров Корсику. Прошу это держать в тайне. Решид будет сам в половине декабря.
№ 50
Воскресенье, 8 ноября 1835 года
Я объявила Тюфякину, что я подписала договор мой с султаном; он все не верил, когда я его предупреждала. С ним договор мой кончается через неделю. Он меня умолял остаться с ним по-прежнему; я ему сказала, что матушка будет беречь его, что она отлично поведет школу и гораздо охотнее возьмется за это дело. Я обещала ему остаться на некоторое время, показав ему письмо из Смирны, куда мой муж, после жестокого кораблекрушения, больной, прибыл почти в одной рубашке. Он меня уговорил остаться с ним еще шесть месяцев и дал мне не в зачет жалования десять тысяч франков, которые я немедленно переслала мужу. «Упаси боже, чтобы я препятствовал вашему счастию»,— и старик зарыдал. Я Решиду сказала, что раньше мая не уеду. Он совершенно одобрил мои соображения относительно необходимости приготовлений и сказал, что раньше июня и не ожидают в Константинополе.
26 ноября гр. Матушевич, участвуя в скачке с препятствиями в Круа де Берни, сломал себе шею, перепрыгивая довольно опасный забор; его вынесли замертво. Ему во всяком случае будет не хорошо: царь Николай не любит, чтобы русские заживались в Париже, а он то и дело, что в Париже. Он где-то секретарем,
91
в Лондоне или в Неаполе, право, не знаю. Он слывет за умного человека. 27 ноября герцог готовится в экспедицию против Маскары.
№ 51
Париж. Вторник, 8 декабря 1835 года
У графини Л<егон> сегодня бал. Я танцовала (так в книге - Д.Т.) до упаду, хотя гримировала себя беременной. Все шепотом говорили обо мне и матери моей, наряженной, как молодая девушка. Морэн нас зарисовал для «Дамского журнала»; картинка явится 15 декабря, где я вместе с матерью, а 20-го — с гр. Л<егон>, где я опять являюсь молодой, невинной, шестнадцатилетней девушкой. Легон нагло афиширует Морни.
№ 52
Четверг, 10 декабря 1835 года
Должно быть, жутко приходится m-lle Марс. Она снова поступила во французский театр. Тюфякина я не взяла с собой. Давали «Дон Жуан австрийский». Я немного позже поехала к Тюфякину. У него уже была партия. Вход мой в ложу произвел большой эффект. Она не перенесла моего торжествующего и крайне равнодушного взгляда. Я ей аплодировала много и усердно; все смотрели на меня с большим участием. Графиня Легон, Морни и Демидов меня сопровождали. Я кокетничала с Демидовым, точно хотела душу отдать за него, я ее измучила порядком, и она просила отложить второе представление до другой недели. Я с Демидовым откровенно объяснилась. Вмешательство моей матери я не допускаю: это слишком безнравственно. Если он мне даст четыреста тысяч франков, то я с ним готова бежать хоть на край света — и порхнула в карету, сказав лакею: «К его светлости». Демидов за все ревнует: за его титул, за мои интимные с ним отношения, за то, что Тюфякин его (Демидова) к себе не пускает, кроме больших приемов.