Страница 11 из 11
Дальнейшее развитие Петербурга приобрело в основном южную ориентацию. Оторванность Васильевского острова от материковой территории из-за отсутствия постоянных мостов через Большую Неву подорвала петровский замысел устройства здесь городского центра. Основной территорией столицы Комиссия определила Адмиралтейскую, Литейную и Московскую части, удобно связанные внешними дорогами со страной.
В 1754 году Франческо Растрелли начинает возведение Зимнего дворца для императрицы Елизаветы Петровны, не дожившей до его завершения. Этот грандиозный дворец на берегу Невы должен был доминировать в центре Петербурга, символизируя величие Российской империи. Своими огромными размерами, богатством и разнообразием архитектурных форм и скульптурного убранства он превосходит все петербургские дворцы. Главная императорская резиденция – апофеоз елизаветинского барокко. Зимний предопределил композиционный строй ансамбля будущей Дворцовой площади. А высота дворца (23,5 м) до начала XX века служила пределом, выше которого нельзя было строить никаких зданий, кроме церквей. Этот лимит во многом определил единую горизонталь петербургского силуэта, его «небесную линию».
Первоначально Зимний дворец был рассчитан на круговой обзор, и только позже здание Малого Эрмитажа закрыло его восточный фасад. Перед южным фасадом дворца Растрелли спроектировал замкнутую площадь, окружив ее колоннадой так, как это сделал Бернини перед главным фасадом собора Святого Петра в Риме. В центре площади зодчий хотел установить конную статую Петра Великого работы своего отца – Бартоломео Растрелли. Но эта часть проекта осталась на бумаге. Франческо Растрелли не успел окончить и отделку интерьеров Зимнего дворца: императрица Екатерина II отправила его в отставку.
В 1760-х годах под руководством архитектора Алексея Квасова был разработан новый план столицы. Центр города окончательно утверждался на левом берегу Невы. На обширном Адмиралтейском лугу Квасов наметил контур главных площадей Петербурга, в том числе дуговой абрис Дворцовой площади. Долгое время этот генеральный план сохранял значение опорного. Закрепленный им планировочный каркас постепенно наполнялся великолепными зданиями и монументами.
Ядром нового грандиозного ансамбля площадей послужило Главное Адмиралтейство, кардинально перестроенное Андрияном Захаровым в мощных торжественных формах классицизма. Окружавшие его земляные укрепления в начале XIX века были срыты, а на освободившемся месте образована целостная система слитых друг с другом площадей. Поражает их пространственный размах: общая протяженность Дворцовой, Адмиралтейской и Сенатской площадей (от здания Штаба гвардейского корпуса до Конногвардейского манежа) достигала 1100 метров, а глубина Сенатской и Исаакиевской (от набережной Большой Невы до Мариинского дворца) – 800. Кажется, что сама Нева приучила петербургских градостроителей к такому простору. Вот впечатление иностранного путешественника, впервые попавшего в Петербург в середине 1830-х годов: «Здесь все гигантское. <…> Сама необозримость свободных пространств создает впечатление, что дома вокруг низковаты, а с другой стороны, их действительно небольшая высота только подчеркивает широту пространства между ними».
Именно здесь окончательно закрепился не только общегородской, но и общероссийский административный центр империи Романовых. Решающий вклад в завершение ансамбля главных площадей столицы в первой половине XIX века внесли Карло Росси и Огюст Рикар де Монферран. К царскому Зимнему дворцу и высшим военно-морским учреждениям, размещенным в Адмиралтействе, добавились здания Главного штаба и министерств, Сената и Синода. Дворцовая площадь превратилась в грандиозный петербургский форум, что подчеркивалось триумфальной аркой Главного штаба и установленной в центре Александровской колонной. Значение кафедрального храма империи получил новый Исаакиевский собор – самая мощная доминанта левобережья. Одно из величайших купольных сооружений Европы создавалось с 1816 года в течение сорока лет.
Особая «державная» мифология, сложная имперская символика составляют важную грань «души Петербурга». Трудно переоценить их роль в формировании образа города, его архитектурных ландшафтов.
