Страница 44 из 75
Удивительно, что российские археологи не могут определиться с тем, что за народ хоронит своих сородичей с соблюдением достаточно серьезных обрядов и технологий. В яме над погребенным срубники устраивали «закопанные бревенчатые срубы или наземные избушки».
По сведениям различных исследователей, срубная культура датируется II–I тысячелетиями до нашей эры. И даже тремя тысячелетиями до н. э.
В начале нашей эры срубная культура якобы исчезла. Более о ней не говорят и не идентифицируют, не проецируют на современность.
Тут отрыв «ученого» мира от реальности, от исторического наследия… До нашей эры и на рубеже нашей эры на Южном Урале и Средней и Нижней Волге жили россы, которые имели достаточно четкую самоидентификацию. И примеров тому в здешней топонимике предостаточно.
Теснимые гуннами, готами, хазарами, печенегами, булгарами, россы периодически откатывались к северу (к своим сородичам) или от Западной Сибири и Урала к Дунаю, от Дуная и Лабы опять к Востоку. Однако сохранили и язык свой, и традиции, и, в конечном счете, значительную часть своей территории.
На границе Оренбургской и Самарской областей, в бассейне реки Самары присутствие древних россов видно повсюду. По этому региону мы еще пройдем. Пока же зафиксируем в своей памяти одну из интереснейших находок данного региона: захоронение волхва, где среди прочего найден посох волхва с металлическим навершием в виде коня.
Известно, что волхвы ходили с посохами в рост и более роста человека. На посохах – символический крюк или навершие в виде зооморфного изображения солнца. Чаще всего символом солнца служил конь. Сами посохи преимущественно ладили «таволжевые» (из таволги) (В. П. Безсонов. «Калеки перехожие», 1861 г.). Посох с навершием, очевидно, служил символом мирового древа, осью вселенной. Тут присутствует целая философия.
С усилением азиатских кочевых племен русские города в лесостепной зоне в большей части надолго исчезли. При этом воинские братства, звероловы, бортники, ватаги рыболовов не забывали «рыбные» места.
С XV века началось активное движение, возвращение русских переселенцев и союзных им народов на Среднюю Волгу и Южный Урал. Возвращение шло вплоть до конца XIX века.
Так, в XIX веке на востоке Самарской области на реке Медведке появился ряд сел садчиков: Хмелевка, Чаговка…
Река Медведка ныне утратила свое имя. На мосту на трассе М-5 обозначена безлико: «Ручей». Однако первые переселенцы еще знали ее как реку Медведку. То же свидетельствуют и архивы.
Переселенцы срубили значительную часть лесов; река Медведка обмелела. Сейчас это более ручей с довольно быстрым течением и рядом запруд.
В этом медвежьем углу (200 верст от Самары) на реке Медведке имеем образцы древней архаики, имеем интересные и веские аргументы.
Археологи классифицируют срубную культуру как явление некоего неизвестного народа. Однако в деревне Хмелевке Самарской области в конце двадцатого века наблюдал похороны в точности, как у срубников. В погребальную яму опускался гроб с покойником. Затем в углах ямы ставили четыре коротких бревна; на них клали бревна-связки, которые перекрывались «накатом» из бревнышек (или плах) толщиной 10–15 сантиметров. Накат из бревен засыпался землей. Так хоронили моего дядю Андрея, тетю Наталью. Так хоронили моих дедов-прадедов. Так хоронили и наших пращуров. Жива традиция протяженностью минимум в четыре тысячелетия.
Греческий историк Геродот (родился в 480 году до Р.Х.) был на Волге (Рось) в районе Саратова и описал обряд захоронения скифского царя: «В вырытой могиле на подстилке из листьев по обеим сторонам трупа вбивают колья, сверху кладут брусья и все покрывают ивовыми прутьями».
Рига в деревне Хмелевка
Спустя почти 2500 лет в Хмелевке все тот же обряд захоронения, только перекрытие – плахами или бревнышками. Может быть, это уже «уходящий вагон», в деревне осталось всего полтора десятка дворов… Но знаю, что Хмелевка не единственное селение, где сохранился обычай русских-срубников. Во время чтения лекций для экскурсоводов встречал слушателей, которые сообщали, что и в их родных селениях обычай жив.
В русских обрядах в начале ХХ века сохранялась еще одна важная деталь обряда похорон. Этнограф Юрий Миролюбов («Сакральное Руси») запечатлел традицию в Поднепровье, где в гроб с покойником клали сурик, красный порошок (измельченный). Название сурик, видимо, связано со словом сура, сурия. Но главное – цвет порошка, красноватый. И тут видим продолжение обряда срубников и ямников, которые в древности посыпали покойников охрой, природной краской от золотисто-желтого до красновато-коричневого оттенка. И две тысячи лет до нашей эры, и в третьем тысячелетии нашей эры видим сохранение традиции, использование красно-желтой краски в ритуальных целях как символа солнца. На протяжении четырех тысяч лет народная русская традиция сохранилась один к одному.
Да и слова «мара» и «курган» есть кондовые русские. И словам этим лет не меньше, чем традициям срубников.
Вот и общение с предками на праздник Красная Горка сохранило отблески былого обряда. Все эти пироги и крашеные в красный цвет куриные яйца – остатки тризны. Хотя «тризна» совсем не пьянка и даже не страва – поминальный обед. Страва лишь часть тризны. Тризна включала в себя подношение, проливание (включая в огонь) священных напитков, слабо сброженных (суру, квас…) или совсем не броженых (сому, расу). Тризна – это почитание рода, а также воинские игры, включая скачки, демонстрацию удали рода и клятву верности роду, обращение к предкам с просьбами. Отголоски тризны, однако, видны и сегодня.
Существовал и еще один древнейший обряд (может быть, самый древний), идущий с каменного века: на кладбищах зажигали костры для обогрева душ предков. Но этот обряд, видимо, ушел давно. Однако курящиеся дымы и дали ритуальным и могильным холмам название – курганы. И слово «курган» живет в нашем языке, ведическом языке. Курган близок ведическим рекам Караганка, Утеганка, Ганг. Тут ганали, ворожили у курящихся костров.
Хранители древних ведических традиций преследовались; древние книги сжигались и отправлялись в спецхраны. Длительное время волхвы под видом скоморохов ходили по городам и весям, вели проповеди. Иные из них оказались в соловьином месте, на Соловецких островах, но не в качестве вольных поселенцев, а в монастырских казематах, в ямах без окон. Других, особенно тех, кто подбивал соотечественников на бунт (в голодный год), обличал крепостное право и пел былины о родовой воле, случалось, и на костер отправляли.
В советские времена сотрудники НКВД выявляли людей с необычными способностями, изымали из привычной жизни, и судьбы большинства из них печальны. В народе существовало поверье, что погубивший волхва сам пропадет, и у него будет изведен весь род. Судя по всему какая-то основа под этим есть.
Охоту за сокровенными знаниями вели германские, американские и иные спецслужбы, масонские организации и различные ордена. Борцы за власть и мировое господство, случалось, были всеядными. Впрочем, их судьбы тоже печальны. Еще более досадно, что в суетном ожесточении утрачивается яркое, самобытное культурное наследие.
Только в медвежьих углах, не привлекая к себе внимания, могли выжить носители ведической культуры. Одного просветленного, жившего в деревне Чаговка (рядом с Хмелевкой, на речке Медведке), можно назвать волхвом-брахманом, хотя сам себя он так не называл.
Чаговский старец проповедей не вел, помогал болящим. Тут не было очередей, но люди друг по другу знали о целителе, и шли сюда проселками, и получали чудодейственное исцеление.
Люди, способные убирать болезни словом, взглядом, даже прикосновением, известны в разных регионах. Есть люди, способные разводить тучи руками… Большинство из них уже оторвано от древних традиций. Чаговский старец, творивший чудеса в двадцатом веке, до Второй мировой войны и позднее, для обозначенной темы интересен тем, что, несомненно, являлся носителем ведической традиции. Просветленный не просто обладал природным даром, но знал обрядовость, которая в точности совпадает с обрядами брахманов, описанными в Ригведе и в других русско-индийский источниках и сборниках вед за тысячелетия до нашей эры.