Страница 7 из 11
Автор обстоятельного описания столицы начала 70-х годов XIX века В. О. Михневич отмечал «недостаточность в Петербурге собственно петербуржцев, то есть коренных, прирожденных его жителей, составляющих… весьма ничтожный процент в общей массе столичного пришлого населения».[27] В 1897 году неместные уроженцы составляли, по разным оценкам, от 62 до 69 % населения Петербурга,[28] то есть доля мигрантов была значительно выше, чем сто лет спустя. Более того, есть достаточные основания утверждать, что население города на протяжении всей его истории в решающей мере росло за счет мигрантов (табл. 1).
Таблица 1
Динамика численности населения Петербурга
Три самых сильных спада численности населения Петербурга произошли в XX веке: в годы Гражданской войны – от 2500 тыс. человек в 1917 году до 720 тыс. в конце 1920 года; в период блокады – с 3400 тыс. (в 1939 г.) до 560 тыс. в начале 1944 года;[29] в период кризиса после распада Советского Союза с 5000 тыс. в 1990 году до 4800 тыс. в 1996 году. Всякий раз восстановление и рост численности населения происходили вследствие приезда в город сотен тысяч новых жителей.
Напомним, что изначально население Петербурга формировалось за счет принудительных переселений. По указу 1704 года сюда ежегодно присылались до 24 тысяч работных людей; большинство, отработав на строительстве новой столицы от двух до трех месяцев, возвращались затем в свои деревни. Рядом указов 1710-х годов «на вечное житье» в Петербург переселены тысячи мастеровых, купцов и дворян из Москвы, Киева, Казани, Архангельска и других городов. Согласимся с В. В. Покшишевским, который писал, что Петербург «смог расти, питаясь соками всей России»,[30] добавив к этому: с первых лет существования города правительство усердно приглашало в Северную столицу иностранных специалистов. Так что «соки», а точнее «сливки», были не только российские.
Впрочем, хотя в XIX столетии сложилось представление о Петербурге как о «немецком» городе, основу его населения всегда составляли русские. В период с 1869 по 1910 год (время проведения регулярных городских переписей) доля русских стабильно составляла 82–83 %. На рубеже XIX–XX веков самыми многочисленными этническими группами в Петербурге были, кроме русских, белорусы, поляки, немцы, финны, евреи, эстонцы, латыши, украинцы.[31] Всего же переписью 1897 года учтено в составе жителей российской столицы 60 этнических групп.
Весьма существенно, что Петербург традиционно пополнялся именно мигрантами, а не слобожанами. В этом проявилось одно из отличий Петербурга от Москвы, которая до настоящего времени прирастает за счет включения в городскую территорию сел и деревень густонаселенной московской округи.
После отмены крепостного права в населении Петербурга непрерывно возрастала доля крестьян (по сословному происхождению) и одновременно расширялась территория их выхода. По подсчетам Н. В. Юхневой, в 1869 году крестьяне составляли 31 % всего населения столицы, в 1881-м – 43 %, в 1890-м – 57 %, в 1897-м – 59 %, в 1910-м – 69 %. Большую часть из них составляли отходники, жившие в Петербурге временно, всего по нескольку месяцев.[32] Уроженцев Петербурга среди живших в городе крестьян в 1910 году оказалось лишь 25 %.[33]
Исследования миграции населения в Петербург во второй половине XIX – начале XX века показывают, что ареал притяжения столицы был самым большим в Российской империи, намного превосходя ареал притяжения Москвы. Больше половины пришлого петербургского населения составляли в начале минувшего столетия выходцы из северных губерний Европейской России (Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Новгородская, Ярославская, Костромская). Важно подчеркнуть, что в течение всего пореформенного периода сила притяжения Петербурга неуклонно возрастала.[34] Среди различных факторов, обусловливавших эту тенденцию, наряду со столичным статусом и ролью крупнейшего промышленного центра страны, назовем следующие.
Во-первых, в «военной столице» был расквартирован многочисленный гарнизон (включая императорскую гвардию и питомцев военно-учебных заведений). Военное население города на Неве с петровских времен и поныне является значительной социально-профессиональной группой, состоящей почти исключительно из приезжих.
Во-вторых, именно в Петербурге получили последовательное развитие практически все направления высшего образования. Естественно, что в городе сложилась значительная группа специалистов, обеспечивающих учебный процесс, и еще бо́льшая группа студентов как временного населения.
Вышесказанное служит объяснением тому, что весьма значительная часть «великих петербуржцев», с именами которых ассоциируются высшие научные и культурные достижения города, не были уроженцами города на Неве. А это М. В. Ломоносов, Л. Эйлер, Ф. Растрелли, Дж. Кваренги, Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ж.-Ф. Тома де Томон, О. Р. де Монферран, В. П. Стасов, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. И. Пирогов, Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, А. Г. Рубинштейн, М. П. Мусоргский, П. И. Чайковский, М. Петипа, И. Е. Репин, К. С. Петров-Водкин, А. А. Ахматова, О. Э. Мандельштам, А. С. Попов, В. М. Бехтерев, Н. И. Вавилов, А. Ф. Иоффе, В. Э. Мейерхольд, С. П. Дягилев, Ю. Н. Тынянов, Н. П. Анциферов, С. Я. Маршак, Г. М. Козинцев, А. И. Райкин, Н. П. Акимов, Г. А. Товстоногов и т. д.
Суть нашей гипотезы заключается в том, что именно «чужие», родившиеся и прошедшие первую фазу социализации за пределами Петербурга, а вовсе не «коренные» (потомственные) петербуржцы, роль которых несколько преувеличена, оказывали определяющее влияние на формирование петербургского менталитета, типичных черт петербургской интеллигенции.
История Петербурга показывает, что он развивался как городская общность и совокупность разнообразных укладов (этнических, сословных, социально-профессиональных), которые проявлялись в оппозициях «старое – новое» и «свои – чужие». Именно в процессе непрерывных взаимовлияний и взаимопроникновений укладов с присущими им нормами, стереотипами поведения, деятельности, способами освоения пространства и т. д. происходила их интеграция, складывался новый, особый социально-психологический тип горожанина Петербурга.[35]
Г. П. Федотов писал в 1926 году о Петербурге: «Если бы каждый дом здесь поведал свое прошлое хотя бы казенной мраморной доской, – прохожий был бы подавлен этой фабрикой мысли, этим костром сердец. <…> Весь воздух здесь до такой степени надышан испарениями человеческой мысли и творчества, что эта атмосфера не рассеется целые десятилетия».[36] Размышления Федотова подсказали мне один из источников данного исследования – мемориальные доски Петербурга. Они составляют обширную летопись города, являются особым знаком нашей исторической памяти, данью уважения общества к заслугам выдающихся горожан. Согласно данным Государственного музея городской скульптуры, опубликованным в 1999 году, в Петербурге на тот момент мемориальными досками была увековечена память около 500 человек – деятелей науки и культуры (80 %), освободительного движения (11 %), государственных деятелей и военачальников (9 %).[37] Среди них уроженцами Петербурга—Петрограда—Ленинграда оказались лишь 22,8 % (табл. 2).
27
Михневич В. О. Петербург весь на ладони. СПб., 1874. С. 262.
28
Юхнева Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Вторая половина XIX – начало XX века. Л., 1984. С. 87.
29
Истинные масштабы демографической катастрофы, вызванной блокадой, остаются не до конца выясненными. Современные исследователи признают, что число умерших в 1941–1943 гг. ленинградцев – не менее 1 млн человек. Из города и пригородов удалось эвакуировать в 1941–1942 гг. около 1700 тыс. человек (Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000. С. 172–175).
30
Покшишевский В. В. Некоторые вопросы экономико-географического положения Ленинграда // Вопросы географии. Сб. 38. М., 1956. С. 108.
31
Юхнева Н. В. Петербург – многонациональная столица // Старый Петербург: Историко-этнографические исследования. Л., 1982. С. 13.
32
Там же. С. 15; Лурье Л. Я. «Питерщики» в Петербурге // Город и горожане в России XX века: материалы российско-французского семинара. СПб., 2001. С. 86–91.
33
Юхнева Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. С. 39.
34
Там же. С. 97.
35
См.: Борисевич Е. А. Городская общность и городская среда Санкт-Петербурга // Санкт-Петербург на рубеже XX и XXI веков. СПб., 1999. С. 141.
36
Федотов Г. П. Историческая публицистика // Новый мир. 1989. № 4. С. 210.
37
Мемориальные доски Санкт-Петербурга: Справочник. СПб., 1999.