В Петербурге XVIII – начала XX века военная культура наполняла и оформляла собой почти все проявления городской жизни, в значительной мере определяла планировочную структуру столицы, ее колорит, жизненный ритм площадей и улиц. Военных здесь было много, в некоторые периоды они составляли до четверти всего столичного населения. В Петербурге находились Военное министерство, Главные штабы вооруженных сил, множество военно-учебных заведений, квартировали пехотные и кавалерийские полки лейб-гвардии, гвардейские Морской экипаж и артиллерийские бригады. Архитектура казарм и полковых храмов, манежи и гауптвахты, триумфальные арки, обелиски и колонны в память о ратных подвигах, монументы в честь полководцев, постоянные перемещения войск, их красочный внешний вид и характерный «военный шум» – все это накладывало на облик Петербурга яркий отпечаток.
Одним из самых восторженных певцов «военной столицы» был А. С. Пушкин:
Словно иллюстрациями к этим строкам «Медного всадника» выглядят многие живописные и графические виды пушкинского Петербурга.
С петровских времен в городе устраивались массовые военные церемонии – парады и смотры. Они проводились часто, были многочисленными и разнообразными. Главной частью военного парада является торжественное прохождение войск, а смотра – построение и объезд (обход) строя монархом или иным высшим военачальником. В царствование Павла I широкое распространение получили вахтпарады – ежедневные разводы караулов. Регулярными были парады в дни именин и восшествия на престол императоров, Новогодний парад, Крещенский парад на льду Невы. После Отечественной войны 1812 года число парадов и смотров неуклонно возрастало, ими отмечались победы и годовщины побед в войнах и сражениях, возвращение войск с полей сражений, дни полковых праздников, окончания лагерных сборов гвардии, выпусков из военно-учебных заведений.
Местами проведения парадов и смотров служили преимущественно Дворцовая площадь и Марсово поле, а также обширные полковые плацы (плац-парады) в местах расквартирования гвардейских полков.
Столичные парады, поражавшие своими масштабами и блеском, были любимым зрелищем петербуржцев. Неудивительно, что на картине Г. Г. Чернецова «Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года» представлена портретная галерея всего столичного общества того времени. Среди 223 человек, изображенных художником, в толпе зрителей фантастического спектакля на Марсовом поле можно рассмотреть литераторов Ивана Крылова, Василия Жуковского, Николая Гнедича и Александра Пушкина. «Пехотных ратей и коней однообразная красивость» вызывала восхищение у многих пушкинских современников. Один из них писал: «Кто станет отрицать, что военные эволюции, как ни механистическими нашей гражданской философии кажутся, пленительны; что это многолюдство, составляющее правильные фигуры, движущиеся и переменяющиеся одна в другую по одному мановению как бы волшебным образом, что эта приятная и блестящая пестрота среди единообразия занимает взор необыкновенно, как звук музыки и гром пушек – слух».
Среди петербургских парадов особое место занимал ежегодный майский парад на Марсовом поле. Этим «апофеозом военного великолепия» заканчивался зимний сезон столичной зимней жизни, который открывался осенью балом в Морском кадетском корпусе. В грандиозном параде, имевшем строгую, детально проработанную последовательность, участвовали все войска петербургского гарнизона. Свидетельствует непосредственный участник майских парадов в начале XX столетия генерал А. А. Игнатьев: «Постепенно кавалерийские полки выстраивались в резервные колонны, занимая всю длину Марсова поля, противоположную Летнему саду. Перед этой конной массой выезжал на середину поля сам генерал-инспектор кавалерии [великий князь] Николай Николаевич. Он высоко подымал шашку в воздух. Все на мгновение стихало. Мы, с поднятыми палашами, не спускали глаз с этой шашки. Команды не было; шашка опускалась, и по этому знаку земля начинала дрожать под копытами пятитысячной конной массы, мчавшейся к Летнему саду. Эта лавина останавливалась в десяти шагах от царя».
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте